"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция (СИ) - Шульман Нелли

— Ладно, ладно — привратник небрежно махнул рукой.

— Сколько нам еще осталось? — поинтересовалась Марфа, посыпая лист тетради песком.

— Пять, — Бруно потянулся. «Хорошо поработали. У вас, я смотрю, с математикой отлично».

— Я по материнской линии из семьи купеческой старой, — женщина едва заметно улыбнулась, — это в крови у нас».

— Давайте закончим тогда на сегодня, — предложил Бруно, — а то скоро темнеть начнет, вам и к семье пора.

— Хотите, пообедайте сегодня у нас, — предложила Марфа, — у меня седло зайца и колбаски свежие, только от мясника.

— Соблазняете, — усмехнулся итальянец.

— Что, — Марфа спрятала тетрадь с шифрами в железный шкап, — все еще хотите уложить меня в постель, Фагот?

— Еще больше, милая моя Лиса, — сказал итальянец, поднявшись. Они были почти одного роста — Бруно чуть выше.

— Более того, — добавил он, помедлив, — я, кажется, начинаю влюбляться.

— Ничем помочь не могу, — пожала плечами Марфа, и вышла, не оглянувшись на Бруно, что так и стоял посреди комнаты, глядя ей вслед.

— Ты вот что, — распорядился Марсфорд, входя в церковь. Вероника смахнула со лба потную прядь волос и присела: «Да, ваша милость?».

— Там у моей жены старая одежда кое-какая есть, зайди, забери, — сказал фермер. «И детское тоже, оно крепкое еще».

— Да как же мне благодарить-то вас! — расчувствовалась женщина. «Истинно, святой человек!».

— Ну уж прямо, — Марсфорд покраснел. «Иисус нам заповедовал о вдовах заботиться, хоть ты и блудница была, однако ж теперь раскаялась. А дети и вовсе ни в чем не виноваты, не замерзать же им, — он наклонился и погладил Мэри по белокурым прядям. «Чего это они разные такие?» — спросил фермер, глядя на маленькую, синеглазую, девочку, и ее сестру — высокую, темноволосую. «Или у тебя зараз два мужа было, а то и больше?» — фермер ухмыльнулся.

— Я женщина честная, — оскорблено выпрямилась Вероника. «Из-под другого мужика, пока мой жив был, в подоле бы не принесла, ваша милость. Недостойное то дело».

— Да ты ж ноги-то для клиентов раздвигала, — удивился фермер, — какая ж ты честная?

— То клиент, а то муж, — Вероника выжала тряпку сильными руками. «А как моего мужика повесили, так мне Рыжий Билл предлагал вместе жить. Не успели, — женщина вздохнула, — ему пьяному нож сунули, кровью истек.

А хороший был человек, храни его Господь, — Вероника перекрестилась, — уважали его, да и денег приносил бы немало. На рынках он воровал. Сказал мне, как замуж звал: «Как ты теперь к занятию своему непригодная, так я тебя тоже воровать обучу, славно заживем».

— Господи упаси! — фермер тоже перекрестился. «Собрать бы вас всех и в тюрьму — навечно.

И дети, что ли, таким занимаются?» — он кивнул на двойняшек, что, сидя в углу, играли соломенными куколками.

— А как же, — спокойно ответила Вероника. «Как маленькие еще — по карманам бы шарили, или с прилавков еду тянули, а как постарше станут — отвела бы куда положено, джентльмены за девочек дорого платят, год прожить можно припеваючи».

Марсфорд побледнел. «Ну ты приходи за одеждой-то, к обеду», — сказал он.

— Храни вас Господь за доброту вашу, — улыбнувшись, сказала женщина.

— Закончили мы с твоим человеком, — хмуро сказал Фагот, глядя на то, как Джон отсчитывает деньги. «Если бы не женщина она была — могла бы математику преподавать, голова у нее светлая. Меня же с ней Сидни познакомил».

— Да, они еще с Венеции дружат. А ты что такой недовольный? — Джон выровнял стопку золотых монет. «Она не только математику знает, милый мой, она на пяти языках свободно говорит, да еще и по-турецки объясняется. И что Земля вокруг Солнца вращается — это для нее тоже не новость. Влюбился, что ли? — разведчик усмехнулся.

— Стараюсь не делать этого, — смотря в окно на собор святого Павла, ответил Фагот. «Пока плохо получается».

