Амурная примета - Евгений Евгеньевич Сухов

экспертов. А еще проводить опознания и очные ставки, производить досмотры и обыски. И избирать меру пресечения преступившему закон, естественно, уведомив об этом окружного прокурора. Для всех этих действий и мероприятий необходимы обвиняемые или подозреваемые, каковых у судебного следователя по особо важным делам Воловцова покуда не имелось. Подозреваемый, конечно, был: некто коммерсант Вершинин Рудольф Залманович. Так отрекомендовал владельца большого дорожного баула станционный конторщик Бутырского вокзала. Как удалось выяснить Ивану Федоровичу, этот коммерсант Вершинин являлся до последнего времени директором комиссионерской конторы первого разряда «Гермес», что располагалась на Ильинке.

Почему «являлся»? Да потому что на данный момент эта комиссионерская контора была официально через прессу объявлена несостоятельной, а ее директор, должный ответить за банкротство своего коммерческого предприятия, съехал со своей квартиры в неизвестном направлении. Иными словами – попросту сбежал, для того чтобы не нести ответственность. И скорее всего, не только за банкротство комиссионерской конторы, но и за убийство судебного пристава Щелкунова. Именно этого Вершинина и надлежало разыскать и задержать.

Данными действиями непосредственно занимались агенты-сыщики полицейских управлений и сыскари городских сыскных отделений и участков, каковым, к примеру, являлся старший чиновник особых поручений Московского сыскного полицейского отделения титулярный советник Стефанов Василий Степанович. О нем Иван Федорович и подумал, когда выяснил все, что было возможно, о Рудольфе Вершинине. К тому же Стефанов уже помогал в деле об исчезновении судебного пристава Щелкунова, когда занимался розыском женщин, имевших с ним тесное сношение. Конечно, вначале надлежало переговорить с начальником московского сыска Лебедевым, что Иван Федорович не стал откладывать в долгий ящик и отправился на улицу Спиридоньевскую, зовущуюся москвичами просто Спиридоновка, где квартировало московское отделение сыска.

* * *

Коллежский советник Владимир Иванович Лебедев на посту начальника Московской сыскной полиции пребывал с февраля тысяча девятьсот третьего года. Официально. А неофициально в качестве исправляющего сию должность – с тысяча девятисотого года, оставив прежнюю свою должность пристава Сущевской полицейской части.

Его высокоблагородие господин Лебедев человеком был весьма деятельным и просвещенным. Как только он принял в свое ведение Московское сыскное отделение, то первым делом ввел в сыскную практику дактилоскопию, то есть снятие у попавшихся за те или иные противузаконные деяния злоумышленников отпечатков пальцев, измерение частей тела и фотографирование преступного лица как в профиль, так и анфас.

Вслед за этим Владимир Иванович привел в порядок уже имеющийся архив московского сыска и пополнил его новыми данными, создав в сыскном отделении закрытое для посторонних глаз регистрационное бюро. Там в специальных несгораемых шкафах была сгруппирована и систематизирована картотека преступников с фотографическими карточками, дактилоскопическими и антропологическими данными. Для этого главный московский сыщик выбил средства и купил специальную аппаратуру для антропологических исследований и фотографической лаборатории. В том же тысяча девятьсот третьем году антропологическая карточка, разработанная лично Владимиром Ивановичем, была признана лучшей из многих подобных карточек на международной выставке сыскного дела, проводимой в Дрездене.

И когда он только все успевал!

После того как в конце тысяча девятьсот третьего года вышло из печати специальное пособие для служащих в полиции, подготовленное и изданное Владимиром Ивановичем, где были размещены словарь воровского жаргона и фотоснимки с описанием различных категорий профессиональных преступников, начальник московского сыска провел в помещения сыскного отделения водопровод, канализацию и электрическое освещение с лампами накаливания. На момент, когда в его кабинет вошел Иван Федорович Воловцов, Лебедев проверял работу внутренней телефонной связи с канцелярией и кабинетами сыскного отделения: антропологическим и фотографическим.

