СССР-2061. Том 9 - СССР 2061

Вы знаете это, вы привыкли к этому. Слово «Свобода» меняет свой смысл, все чаще о свободе говорят как о том, что должно быть внутри. А как иначе, когда вне тебя, товарищ, свободы нет.

Готовится законопроект по закрытию в зоне Советских Республик сети «FreEasyAR"*, единственной не отслеживаемой работниками спецслужб крупной системы дополненной реальности. Что такого, скажете вы? Сейчас на видеокамеры регистрируется и скапливается петабайтами видеоматериал любого уголка нашей необъятной страны, за исключением (пока еще) частной собственности (правда, без видео просмотра могут быть не более ста квадратных метров, за пределами которых мы ведь все бы бомбы готовили и амфетамин варили, так ведь?). Так что такого особенного в том, что и контент Веб 4.0 в дополненной реальности как распутная девка раскрыт для сотрудников правоохранительных органов? (Чьи интересно и какие такие права они охраняют?) Да ничего. Просто раньше была возможность, хотя и стоящая усилий, как-то удержать при себе свои мысли, свои чувства. Теперь, любая виртуальная открытка с сопливыми стихами, дорогими только для меня, любая статья, которую я еще не отправил в блог, будет открытой книгой для каждого кретина, устроившегося пусть даже не на ступени, а у порожка на коврике вертикали власти. Дорогой мой читатель, использующий не FreEasyAR в своем носимом компьютере, каждый байт с твоей виртуальной памяти уже складируется в недоступных для тебя базах данных, надеюсь ты знал? Хотя, наверно, можно уже и не думать об этом – ведь выбора скоро больше не будет. В этой стране уже давно нет выбора. *FreEasyAR – или Free easy augmented reality. Ваш, все еще, Аноним.»

Стас еще раз пробежался глазами по тексту и отправил его в блог. Он не стал, как когда-то, завороженно искать в поисковике дубли своего поста, множащиеся как дрожжи брошенные в котел с доступом влаги и кислорода. Пока этот кислород в интернете ему не перекрыли, Стас будет бороться. Его слово разлетается по Советам, недовольство растет, и, быть может, котел однажды лопнет.

Браузер и текстовый редактор больше не висели перед глазами, и Стас вызвал указатели, ведущие к месту назначенной встречи. На дисплеях стареньких видео-очков появились стрелки, хотя для Стаса они выглядели, как будто рисунки, ведущие к выходу из кафе, в котором он сидел. Он отказался от видео-линз, которые ты не сможешь сдернуть с лица, если картинка вдруг станет перед глазами черной. Лучше выглядеть старомодным, чем однажды оказаться без зрения, когда товарищ милиционер будет стрелять в тебя из шокера парой миллионов вольт.

Стас привычным движением надвинул глубже капюшон, провел ногтями по шраму на руке, чуть выше запястья. Не то, чтобы маленькое белое пятнышко доставляло неудобство, но оно всегда напоминало, что у каждого гражданина на руке в этом месте под кожей идентификационный чип, с GPS и трансляторами на спутники самой разной информации. Стас вырезал этот чип три года назад, и он уже мог не считаться гражданином. По сути, он был никем, в этой стране.

Допив свой бесплатный кофе, Стас встал с мягкого диванчика и отправился по видимому в дополненной реальности маршруту. Город встречал обманчиво радостными красками, нелепыми этой склизкой металлической осенью. Листья не успевали падать с деревьев, как их тут же собирали роботы-уборщики, кичливо белоснежные, мигающие синими и красными глазами диодов. Стас уже забыл, когда в последний раз опавшая листва шелестела под ногами. Так же забыл, когда до полуночи улица погружалась в приятный полумрак, а не ярко освещалась множеством фонарей и огромных экранов, будто один большой зал торгового центра.

— …Ты понимаешь конечно, брат, что ты меня не видел, и я тебя не видел, да? — Кавказец улыбнулся, хотя рукой нервно теребил ручку сумки. Простой черной сумки, жесткой формы. В таких удобно переносить документы, когда-то в подобных носили гаджеты. Вторую руку он держал в кармане, явно что-то в нем сжимая.

— Конечно. Я нашел сумку по дороге домой. Шел из кафе. Времени было, — Стас взглянул на часы, вызвавшиеся перед его глазами благодаря сигналам с энцефалограммы снимаемой непрерывно носимым компьютером. — Пол восьмого.

У кавказца не было ни видео-очков, ни, Стас был уверен, носимого компьютера вовсе. Что он делал в мегаполисе, где через сеть ведется любая торговля, любое общение, было загадкой. Впрочем, неинтересной для Стаса. Интересным было содержание сумки, которую он не мог позволить себе открыть ни тут, ни на улице, где каждый шаг регистрируется с камер на столбах, стенах, спутниках.