— Ну, — Джон подвинул ему деньги и закинул руки за голову, — во-первых, ничего у тебя с ней не выйдет, она любит своего мужа и верна ему. А во-вторых, не стоит мешать чувства и работу, уважаемый мой гений. Поезжай на южный берег, возьми там какую-нибудь хорошенькую шлюшку, и отдохни как следует, денька два.

— Пойду работать, — забрав золото, проговорил Фагот. «Я ей обещал рукопись принести почитать, надо закончить».

Бруно вышел, не прощаясь, и Джон, вздрогнув от звука захлопнувшейся двери, пробормотал:

«Вот только этого мне тут еще не хватало. Уезжал бы он поскорее, в Париж вроде собирался. Надо напомнить ему, так, невзначай».

— В дом не пущу тебя, — худая женщина поджала губы, и оглядела Веронику с ног до головы.

«У твоих сопливок вшей, небось, полны головы, а я только после лета детей вычесала. Да и ноги у тебя вон, в навозе испачканы, полы-то тут не тебе мыть, а мне».

— Как будет угодно вашей милости, — Вероника поклонилась. «Спасибо вам за доброту вашу».

— В кладовой все сложено, на дворе справа, — распорядилась миссис Марсфорд. «Открыто там. Но ежели что стянешь — плетей тебе не миновать, учти».

— Да как же можно-то! — ахнула Вероника. «Руку дающего отталкивать — не из таковских я, ваша милость».

— Все вы так говорите, — кисло заметила фермерша, — а потом вещи-то и пропадают. Погоди, — она вдруг остановила Веронику, — девчонкам твоим дам чего».

Миссис Марсфорд вынесла сухари и протянула двойняшкам.

— Ишь, быстрые они у тебя какие, — восхитилась женщина, глядя на то, как Мэри и Полли грызут хлебцы. «Зубов-то сколько у них уже?»

— Да как положено, — улыбнулась Вероника, — уж клыки лезут, два года им в январе будет.

— Ну иди, — отпустила ее миссис Марсфорд, — ноги оботри только, там солома лежит у входа.

Вероника посадила девочек на расстеленный плащ и оглянувшись, подергала деревянную дверь, что вела из кладовой в соседнюю комнату. Та была заперта. «А ты что ожидала?» — пробормотала Вероника. Порывшись в карманах плаща, она вытащила отмычку и усмехнулась, вспомнив уроки мужа.

— Я и не знала, что ты обладаешь такими талантами, — восхищенно сказала Вероника, глядя на то, как Джон легко открывает замок. «Этому в Кембридже учат?».

— Я пару месяцев жил с парижскими ворами, еще во времена короля Генриха покойного, — лениво ответил ей муж, взвешивая на руке отмычку. «Этот набор еще с тех времен остался, в деле проверен. Давай ты теперь», — он освободил ей место у двери, и удовлетворенно наблюдая за ловкими пальцами Вероники, добавил: «Ну, я за тебя спокоен, девочка моя.

Справишься».

Замок поддался легко, и Вероника чуть приоткрыла дверь. «А вот и наш пресс», — тихо сказала она. «И Decem Rationes тут же», — добавила женщина, глядя на связанные в кипы, готовые воззвания. «Теперь бы еще печатника найти. Ну, или печатников».

— Еще хочу! — сказала Мэри, доев сухарь. «Вкусно!» — присоединилась к ней Полли. «Дай еще!».

Вероника аккуратно повернула отмычку в замке и сказала, улыбаясь: «А вот сейчас возьмем вам платьиц и попросим у миссис Марсфорд еще сухариков. Она добрая, не откажет».

— Вот, мистер Стонтон, — после воскресной службы настоятель подозвал Веронику, — познакомьтесь, та самая миссис Вероника, о которой я вам говорил.

Вероника поклонилась пожилому, небольшого роста, крепкому фермеру. «Ваша милость».

— Коров доить умеешь? — резко спросил он.

— Да как же не уметь, я в деревне выросла, — опустив глаза, ответила женщина. «К труду приучена».

— Да, святой отец говорил мне, что женщина ты работящая и аккуратная. Дочки-то, где твои? — Стонтон вгляделся в детей, что бегали по церковному двору, играя в догонялки.

— А вон, — указала Вероника, — беленькая — Мэри, а черненькая — Полли.

Она посмотрела на высокое, в легких облаках небо, и, вдохнув влажный запах травы, вдруг улыбнулась — широко.

— Да, — кисло сказал Стонтон, — ну, пока они в полную силу работать смогут, много времени пройдет, маленькие какие. Но ты вроде женщина крепкая, — он оглядел ее с головы до ног.

«Рожать можешь еще?»