– Как слышно меня? – кричал Владимир Иванович в трубку телефонного аппарата Эриксона и зачем-то в нее дул. – Как слышно?

– Хорошо слышно, – сказал голос в трубке так громко и четко, что услышал даже Воловцов.

Успокоенный Лебедев положил трубку на рычажок и посмотрел на Воловцова:

– Что тебя привело к нам на этот раз? Опять нужно кого-то разыскать?

– А что, ты не допускаешь того, что я как друг зашел, просто повидаться? – сделав слегка обиженный вид, промолвил Иван Федорович. – Например, чайку попить с кренделями.

– Допускаю, – с легкой ухмылкой нерешительно произнес главный московский сыщик.

– Ну так вот: я действительно зашел повидаться, – честно посмотрел на Владимира Ивановича Воловцов. – А еще попросить об одной услуге, – добавил судебный следователь по особо важным делам и широко улыбнулся: – Надеюсь, не откажешь?

– Ну, если бы я мог отказать… – уже явно усмехнулся начальник московских сыщиков, ни минуты не сомневающийся в том, что приход Воловцова вызван отнюдь не желанием повидаться, – то и тогда не отказал бы тебе… Говори, хитрец, что нужно?

– Ничего особенного, – посмотрел в сторону Иван Федорович. – Человека одного разыскать. Подозреваемого в убийстве.

– И ну-ужен тебе для э-этого-о… – протянул, не закончив фразу, начальник московского сыска.

– …Василий Степанович Стефанов, – закончил фразу, начатую Лебедевым, Иван Федорович.

– Увы, – развел руками Владимир Иванович. – Стефанов в отъезде. Командирован мною по приказу вышестоящего начальства… Впрочем, куда и зачем он командирован, тебе знать необязательно.

– Печально, – уныло констатировал сей факт Воловцов.

– Это ты напрасно, – не согласился с судебным следователем по особо важным делам начальник московского сыска. – Стефанов – один из лучших московских сыскарей. А таковых у нас несколько. Кого тебе нужно разыскать?

– Есть такой коммерсант Вершинин Рудольф Залманович. Ныне находится в бегах. Это бывший директор комиссионерской конторы первого разряда «Гермес», официально объявленной несостоятельной, – четко ответил Иван Федорович.

– А где располагалась его контора? – поинтересовался Лебедев.

– На Ильинке. Там же, на Ильинке, Вершинин и проживал…

– Понятно, – изрек начальник московских сыскарей. – Полагаю, тебе нужен Николай Игнатьев.

– Из вольнонаемных? – спросил Воловцов.

– Нет. Игнатьев наш штатный сотрудник в должности чиновника особых поручений, – ответил Владимир Иванович и посмотрел на Воловцова: – Ты наверняка слышал о банде Глухаря?

– Конечно, – кивнул Иван Федорович. – Железнодорожные воры.

– Это непростые были воры, – заметил судебному следователю Лебедев. – Банда Глухаря – Василия Глушко – более восьми месяцев орудовала на линиях Московско-Казанской железной дороги. Схема была проста: вешеры[13] Глухаря во время движения поезда забирались в товарные вагоны и на перегонах выкидывали тюки и мешки с продуктами и мануфактурой, которые после собирались на подводы и вывозились в отстойники, откуда позже передавались скупщикам краденого. А те доставляли товар собственникам некоторых магазинов на Ильинке, Тверской и даже Кузнецком мосту. На обворованные вагоны же вешались поддельные пломбы. Так что нехватка товаров обнаруживалась лишь в конечном пункте назначения, далеко от Москвы, скажем, в Нижнем Новгороде, в Казани или в Сызрани. Естественно, из пункта назначения в Москву от получивших неполный груз направлялась претензия, и транспортная контора была вынуждена возмещать владельцам по страховке стоимость похищенного товара…

– И что? Банду раскрыл Игнатьев? – понял, к чему клонит