Наше преступление - И. Родионов

— Въ эфтихъ дѣлахъ слѣдователь веему голова, — иродолжалъ поучать Сашка. — Какъ ёнъ повернетъ, такъ судъ на томъ и постановитъ. А ужъ ёнъ бы насъ не выпустилъ, ежели бы мы были виновати. А то противъ насъ уликъ нѣтути. Чистая работа!

Въ пивыой предмѣстья у нихъ чуть-чуть дѣло не дошло до драки съ сидѣвшими тутъ мѣщанами, ко-торыхъ парни ни съ того, ни съ сего стали задирать, и только вмѣшательство знакомаго имъ хозяина трак-тира предотвратило кровавое побоище. Отсюда они вышли красные, пьяные и буйные.

Со временъ только что минувшей революціи чернь городовъ и деревень чувствовала себя хозяиномъ по-ложенія, а власти и полиція, какъ огня, боялись бу-яновъ.

Заломивъ на затылки фураяски, съ закуренными покупными папиросками въ зубахъ, парни двинулись по широкой, длинной улицѣ предмѣстья въ паправле-

125

ніи выѣзда. Горшкову вчера изъ дома прислали гар-мошку. Парни загорланили одну за другой модныя ча-стушки:

,Ты Ссреженька дружокъ, Зелену рощицу зажегь, Говорятъ, что яымъ дымитъ; Зелена роідиаа горитъ.

.Вспомни, вспомни-ка. товарищъ, Какъ гуляли по полямъ, Сороковочку послѣднюю Дѣлили пополамъ.

.Мы на Выставкѣ1) гуляли,

Мы на Васькино пойдемъ.

Кулакн у наст, здоровы Мы нигдѣ не пропадемъ..

При пѣніи этихъ частушекъ мотива уловить было нельзя, тактъ почти не- соблюдался, да и едва ли можно было назвать пѣніемъ разухабистые выкрики и завыванія парней. По окончапіи же каждаго чѳт-веростишія, завершавшаго частушку, пѣвцы издавали нѣчто похожее на верблюжій ревъ. Эти концы съ скотскими завываніями не были выдумкой парней, а такъ полагалось по конструкціи напѣва.

— Дорогу! знай нашихъ! — кричалъ Сашка, коче-вряжась и дѣлая неуклюжія тѣлодвиженія. — Шапта-ловскіе робята идутъ. Сторонись, расшибемъ!

Прохожіе прятались; стоявшій тутъ городовой при приближеніи парнѳй ушелъ съ улицы въ глубь ти-хаго переулка, сдѣлавъ видъ, что никакого нарушенія порядка не замѣчаетъ. И обьіватели, и блюстители обывательской безопасности все еще находились подъ властнымъ впечатлѣніемъ испуга отъ разгромовъ, про-изведенныхъ въ городкѣ въ дни смуты революціоннной чернью, всѣ склонны были преувеличивать опасность и силы буяновъ. За парнями по пятамъ шествовало съ полдюжины босоногихъ, оборванныхъ фигуръ, какъше-ствуютъ мародеры въ хвостѣ дѣйствующей арміи.

*) Названіе деревни. .

Мирныхъ обывателей предмѣстья: мелкихъ лавоч-никовъ, женъ и дѣтей заводскихъ рабочихъ при видѣ орущихъ парней, сопровождаемыхъ босяками, охвати-ла паника. Со страху имъ показалась толпа громилъ вдесятеро большая, чѣмъ была на самомъ дѣлѣ. По-спѣшно закрывались на запоры ворота дворовъ, две-ри и окна въ лавкахъ и домахъ. Парни замѣтили, что появленіе ихъ произвело устрашающее впечатлѣ-ніе, и раскуражились еще болыпе.

— А што, спужались? Знай нашихъ! Сидите и молчите, а то въ прахъ разнесемъ! — кричали парни.

