Конспект - Павел Огурцов

Во мне росла злость, хотелось бить морды. Чьи – не знаю, лишь бы бить. Будто внутри меня накручивалась пружина, которая могла развернуться в любой момент и хлестнуть куда попало. Понимал, что могу сорваться. Наверное, это на мне сказывалось, и я ловил на себе взгляды: внимательно-настороженный – Сабурова, осторожный – Муленко. И Беловол мне вдруг сказал:

– Вы какой-то странный. – Помолчал, внимательно на меня глядя. – Держите себя в руках, крепко держите, смотрите – не наделайте глупостей. Больше работайте. Нет, нет, претензий к вам в этом смысле нет. Это как лекарство. Хорошее лекарство, между прочим.

С Перглером мы говорили только на посторонние темы. Спросил у Сабурова – не посоветоваться ли с Перглером?

– Не надо. Заранее знаю – он станет нас отговаривать и еще больше встревожится. Человек он очень милый, зачем же ему причинять лишние волнения? Их, возможно, у него и так хватает. Не говоря уже о прошлых. У кого их не было!

О Матюшине я не заговаривал: не моя инициатива, и в успех не верилось. Дождался, когда заговорил Сабуров:

– Думали вы о том, чтобы пойти к Матюшину?

– Поневоле думаешь.

– Пришли к чему-нибудь?

Хотелось ответить словами, которые слышал от отца и Деревенко: игра не стоит свеч. Но воздержался.

– Пожалуй, нет.

– А я вот к чему пришел. Можно поговорить с Матюшиным. И даже стоит. Но так, как мы первый раз говорили с Беловолом: вот, положение такое-то, пришли с вами посоветоваться. Думаю – лично для нас риска нет. Беловол говорил, что над нами посмеются. Ну и пусть! С дураков головы не снимают. А не использовать любой, пусть и маленький шанс было бы грешно. Что вы на это скажете?

– Пойти можно. И говорить, конечно, именно так.

– Но в успех вы не верите?

– А насчет шанса на успех, так он такой же, как, к примеру, установить контакт с другой цивилизацией Вселенной.

Сабуров засмеялся.

– Ну и сравнение! Так пойдем?

– Пойдем.

И хоть в успех не верилось, почувствовал облегчение: все же не сидим сложа руки, что-то делаем. Стала понятней и цель Сабурова – а вдруг!.. Но мы не шли, а я ни о чем не спрашивал. И вот, однажды:

– Я думаю – к Матюшину вдвоем нечего ходить. Пойду я один.

– Григорий Георгиевич!!

– Ну что, Григорий Георгиевич? Какая надобность идти вдвоем?

– Григорий Георгиевич! Мы все делали вместе, все было пополам. Как вы можете?

– Да какая же в этом надобность? Ездил же я в Киев один? Смешно было бы явиться вдвоем. Почему же я не могу один пойти к Матюшину?

– Не тот случай. В Киев надо было ехать. А тут – под боком. Ни командировок, ни лишних расходов, ни перерыва в работе. Говорили же мы с Беловолом вместе. Ведь так легче. Знаете украинскую пословицу: гуртом i батька бити краще?

– Павел Андреевич, неужели вы думаете, что так и будем всю жизнь работать: мы с Тамарой ходим парой?

– Конечно, нет! Но бывают случаи, когда стоит объединить усилия. Мой дед говорил: ум хорошо, а полтора лучше.

Сабуров засмеялся.

– А если вы настаиваете, чтобы к Матюшину шел один – бросим жребий.

– Подумайте, что вы говорите! Начальник подставил своего сотрудника и прячется за его спиной.

– Нет, не так. Пойдете вы – вы лицо официальное и, хотя будете только советоваться, – все равно это официальная постановка вопроса. Пойду я – я лицо частное и пришел посоветоваться по собственной инициативе. По вопросу, который меня беспокоит. Что тут такого? Так что уж лучше мне идти. Разве не так?

Сабуров молчал. Я ждал, что он ответит, а он молчал и хмурился. Наконец, пробурчал:

– Еще подумаем.

Он хочет идти один, чтобы не подставлять и меня под возможный удар. А у него маленькая дочка, о которой он часто вспоминает с такой нежностью. Если вдуматься – какая ужасная жизнь! Но лучше не вдумываться.

Прошло еще какое-то время.

– Хорошо, Павел Андреевич, если вы еще настаиваете, – пойдем вместе. Но при непременном условии: говорить буду только я, а вы будете молчать.

– Ох!

– Ох – не ох, а решение это окончательное и обжалованию не подлежит. Я – командир, вы – адъютант. Я говорю о данном случае. Адъютанты выполняют поручения и отвечают на вопросы. Сами вопросы не задают и в разговор не вмешиваются.

– И при сем присутствуют.

– Если хотят. Я опять говорю только о данном случае. И еще они лучше всех умеют щелкать каблуками. Но это я так, между прочим.

– Значит, как в телефонной будке?

Сабуров засмеялся.

– Ну, так как вы решили? Принимаете условия?

– Приходится.

– Значит, идем?

– Идем.

Сабуров пошел узнавать, как попасть к Матюшину и, если надо, – записаться на прием.

По дороге в обком я спросил:

– Мы знаем, что заводы были размещены по указанию Сталина?

– Конечно, знаем. Когда я был подростком, мой дядя сказал мне: на обмане ничего не построишь, все равно потом, что построил, как его ни подпирай, развалится. Эту истину я запомнил. Я вам не говорил – кто мой дядя? Эйзенштейн.

– Тот самый?

– Тот самый.

– Но ведь мы будем говорить, что пришли только посоветоваться. Как будто для нас вопрос этот находится под сомнением. Это тоже обман.

– Во-первых, говорить буду только я. Во-вторых, мы действительно идем только посоветоваться. Больше нам ничего не осталось.

В кабинете Матюшин был один, и я увидел перед собой Матюху – директора нашего техникума. И поза его излюбленная: нога – на перекладине стула, на колене – локоть, на ладони – подбородок. Увидел-то – увидел, но глазам своим не поверил. Не может такого быть! Но какое совпадение: и разительное сходство, и фамилия. Брат, близнец? Вдруг на его лице задвигалась знакомая улыбочка. Э, нет, это и есть он сам, Матюха! Впечатление было такой силы, что я пропустил начало разговора, но заметил, что мы стоим. Значит, сесть он нам не предложил. Что он хотел этим показать – занятость, пренебрежение?

– Вы кто, архитекторы? – спросил он Сабурова. – Ну, и занимайтесь своим делом. Проектируйте дома и другие здания.

– Мы не проектная организация…

– Ну, так руководите этим делом как надо, направляйте. Чтобы города нашей области стали лучше, чем были.

– Архитектура – это не только проектирование зданий, но и градостроение в целом, создание нормальных условий…

Новым у Матюшина оказалось то, что если раньше он терпеливо выслушивал, то теперь перебивал.

– Вы думаете, что предлагаете? Война. Вы понимаете, что значит война?! Сталин – председатель Государственного комитета обороны и главнокомандующий. Глав-но-ко-ман-ду-ю-щий! А вы хотите, чтобы мы его отвлекали? Морочили ему голову? Чем? Да вы знаете, почему заводы построены там… там, где построены? Знаете?