— Молодец дорогой, красавец! Не обессудь, но надеюсь, что не увидимся больше, да брат? — Кавказец передал сумку не в руки, а поставил перед Стасом на стол. Когда блогер взял сумку, тяжелая рука ободряюще похлопала его по плечу.

— Конечно, мы ведь никогда и не виделись. — Стас оставил толстую пачку наличных, раздобытых с огромным трудом, и шагнул за порог, сжимая в руке ручку сумки так, будто к ней уже тянулись руки, чтобы отобрать.

Стас вышел из старого кирпичного дома на окраине, чтобы отправиться домой – в подобную дыру. Без идентификационного чипа ты не можешь позволить себе жить в приличном районе, ты даже не можешь иметь личный транспорт – кто бы тебе его продал, человеку без лица. За-то ты можешь купить у кавказца пистолет, ведь за свободу может понадобится побороться не только словом.

Метро и автобусы курсируют бесплатно, если бы не это, до дома бы Стасу пришлось идти пешком до утра. Деньги то у него были, но вот везде и всюду их считывали напрямую с идентификационного чипа. Хорошо, что за еду и жилье все еще можно расплатиться с помощью мировых интернет валют с помощью того же интернета.

Еще в автобусе заказав на дом пиццы, обезжиренной, с выверенными до миллиграмма кусочками генномодифицированных овощей и искусственного мяса, Стас обнаружил ее придя домой прямо у входа в квартиру. Ежедневник напомнил, что нужно принять витамины, и стотысячный раз предупредил о вреде курения, на что Стас ответил глубокой затяжкой, как только ступил через порог. Сигарету уже даже просто на улице нельзя выкурить, терпи до своей частной собственности. Родной дом встретил минимализмом белых стен в огромной квартире-студии. Ровно сто квадратов, вот она – зона свободы. Кухня и сан-узлы были единственными отделёнными помещениями. В первую Стас и отправился, разрывая на ходу пластиковую упаковку ужина, откладывая сладкий момент раскрытия черной сумки.

— Здравствуйте, Стас. — Из любимого мягкого кресла Стаса поднялся на ноги человек в форме.

— Вы не имеете право, это частная собственность. Немедленно назовите свою должность, имя, фамилию.

Видео всегда пишется с очков Стаса. И он был готов, в крайнем случае, выложить его в сеть. Пусть даже это повлечет деанонимизацию.

— Волошин Павел, генерал-лейтенант, Комитет Генеральной Безопасности государства. — Работник Кровавой Гэбни протянул документы. На фотографии была то же усатое лицо, со снисходительной улыбочкой.

— По какой причине работник КГБ вломился на частную собственность? — Стас тысячу раз репетировал эту ситуацию. Но он не думал, что в этот момент он уже будет с оружием, но не будет способен им воспользоваться.

— Станислав, или называть тебя – Автор? Или – Аноним? У тебя в сумке пистолет. И тут уже неважно, что у тебя нет регистрации, за-то есть множество мелких и не очень правонарушений. — Павел сел обратно в кресло. На вид ему можно дать лет тридцать, хотя трудно сказать на самом деле.

— Мне нужно в туалет, вы позволите? — Стас положил на стол пиццу, но сумку не выпустил из руки.

— Конечно можно, твоя ведь квартира. На всякий случай предупрежу, что патронов в сумку тебе Абдула не положил. Не было у него их. Да и даже с патронами это старье вряд ли работает, если честно. — Генерал-лейтенант как бы извиняясь слегка развел руками. Форма сидела на нем как влитая, слегка натянувшаяся на широкой груди и чуть-чуть свободная ниже.

Стас все же пошел в туалет и там убедился, что к револьверу не прилагалось ни одного заряда. Проклиная свою глупость, он все же нажал на кнопку слива, чтобы хотя бы не демонстрировать, что только чтобы открыть сумку он и пошел в туалет. Как, собственно, сразу понял старший офицер.

— Как я понимаю, сейчас вы проведёте меня в тюрьму? — Стас взял кусок пиццы, концентрируясь на том, чтобы руки предательски не дрожжали. У него все еще есть козыри. Он откроет карты, его читатели так этого не оставят. Он станет героем, пострадавшим за свободу. Котел лопнет, люди выйдут на улицы.

— По хорошему, надо бы. Даже по закону, вроде надо.

«Надо бы». Но они не могут. Неважно почему, но они не станут этого делать. Стас почувствовал, что обладает даже большей силой, чем предполагал.

— Но на самом деле, тебя жаль, Стас. Ты хороший парень, по своему, конечно. Вот если бы ты пистолет купил, чтобы убить кого-то, то да, я бы с тобой и говорить не стал. Хотел ты кого-то убить, а, Стас? Меня бы, если бы мог, наверно бы пристрелил, так ведь?