Они сквернословили во все горло, потряеали въ воздухѣ кулаками, а такъ какъ изъ людей навстрѣчу никто имъ не попадался, то они подшибли лалкой одну курицу, одну мирно лежавшую собаку, поймали утку и съ хохотомъ въ лепешку разбили ее о камни мостовой. •

— Вотъ какъ мы! Ну-ка, подходи, кто тамъ есть! А-а, епужались. труса спраздновали...

Предмѣетье казалось совсѣмъ вымершимъ, даже куры и утки, обыкнозенно во множествѣ копошив-гаіяся на широкой. длинной улицѣ, и тѣ разбѣжались по дворамъ. .

Почти уже у еамаго выѣзда, недалеко отъ кабака, въ окиѣ одного почернѣвшаго мѣщанскаго домика вы-глянуло любопытное, молодое женское лицо. Ви-димо, женщина не подозрѣвала о надвигавшейся гро-зѣ. Такая дерзость взбѣсила парней. Тотчасъ же съ ругательствами въ окна домика, за которыми виднѣ-лксь цвѣтущія герани и фукціи, полетѣли палки и камви. Зазвенѣли разбитыя стекла, послышались жен-скіе крикя и плачъ дѣтей... * ,

Изъ кучки слѣдовавшихъ за парнями бывшихъ людей выскочилъ одинъ босякъ съ перевязанною тря-пнцею щекой и, придерживая одной налитой красной

рукой расходившіяся полы своего короткаго рубища, другую поднялъ вверхъ и вдругъ гаркнулъ во вею глотку надъ ухомъ Сашки:

— Товарищъ, впѳредъ, надо доказать этимъ раз-жирѣвшимъ буржуямъ...

Что хотѣлъ доказать бывшій интеллигентъ, такъ и ' осталось невыясненнымъ, потому что тотчасъ же про-произошло совершенно непредвидѣнное ораторомъ об-стоятельство. Сашка съ такимъ усердіемъ «двинулъ» босяка кулакомъ въ зубы, что тотъ, взмахнувъ руками, съ окровавленнымъ ртомъ сѣлъ на землю.

— Караулъ! во все горло заоралъ онъ.

Сашка принялся его бить со всѣмъ неистовствомъ, на какое только былъ способенъ. Товарищи не отста-валн отъ своего коновода и кинулись избивать дру-гихъ босяковъ. На улицѣ произошла свалка. Въ ходъ шли и кулаки, и сапоги. Перевѣсъ сразу оказался на сторонѣ парней,* потому что «золоторотцы» оборо-нялись плохо. При первомъ же натискѣ пятеро изъ нихъ, видимо, не надѣясь на крѣпость своихъ кула-ковъ, пустились бѣжать. За то надъ двоими, сбитыми на землю, парни натѣшились вволю. «Золоторотцы» ре-вѣли, катались по землѣ, кричали: «караулъ!» Лица ихь быстро покрылиеь кровью и пылыо. Парни, не встрѣчая сопротивленія, не видя ни откуда отпора и заступничества, свирѣпѣли все болѣе и болѣе. Оста-вивъ босяковъ еле живыми; храбрецы безпрепятственно продолжали свой путь, веселые и гордые одѳржанной побѣдой.

XXIII. ' .

Солнце вышло изъ-за дымчатаго съ бѣлыми края-мч облачка и своими мягкими лучами привѣтливо об-лило поднявшіяся на поляхъ изумрудныя зеленя, желтыя, печальныя жнивья и потемнѣвшія, какъ бы задумавшіяся гряды хвойнаго лѣса, покрывающія

ближніе, высокіѳ холмы, находящіеся вправо отъ до-роги. Съ другой стороны извилистая, быстрая рѣка у самаго выѣзда из# предмѣстья вырывалась изъ узкаго, глубокаго ущелья и, весело блестя на солнце, текла къ городу въ п^осторной излучинѣ.

