Ермак. Князь сибирский - Сергей Егорович Михеенков

касается деяний атамана Ермака и его казаков. Савва Есипов в своих оценках одиссеи атамана и его казаков колеблется от сдержанной строгости до восхищения. Киприану же своего рода житие Ермака Тимофеевича нужно было для того, чтобы поминать покорителя Сибирского ханства в храмах епархии. Именно поэтому, чтобы наиболее соответствовать принятому стилю, многие страницы есиповского летописания украшены общими местами по образцу описания подвигов полководцев древности. Зачастую тобольский летописец брал те образцы из известных книг и житий, повествующих о событиях, происходивших в иные времена и в иных странах. Когда всё было готово, летописание и прочие бумаги отослали в Москву. Там послания попали в руки патриарха Филарета. «Великий государь и патриарх Филарет, – пишет Скрынников, – имели свои счёты с вольными казаками». В летопись, по всей вероятности уже московскими книжниками, по воле Филарета были внесены необходимые поправки. И «составленная его попечением летопись без обиняков назвала Ермака и его казаков ворами. О поминовении разбойников, – заключает Скрынников, – не могло быть и речи». И только после смерти Филарета церковные иерархи, более бережно относившиеся к отечественной истории, в частности к сибирскому походу, учредили «вселенское» поминание Ермака и его казаков. Теперь «вечную память» пели не только в Тобольске и сибирских храмах, но и в московских и по всей православной Руси.

Кстати, при составлении летописи Савва Есипов встречался и беседовал с атаманом Иваном (Черкасом) Александровым. Время не щадит человека, и в первую очередь его удалой молодости, и перед летописцем, который был много наслышан о подвигах самого молодого атамана-ермаковца, предстал человек с сединами старца и глазами человека и воина, повидавшего многое. По всей вероятности, эта беседа была интересной, и, возможно, именно в ней таились разгадки многих тайн Ермака. Ведь Черкас Александров с самых юных лет служил сперва в товарищах, а потом и атаманом в станице Ермака. Вот бы заглянуть в невозможное – в стенографический отчёт этой беседы. Но это уже другой жанр…

Есть версия, что первый летописный свод, состоящий из воспоминаний ермаковцев, создал не кто иной, как Черкас Александров.

Глава пятая

1582 год

По поводу года начала сибирского похода Ермака в отечественной историографии долгое время шли горячие споры, и в конце концов исследователи окончательно запутали своими «бесспорными» доводами эту тему. Пока за дело не взялся историк Скрынников. Он скрупулёзно исследовал свод первоначальных документов, перерыл все доступные архивные собрания и пришёл к выводу, что поход дружины Ермака за Камень начался в 1582 году, а ещё точнее – 1 сентября вышеназванного года.

Новолетие в те поры начиналось не с января, как теперь, а с сентября. Долгих сборов в вотчине Строгановых в Сольвычегодске[22], как о том повествует Строгановская летопись, не было. В строгановских городках на Вычегде и Каме ермаковцам, вопреки утверждениям той же летописи, а вслед за ней и целому отряду исследователей, жить не пришлось. Поход за Камень отряда Ермака был энергичным, по тем временам и срокам почти молниеносным; после непродолжительных переговоров со Строгановыми и сборов Ермак повёл свой полк по рекам Перми Великой на северо-восток к Становому Хребту.

Но вернёмся немного назад, в историю, в те обстоятельства, которые, как нам кажется, и снарядили этот поход казаков в «неведомую Сибирь».

Последний западный поход Ермака в составе царской рати состоялся в 1581 году. Узнав о планах польского короля Стефана Батория напасть на Псков, Москва предприняла встречный ход: в литовские пределы была послана рать под предводительством воеводы князя Дмитрия Хворостинина. Основу войска составляли дворянская и стрелецкая конница, а также служилые татары и казаки. Из Смоленска путь лежал на Дубровну, через Днепр на Шклов и Могилёв. У Шклова литовцы выставили большое войско и пытались остановить русский поход. Произошла большая битва. Потери с обеих сторон были значительными. Поле осталось за русскими. Дальше Хворостинин повёл войско на Могилёв. Город взять не удалось, пожгли посад и устремились к Радомлю и Мстиславлю. И вскоре повернули назад. По всему видать, этот поход был попыткой Москвы отвлечь Батория от Пскова. Но Европа уже собрала силы и от вожделенной добычи отказаться не могла.

Могилёвский воевода Стравинский, отбив атаки московского войска, прислал Баторию подробное донесение о своих действиях и действиях войск противника во время осады Могилёва. В донесении были перечислены имена русских воевод, командовавших корпусом вторжения. Оказались в том списке и казачьи командиры: «Василий Янов – воевода казаков донских и Ермак Тимофеевич – атаман казацкий». Так и было: Янов привёл в войско Хворостинина донцов, Ермак – волжских казаков.

К вопросу о дате сибирского похода. Могилёвское дело было в конце июня 1581 года. Таким образом, до конца августа Ермак с казаками, с обозом, наличие которого всегда замедляет движение, никак не мог добраться до Волги и Вычегды. Какое-то время среди историков имела хождение версия о двух Ермаках. Руслан Скрынников с иронией писал об этой версии: «Один Ермак Тимофеевич будто бы служил на государевой службе с отрядом донских казаков, а другой Ермак Тимофеевич с волжскими казаками “воровал” на Волге, после чего ушёл в Сибирь». Ирония иронией, но недавно просочились сведения о том, что примерно в это время в Полоцком повете неким Ермаком продавалось имение.

На всё это можно, конечно, махнуть рукой, но можно и задуматься. А задуматься вот о чём: тема Ермака и участия казачьих отрядов в походах царских войск периода Ливонской войны и войн с Речью Посполитой и Литвой ещё недостаточно изучена и ждёт своего кропотливого исследователя.

К началу 1582 году на северо-западе война между ливонскими городами, с одной стороны, литвой, ляхами и Москвой с другой стороны, начала утихать. Заканчивались кровопролитные сражения, к тому времени истощившие все противоборствующие стороны. Московское царство и Речь Посполитая через своих послов наконец достигли договорённости о перемирии и заключили его. Царь приказал распускать по домам полки, содержание которых обходилось казне слишком дорого. Расплатились за службу и с казаками. Всё, западный поход для Ермака и его людей закончился.

Как известно, шальные деньги кончаются быстро. Энергичные во всём, вольные люди скоро промотали и своё жалованье. Новых поступлений в виде трофеев, взятых «на копьё», больше в этом краю не предвиделось. Ермак и его атаманы повели людей на Волгу.

Но как они попали в Сибирь? В «заказ» от Строгановых как-то не особенно верится. Атаман Ермак к тому времени был уже фигурой крупной, способной исполнять уже не частные, а государственные «заказы».

Есть предположения, что поход казаков в Сибирь не был «походом за зипунами» и даже инициативой Строгановых – мощной атакой на столицу Сибирского ханства раз и навсегда отбиться от сибирских татар и местных волжских князьков, повадившихся в их вотчины. Непросто поверить и в то, что Ермака в Сибирь послал, мол,