СССР-2061. Том 9 - СССР 2061

Когда переборка отделила их от старших офицеров, англичанин спросил:

— Куда мы направляемся?

— Если под нами есть аномалия, я знаю способ ее найти.

— Какой способ? Дмитрий зло ухмыльнулся:

— Надежный. Глаза репортера округлились:

— Вы хотите?..

— Именно.

— А разве нам разрешат вылет?

— Конечно, нет. Но я знаю судно, которому не нужно разрешение.

Они оказались у шлюзового люка, подсвеченного по окружности зеленым неоном.

— Судно экстренного назначения. Это чтоб не говорить «спасательная шлюпка».

Внутри широкой трубы располагались три ряда сидений. В носовой части – пара кресел перед экранами. Вот и все судно. Англичанин опасливо оглядел скромный пульт управления.

— Дмитрий, вы умеете летать?

— Немного. Мой брат – пилот, не забыли? — Дмитрий приложил указательный палец к сенсору. Приборы ожили, экраны осветились.

— Говорят, самое сложное – это садиться.

— Правду говорят. Но эта штука все равно не рассчитана на посадку.

— То, что вы задумали, — предупредил англичанин, — это очень опасно. Мы не знаем, где границы аномалии. Можем неожиданно влететь в нее.

— Так оставайтесь.

— И пропустить главную сенсацию года?.. Ну, уж нет! Где наша не пропадала!

— Хорошие у вас, в Оксфорде, учителя русского, — уважительно проворчал Черников и хлопнул по кнопке.

Судно экстренной необходимости не способно сесть на планету, не способно добраться до Земли, даже развить вторую космическую. Его единственное назначение – унести людей с погибающей станции, как можно быстрее и как можно дальше. Зато для этого оно приспособлено идеально.

В считанные секунды люки запечатались, врубилась вентиляция и обогрев, загудел ускоритель – и тройное «же» вдавило людей в кресла. На заднем экране мелькнуло жерло шлюза, зеркально блестящая стенка станции откатилась назад, огромное орбитальное «колесо» вжалось в экран, уменьшилось вполовину, втрое, вчетверо… Уже вся станция – всего лишь яркий нолик в центре стекла. А впереди багровым заревом полыхал Марс.

— Cool! — выдохнул англичанин. — Это было быстро!

— Не очень… — проворчал Черников. — Нам до впадины нужно пройти семнадцать тысяч километров. А поисковикам из Надира – всего полторы. Боюсь, мы не обгоним их.

— Возможно, и не понадобится. Возможно, аномальная область тянется от самой Втулки… Только найти.

Дмитрий включил управляющий двигатель и скорректировал курс. Шлюпка пошла узкой спиралью, круто снижаясь от станции к Марсу. Черников нажал что-то, и суденышко выплюнуло маяк. Орущая радиоволнами и сияющая видимым светом комета отошла от шлюпки, отклонилась на запад. Красным метеором тоже пошла вниз, к Марсу, постепенно отставая.

— Какие двигатели у этого судна?

— Основной – электромагнитный импульсный. Резервный – старый добрый ракетный.

— А у «4 дельты»?

— То же.

— Возможно, это спасло вашему брату жизнь. Дмитрий покосился на него, и англичанин исправился:

— Простите, не возможно, а наверняка. Not possibly, but surely.

— Вы чертовски много знаете об аномалиях…

— О, я всего лишь прочел статью во «Future science». Кстати, скажите мне, как связист – верно ли я понял. Положим, есть передатчик и приемник, настроенные на одну частоту. И тут передатчик меняет частоту, скажем, вдвое. Что произойдет? Дмитрий пожал плечами:

— Связь прервется – это ясно.

— И не будет способа восстановить ее?

— Нет. Приемники не имеют такой широкой полосы охвата.

— А если, положим, частоту видимого света изменить вдвое?

— Он изменит цвет. Или вовсе станет невидимым – смотря какой цвет взять изначально… Зачем это вам?

— Да в той статье… Что это?

Репортер ткнул пальцем. На экране заднего обзора от крохотной станции отделилась блестящая точка, начала набирать размеры, превратилась в рисовое зернышко, затем – в половинку спички. Ожил динамик приемника:

«Судно экстренной необходимости шесть, отзовитесь. Судно экстренной, повторяю, отзовитесь.»

— О, а вот и погоня! — сказал Митя с азартом. — Курьерский катер, он вдвое быстрее нас.

— Надеюсь, они не станут стрелять?..

— Расслабьтесь, это вам не НАТО! — он подмигнул репортеру. — Там даже оружия нет. Если догонят, просто переключат нас на дистанционное управление и уведут назад на станцию.

— Мы можем помешать им?