Выйдя изъ предмѣстья, за кузницами парни до-гнали телѣгу, которую шагомъ тащила всѣмъ имъ . хорошо зпакомая небольшая буланая лошадка.

Аѳонька шѳлъ рядомъ съ телѣгой, дѳржа вожжи въ рукахъ, а сзади съ понурѳнпыми головами Акули-на, Катерина и Маша.

На телѣгѣ, ничѣмъ не прикрытый, привязанный веревками къ продольнымъ дрожинамъ, стоялъ свѣтло-коричневый, закрытый гробъ, съ изображеніемъ во всю длину крышки чернаго осьмиконечнаго креста, упирающагося въ Адамову голову со сложенными подъ ней на-крестъ костями, а ниже по бокамъ ея, — двухъ копій. Гробъ грузіго колыхался по дорогѣ.

Парни, догнавъ печальный поѣздъ, присмирѣли и шаговъ съ десятокъ прошли молча сзади бабъ. Нако-нецъ Сашка, подмигнувъ своимъ товарищамъ, порав-нялся съ плечомъ Акулины. -

Бабы давно уже видѣли парней, но дѣлали видъ, что не замѣчаютъ ихъ.

— Кого это везешь, тетка Акулина, Ванюху сво-его, што ли? — съ степеннымъ выраженіемъ въ лицѣ спросилъ Сашка, въ знакъ привѣтствія дотрагиваясь рукой до своей фуражки. ' .. •

— Да, его ... кого же болыпе?

— Та-акъ...

Наступило недолгое молчаніе.

— Помёръ, значитъ?

Акулина смахнула слезу.

— Живыхъ въ гробъ не кладутъ, Сашенька, — от-вѣтила она.

Сашка, опустивъ голову, зашагалъ рядомъ съ нею. Ііарни молча слѣдовали за бабами и Сашкой. Кате-

И. Л. РОДЮНОВЪ , 8 Т2Э

рйна сурово глядѣла исподлобья прямо передъ собой, намѣренно не обернувшись ни разу къ ненавистнымъ спутвикамъ. Около ея юбки, не отст&вая ни на шагъ, держалась Маша. Такъ въ молчаніи прошли еще нѣ-сколько шаговъ.

— Ему хорошо теперича, вашему Ванюхѣ-то. Што ему? Лежитъ себѣ спокойно, никакой заботы незнаетъ, а мы сколько черезъ его этой самой муки приняли... — первымъ нарушилъ неловкое молчаніе Лобовъ и, видимо, началъ онъ говорить серьезно, но вдругъ ротъ у него дрогнулъ и все пѳдвижное, наглое лицо его стало перекашиваться отъ невольной усмѣшки. Онъ хо-тѣлъ подавить свою смѣшливость, но, взглянувъ на товарищей, не выдержалъ и расхохотался.

— Чего ты, чортъ? — вполголоса строго сказалъ Сашка, оглядываясь на пріятеля, но и самъ тотчасъ же сталъ кусать губы, потому что непреодолимая сила распирала ему ротъ. .

Видя, что ему уже не выдержать, потому что Ло-бовъ, нагнувшись, хохоталъ до слезъ, Сашка отвер-нулся и бросился къ парнямъ. Внезапная смѣшли-вость Лобова и Сашки заразила и остальныхъ Двухъ товарищей.

Отвернувшись отъ бабъ и схватившись за животы, иарни прыскали и надрывались отъ беззвучнаго ду-шившаго ихъ смѣха.

Акулину возмутило это веселье убійцъ. *

— Штой-то не видно по васъ, штобы вы столько муки приняли? — сказала она.— Видно, васъ оправдали, што идете такіе веселые, а намъ ужъ никогда не воротить... никогда не увидать живого и здороваго нашего кормильца Вашошку...

Акулина не выдержала и заплакала.

— Чего? Всѣ тамъ будемъ... — промолвилъ Сашка, съ усиліемъ оправляяс^^^м.еа.