Конспект - Павел Огурцов

Началось восстановление жилых домов. Специализированные институты проектировали восстановление предприятий и жилого фонда. Большинство проектов выполнялись квалифицированно, если у нас были замечания, их понимали и принимали, конфликтов не было.

Некоторые предприятия и многие организации проектировали восстановление домов сами. Когда дом восстанавливался в прежнем виде, его планировка была приемлема, фасады выглядели прилично, и не было ляпсусов, такие проекты Сабуров согласовывал. Когда требовалась перепланировка или фасады нуждались в улучшении, проектные решения были неграмотны, а порой – анекдотичны. С заказчиками и исполнителями этих проектов мы намучились. Рассматривая нелепые проекты, мы эскизировали и находили приемлемые решения. Некоторые проектировщики неохотно, под нажимом заказчиков, проекты переделывали. Другие не хотели смотреть наши предложения, утверждали, что у них проект прекрасный и лучше быть не может. Приходили несколько человек, поднимали крик, пытаясь, как тогда говорили, брать на горло. Потом шли жаловаться в горисполком или облисполком к тем, с кем были знакомы. Жалобы разбирали Беловол или Васильев и поддерживали наши предложения.

Нас стали просить, чтобы мы проектировали восстановление домов или хотя бы помогали. В то время такая практика не преследовалась, а поощрялась. Звонил Васильев – просил помочь запроектировать.

– Беритесь за проектирование, – сказал нам Сабуров. – И подработаете, и руку набьете.

– А вы?

– Мне нельзя – я согласовываю проекты. Станут говорить, что согласовываю толь -ко свои.

– Так будут говорить, что согласовываете только наши.

– Не беспокойтесь. Я согласовываю проекты, выполненные квалифицированно, кто бы их ни разработал, и всегда смогу это доказать. Войдите в положение: дома надо восстанавливать, а проектировать некому.

– Видит Бог, как я сопротивлялся. – Эту фразу я позаимствовал у Яши Арьева.

После рабочего дня Вера и я проектировали восстановление жилых домов, иногда приспосабливая их под учреждения, и однажды вдвоем запроектировали восстановление крупной электроподстанции. Ни чертежных досок, ни рейсшин. Стол, угольники и линейки. Кнопки – проблема.

– У других учреждений есть средства на строительство своих помещений. У нас почему-то нет, – сказала Вера.

Сабуров промолчал. Раз, загруженные этой работой, мы отказались в очень сжатые сроки выполнить проект. Когда заказчик ушел, Вера сказала Сабурову:

– А почему бы вам самому не запроектировать? А кто-нибудь из нас проект подпишет. Вам, наверное, лишние деньги тоже не помешают.

– Лишних денег никогда не бывает. Дело в другом, Вера Абрамовна. Вы имеет представление о таком понятии – щепетильность? – Вера примолкла.

Сабуров иногда проектировал бесплатно, по просьбе начальства. Когда он приспосабливал какой-то дом под поликлинику, у нас бывали врачи и с ними Чернякова. Вместе обсуждали варианты: не хватало помещений.

В разгар лета из Гипрограда приехали архитектор Дмитриевская и инженер-экономист Ярославский. Сабуров через облисполком устроил им жилье и питание, а мне поручил ознакомить их с городом и помочь собрать нужные сведения. Со сведениями оказалось просто: они находились в горплане в виде отчетов городских служб о состоянии их хозяйств. Беловол обещал достать машину и, когда мы уходили, спросил – собираются ли они придерживаться генерального плана или хотят разработать принципиально новую схему.

– Мы раньше по Запорожью не работали и города не знаем, так что ответить на этот вопрос сейчас не сможем, – сказала Дмитриевская. – Но генеральный план очень хорош, во всяком случае, нам он нравится, и менять его без основательных причин не хотелось бы.

В ожидании обещанной машины гипроградовцы расспрашивали нас о городе и знакомились с районом, в котором мы находились. Узнав, что у нас нет архива городского архитектора, и никто не знает, где он находится, Дмитриевская воскликнула:

– Да как же вы работаете?!

Мы показали ей схему генерального плана, которую я состряпал, и рассказали историю его происхождения. Дмитриевская посмеялась, сказала «Голь на выдумки хитра» и вынула из рулона копию генерального плана. Это была синька уменьшенной копии, в контурах и в том же масштабе, что и сама схема. Мы их сравнили и к моему облегчению расхождений в них не нашли. Дмитриевская вынула из портфеля папку в твердом переплете, развернула, и папка оказалась такой же уменьшенной копией, но расцвеченной, с выделенной в цвете этажностью застройки, подчеркнутыми транспортными магистралями, размещением основных общественных зданий и другими элементами генерального плана. У Сабурова заблестели глаза, у меня, наверное, тоже. Дмитриевская снова засмеялась и пообещала нам ее оставить.

– Вот спасибо. Слава Богу и вам, Лидия Николаевна, – сказал Сабуров. – Необходимейший для нас материал. Да и начальству будет что продемонстрировать.

– Демонстрировать будет что, но, наверное, придется и отстаивать демонстрируемое: уж очень много охотников не считаться с генеральным планом. У вас как с этим? Общее явление. И у вас, наверное, так.

– Разные люди, – ответил Сабуров. – С одними работать легко, с другими – трудно.

– Не бейте по больному месту, – сказал я.

– Ну, Павел Андреевич, – сказал Сабуров. – Это вы заехали за пределы генплана.

– О чем речь, если не секрет? – спросила Дмитриевская.

– От вас не секрет, но об этом лучше потом, когда вы познакомитесь с городом.

Беловол выхлопотал на день бобик – крытую брезентом легковую машину с маленькими окошечками. Мы объездили весь город, за исключением правого берега – туда на машине не поедешь. Часто останавливались, Дмитриевская делала пометки на копии генплана, а я на ветру придерживал синьку. По Вознесенке и Соцгороду много ходили.

Шли по будущему косому бульвару, пришлось перебираться через глубокую выемку с шоссе, трамвайными путями и крутыми откосами. Я хотел помочь Дмитриевской, но она и взбиралась и спускалась быстрее меня. Вдвоем помогали Ярославскому.

– Не жалеете, что поехали? – спросила Дмитриевская.

– Нет, не жалею, – ответил он, тяжело дыша. – Не все же время будем лазить через выемки.

Объездили руины заводов, побывали на Павло-Кичкасе и Запорожье Левом, оттуда ехали дорогой, которую мы с Сабуровым прошли пешком. Остаток дня колесили по другим окраинам. На самой южной, у совхоза имени Сталина, возле которого в огромной балке немцы расстреляли тысячи евреев, цыган и многих других, шофер сказал:

– Давайте возвращаться, кончается горючее.