Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота - Андрей Юрьевич Андреев

достойную и безбедную, но даже на удовлетворение самых насущных потребностей. Зонтаг, на своем посту трудящийся усердно и успешно, входит в долги и вынужден в чужих краях искать место, которое бы его прокормило. Не знаю никого, кто бы его заменить смог; потеря была бы невосполнимая, и если бы ему, с той репутацией, какую он и здесь, и еще более в чужих краях заслужил, из России уехать позволили, как позволили некогда уехать прославленному Гердеру[449], сделалось бы это для нас вечным укором. Превратилась нынче Россия в едва ли не единственный приют наук и человеколюбия истинного; удерживайте же тех, кто ей верно служит. Поспешите, умоляю Вас, пока Зонтаг себе нового места не приискал вне наших границ; это дело в ведении министра юстиции находится.

Гимназии и уездные училища наши полностью обустроены. Но школы низшие, начальные школы, которые должны обучать юношество из народа и готовить его для поступления в училища уездные, покамест не существуют. Подали мы вновь прошение об их создании; такие училища суть первая необходимость и для девочек, и для мальчиков; просили мы, чтобы одни были отделены от других, потому что таковы требования нравственности, потому что смешение полов в начальных школах разрушает в зародыше ту природную невинность, какая по праву считается лучшим достоянием женщины. Издержки от этого больше не станут и входят в те суммы, какие нам от приказов общественного призрения следуют. Единственное возражение, какое нам некогда предъявляли, вот в чем заключалось: достойно смеха, что Император Российский прикажет девочек обучать. – Признаюсь, на доводы столь убедительные нечего мне ответить.

Не стану Вам напоминать о сельских приходских училищах. Рассчитываю на Вас – кроме Вас, рассчитывать мне не на кого. – Но позвольте мне сказать несколько слов о предмете совсем ином. Объявили Вы рекрутский набор весьма многочисленный. Понимаю, что он необходим; понимаю, чего Вам стоит отрывать от пашни столько людей, для него необходимых. Но дополнительные обстоятельства, связанные с этим указом, еще более пагубны, чем он сам. Неукоснительного его исполнения требуют строго и жестоко. С одной стороны, рекрутов предписанного роста слишком мало. Эстляндия, где население низкорослое, необходимого числа рекрутов поставить не сможет, и дворянство по этому поводу ропщет беспрестанно. Видел все своими глазами во время недолгой поездки по Ревельской губернии. Видел поместье в 25 гаков, которое должно двух рекрутов поставить. А там только один есть нужного роста, да и тот отец семейства и лучший работник во всем поместье. С другой стороны, много протестов раздается против комиссара, ведающего рекрутским набором; он слова указа толкует слишком жестко; шрам, бородавка, косоглазие и проч. – все это предлогами служит для отклонения тех рекрутов, которых предоставить хотят, и слышно, что обыкновенной мздой от него отделаться невозможно. Нельзя ли уменьшить требуемый рост и прекратить притеснения? – Простите Вы мне наверняка, что с Вами говорю о вещах, в коих ничего не смыслю. Разве могу слышать хладнокровно, как моему Возлюбленному упреки бросают? Разве дружеская нежность к Вам, все мое существо переполняющая, не предписывает мне священную обязанность обо всем рассказывать, что вижу, даже если рискую оказаться неправым? О мой Герой! Мой верховный друг! – Не отвращайте никогда слух от

Вашего Паррота.

96. Г. Ф. Паррот – Александру I

[Дерпт], 16 ноября 1806 г.

Вы отцом стали[450], Возлюбленный; разделяю я Ваше блаженство; возблагодарил Провидение за мгновения счастья, Вами испытанного, те мгновения, кои Вашему сердцу особливо теперь так необходимы.

Должен я Вас поблагодарить за два указа, Вами изданных, о рекрутах и о студентах из мещан. Оба Вашего сердца достойны и доказывают, что, несмотря на молчание Ваше, Вы меня не забыли и любите по-прежнему[451]. – Мой Александр! Мне эта уверенность нужна как никогда, ведь здоровье мое расстроено и чувствую я, что очень скоро деятельно трудиться не смогу. Месяц назад вынужден был всякую работу прекратить; неделю назад к работе вернулся, но сегодня вновь пришлось все свести к заботам о собственном состоянии физическом. Пишу Вам с трудом. Но написать обязан. Кроме того, что сердцу моему потребно с Возлюбленным сообщаться, есть еще у меня и неотложный долг. Приходские училища до сих пор не учреждены, и боюсь я, что после моей смерти никто о них не станет печься так усердно, никто не сможет о них хлопотать так деятельно. Ваше доверие мне такие возможности предоставляет, каких ни у кого другого не будет. Позвольте мне то время, что мне на земле жить осталось, этому детищу посвятить, которое одно способно объединить в себе все благо, какое Вы хотите даровать классу земледельцев, и стать мирным предвестием той эпохи, когда можно будет человечеству возвратить его естественные права. Многочисленные опыты ежедневно Вас убеждали, полагаю, что благоприятный момент лишь однажды наступает, что успех зависит всегда от умения воспользоваться обстоятельствами и случай не упустить. С тех пор как дали Вы согласие на то, чтобы план заведения приходских училищ был в губернии отдан на рассмотрение, трудился я неустанно над устранением препон, какие из этой меры вытекали. Преуспел свыше ожиданий, во всяком случае в Лифляндии, а поскольку эта губерния обычно примером служит для других, частичный этот успех служит залогом успеха общего. Одно из самых главных препятствий, которое устранить было необходимо, – сопротивление консисторий, не желавших, чтобы пасторы, трудящиеся в сельских училищах, Университету подчинялись. Я это сопротивление предвидел уже давно, еще два с половиной года назад добился смягчения указа о предварительных правилах народного просвещения, где сей предмет изложен со строгостью, возмущавшей все умы. С тех пор употребил я все свое влияние на лифляндскую консисторию, чтобы ее к уступкам склонить, и в сем отношении тоже в успехе уверен. – Но необходимо нужно воспользоваться случаем. Я к Новому году непременно в Петербург приеду, но мало того, что эти поездки, которые я за свой счет совершаю, меня разоряют, приезд мой бесполезен останется, если явлюсь я как частное лицо. Помните Вы наверняка, что Главное правление училищ запретило университетам своих депутатов присылать без его приказа[452]. Поэтому я официально там появиться не могу, а следственно, и действовать официально, если Вы Главному правлению не прикажете меня вытребовать, чтобы покончить дело с училищами. Итак, настоятельно Вас прошу такой приказ дать как можно скорее <в начале декабря>, чтобы я мог в первой половине декабря другие необходимые сведения собрать, а на Рождество двинуться в путь. По приезде в Петербург опишу сначала Вам состояние дел во всех подробностях и предложу способ все покончить и с