Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan

план IPO, чтобы я не возражал против него. Либо мы выходим на биржу, и я не буду возражать, но уйду, либо мы остаемся частной компанией, и нам нужно руководство, которое верит в этот выбор". Он подтвердил, что в этом случае не вернется к управлению фирмой, потому что "у меня нет желания возвращаться и управлять фирмой самостоятельно. Я не верю в возвращения, они, как правило, кратковременны и несчастливы".

После того как Брюс отскреб себя от потолка и восстановил самообладание - ведь условия Мишеля были явно неприемлемы, а обнародование их было еще хуже, - он ответил на письмо Мишеля своим собственным. "Я был очень рад узнать о вашем решении не возражать против IPO на финансовых условиях, которые мы ранее согласовали", - написал он, после чего перешел к измельчению условий. "Как вы знаете, решение о начале андеррайтинга принимается только в соответствии со сложившимися на рынке условиями и только в том случае, если это отвечает интересам фирмы и ее партнеров". Брюс отклонил ультиматум Мишеля, требующего, чтобы он ушел в отставку, напомнив ему о его "железном" контракте. "Конечно, как вы знаете, я останусь главой Lazard до 31 декабря 2006 года, как мы с вами договорились почти три года назад". Он добавил: "Как мы и обсуждали, если I.P.O. не состоится или I.P.O. будет нецелесообразным, мы все решим, какой план будет наилучшим в интересах фирмы и всех ее партнеров". До 30 июня 2005 года оставалось восемь месяцев, и это могло показаться достаточным временем для проведения IPO, учитывая, что юристы уже несколько месяцев готовили необходимые документы и только ожидали одобрения совета директоров, чтобы подать их в SEC и начать процесс IPO.

 

ГЛАВА 21. "КОНЕЦ ДИНАСТИИ"

Но все оказалось не так просто. Ценообразование IPO, по крайней мере в традиционном, не гугловском, понимании, представляет собой сложное па-де-де между эмитентом, ведущими андеррайтерами и институциональными инвесторами, которых они убеждают купить размещение. Основная схема заключается в том, что андеррайтер с Уолл-стрит покупает акции по согласованной цене у корпоративного эмитента, а затем немедленно разворачивается и перепродает их заранее собранным, жаждущим покупки инвесторам. Есть доля секунды в конце - когда акции продаются эмитентом, а затем покупаются андеррайтером - когда андеррайтер и эмитент становятся противниками, и все месяцы радостных рукопожатий и смеха испаряются. Эмитент хочет продать свои акции по как можно более высокой цене, а андеррайтер - купить их по как можно более низкой, прекрасно понимая, конечно, что через долю секунды он развернется и продаст их выстроившимся в очередь институциональным и розничным инвесторам. Но если установить точный срок, к которому должно быть проведено IPO, расчеты в этой заумной драме решающим образом меняются в пользу андеррайтера и его клиентов-инвесторов. Стоимость удержания фиксированного срока была бы огромной - "отравленная чаша", как говорят некоторые. Андеррайтер, независимо от того, насколько дружелюбно он относился к эмитенту до этого, будет искать способ затянуть размещение до наступления крайнего срока, зная, что эмитент потеряет все рычаги влияния на андеррайтера, когда крайний срок пройдет и сделка не состоится. "Все тогда знали, что это стрессовая продажа", - сказал один из банкиров Lazard. "Это было разрушительно".

Брюс был слишком умен, чтобы позволить андеррайтерам такое влияние. Поэтому, когда Мишель предложил идею о крайнем сроке - 30 июня, они с Голубом приложили максимум усилий, чтобы заставить его смириться и передумать. Брюс задавался вопросом, имеет ли он дело с "французом, который готов скорее разрушить свою компанию и потерять миллионы долларов, чем уступить контроль над ней", - сказал один из близких к нему людей, - или Мишель моргнет? "В конце концов, - сказал друг Брюса, - он поставил на то, что Дэвид-Уэйлл промахнется".

Во-первых, Брюс продолжал переговоры с диссидентами, которых с каждым днем становилось все меньше, поскольку ему удавалось купить их поддержку. Были ли это взятки? "Безусловно, - ответил французский партнер Жан-Клод Хаас. "Но у Вассерштейна были деньги, чтобы подкупить их, потому что он был главой банка. Мишель не мог этого сделать. У Мишеля не было средств, чтобы подкупить их". Один из союзников Брюса сказал: "Он складывал колоду". Брюс был готов пойти на уступки в некоторых наиболее оскорбительных для диссидентов условиях. Им не нужно было соглашаться остаться на три года; они могли подписать необязательное заявление о желании остаться на два. Они также освобождались от урезания зарплаты. Например, звездный банкир Гэри Парр, заключивший четырехлетний контракт на 36 миллионов долларов, согласился поддержать IPO только после того, как его контракт не будет ухудшен.

Голуб тем временем работал сверхурочно, пытаясь убедить Мишеля отменить свое решение о сроке 30 июня. Он тесно сотрудничал с Хаасом, чтобы помочь убедить Мишеля в его ошибке. Он также уговорил Тафта, партнера Goldman, сесть с Мишелем и убедить его в том, что Goldman считает сделку успешной, особенно если убрать ложный срок. Неизмеримую помощь Голубу в выполнении поставленных задач оказало улучшение рыночной конъюнктуры для слияний и поглощений и IPO, благодаря чему созданный Голубом бизнес-план стал внушать Мишелю больше доверия. Вскоре началось вращение, и условия Мишеля словно растаяли. "Условия не так уж важны", - сказал один из источников в Lazard лондонской газете Times of London. "Важно то, что David-Weill дал принципиальное согласие на IPO и что достигнуто соглашение о цене долей капиталистов". Некоторые директора Eurazeo - в частности, представляющие Credit Agricole - заявили, что комментарии Мишеля о том, что Брюс должен уйти в отставку, были сделаны в "личном качестве" и не были одобрены советом директоров Eurazeo. Сама Eurazeo выпустила заявление, в котором подтвердила, что ее совет директоров "санкционировал проведение переговоров", которые могут привести к IPO, в результате которого, в случае успеха, Eurazeo получит "100-процентную денежную выплату в размере 784 миллионов долларов", что является огромным событием в ее стремлении превратиться в активный, независимый фонд частных инвестиций.

Затем появились статьи, в которых сообщалось, что партнеры по работе становятся все более беспокойными и злыми. Им надоели разногласия между Мишелем и Брюсом, которые начали вредить бизнесу. Также появились сообщения о том, что Брюс близок к достижению соглашения с государственным французским сберегательным банком Caisse d'Epargne, который выступит в качестве "якорного арендатора" для IPO, купив 5-10-процентную долю в Lazard по цене IPO. В обмен на это банк получит место в совете директоров Lazard и дополнительную поддержку для совместного предприятия Lazard и CDC Ixis, инвестиционно-банковского филиала Caisse d'Epargne. В очередной раз Брюс нашел способ соблазнить иностранный банк; кроме того,