— Неа. Но мы восточнее их, они не видят нас на фоне Солнца. Идут за маяком, который я сбросил.

Это было правдой. Белая спичка на экране нацеливалась в алый огонек маяка и вслед за ним все дальше отклонялась на запад. Приемник ворчал: «Дмитрий Черников, начальник станции приказывает вам прекратить…» И в этот миг…

Это было так, будто переключили канал телевизора. Будто видишь мир по одному каналу, а затем вдруг включаешь другой – и там все иначе.

Приемник замолк. Пропала вибрация двигателя. Шлюпка резко дернулась назад, словно мгновенно потеряла половину скорости. И маяк, и курьерский катер разом ускорились, бешено понеслись с заднего экрана на боковой, на передний, обгоняя шлюпку, вниз, к Марсу, а Марс… Он сменил цвет! Красная планета была теперь лазурной, как летнее земное небо!

— Марс… — прошептал Дмитрий. — Как это… Он… Он…

— Поздравляю! Мы в аномальной зоне! — глаза англичанина сияли, он ликовал. От восторга даже пропал акцент.

— Но как это возможно?.. Что произошло?..

— Время, Дмитрий, время! Мы в тени от Втулки, здесь время течет медленнее!

— Время?.. Медленнее??..

— Ну да! Смотрите!

Курьерский катер стремительно догонял точку-маяк, приблизился, поглотил ее. Все неестественно быстро, как в ускоренном кино. Цвет катера также сменился: вместо белого, он сиял теперь сиреневым отблеском фиолетового солнца!

— Цвета… почему?..

— Боже, Дмитрий, но вы же сами сказали: изменились частоты – сменились цвета! Ваша Втулка отбрасывает тень! Я предсказывал, что она может создавать тень гравитационную, но все еще удивительней: в тени от Втулки искажается ход времени! Здесь время замедлено, вы понимаете?

— Значит… значит, излучения, приходящие извне, кажутся нам более высокочастотными? Цвета сдвигаются по спектру вверх?

— Именно! Желтый стал фиолетовым, красный – синим, значит, в полтора раза. Здесь проходит одна секунда, снаружи – полторы!

У Мити засверкали глаза. Все сходилось один к одному, становилось ясным, как день! Импульсный двигатель отталкивается от электромагнитного поля Марса. В замедленном времени поле сменило частоту, и двигатель «потерял» его. То же случилось с основным движком «4 дельты», но включился резервный ракетный и смягчил падение.

Теперь челнок брата лежит в аномальной зоне, поэтому он невидим. Отраженный от него свет Солнца смещается за пределы видимого спектра. Лучи радаров, сигналы передатчиков также меняют частоту. «4 дельта» наверняка зовет на помощь, просто станция неспособна услышать его! Но мы – мы тоже в замедленном времени, значит…

Дмитрий открыл экран связи, настроился на аварийную частоту. И тут же строка красного текста поплыла по экрану:

«Сообщение об аварии. Челнок 4 дельта. Совершена экстренная посадка на Марс. На борту два человека. Жертв нет. Координаты места посадки…»

Митя схватил англичанина за руку, сжал ее так, что иностранец поморщился.

— Спасибо, спасибо вам! Огромное горячее русское спасибо! Я – вечный ваш должник.

— Да ну что вы… — репортер зарделся. — Мы уже в расчете. Благодаря вам я стал свидетелем… Вы же понимаете, что мы с вами открыли? Время – не координата! Время – волна! Оно излучается, а объекты на его пути могут создавать тень времени! Это поразительное открытие!

— Ваше открытие… — с долей досады промолвил Черников. — Если в Англии такие репортеры, то на что способны английские ученые?.. Англичанин улыбнулся и покраснел.

— Извините, что ввел вас в заблуждение… Позвольте представиться: Петр Измайлов, профессор кафедры физики Ленинградского Государственного. Так уж вышло, что чудеса отечественной техники охотней показывают восторженным иностранным гостям. А мне крайне нужен был способ проверить свою теорию. Уж простите.

— За что? За то, что крутейшее открытие века совершил не писака из «Дейли Пост», а наш советский ученый? Охотно прощаю!

Оба расцвели в улыбках. Дмитрий включил безразличный к аномалиям реактивный двигатель и начал разворот. Когда шлюпка вышла из тени, Марс вновь стал красной планетой.

Кузнецов Николай Андреевич

311: Кислородное голодание

«Тебя распяли на операционном столе прямо после рождения, а после ты сам уже шел под лезвие, иногда даже думая, что по своей воле. Ты кормишься, одеваешься, живешь – под пристальными взглядами, буравящими тебя из камер с каждого фонарного столба, с каждого входа в магазин, из каждого телефона, даже с маленьких капелек объективов вмонтированных в очки и пуговицы.