Бетховен. Биографический этюд - Василий Давидович Корганов

мог похвалиться подобным счастьем и был вынужден довольствоваться кратким извещением г. Риса, своего достойного ученика, который сообщил ему, что в. в. вышеназванное сочинение всемилостивейше соизволили передать музик-директору г. Саломону и г. Смарту для того, чтобы оно было публично исполнено в театре Drurylane. О том же сообщали также английские журналы, прибавляя, как и г. Рис, что это произведение в Лондоне, как и повсюду, удостоилось выдающегося успеха.

Так как нижеподписавшемуся было крайне обидно узнать все это со стороны, то в. в. наверное простите его самолюбие и всемилостивейше разрешите ему здесь заметить, что он не жалел ни времени, ни средств, чтобы покорнейше предложить это произведение вашей высочайшей особе и доставить этим удовольствие вашей милости. Из всего изложенного нижеподписавшийся заключает, что все это вероятно представлено в. в. в извращенном виде и так как приведенная здесь его покорнейшая просьба вновь даст ему возможность таким путем напомнить о себе в. в., то он берет на себя смелость всеподданнейше представить в. в. отпечатанный экземпляр «Сражения при Виттории» в партитуре, каковая для сего высокого назначения изготовлена и хранится уже с 1815 г. и только вследствие неизвестности, в которой обретался относительно этого предмета нижеподписавшийся, подверглась столь долгой задержке.

Уверенный в глубочайшей мудрости и милости, с каковыми в. в. всегда умели ценить и поощрять искусство и артистов, нижеподписавшийся льстит себя надеждой, что в. в. обратите высочайшее внимание и всемилостивейше исполните его покорнейшую просьбу…

Эта просьба была также оставлена без последствий королем, «любителем меча и черепахи», поклонником военного и кулинарного искусств.

Среди предлагаемых автором произведений видное место занимает в эту эпоху новая увертюра его «К освящению храма», последние сонаты и Bagatelles (op. 119).

Фердинанду Рису, Лондон.

5 февраля 1823 г. Добрейший и дорогой Рис!

Я еще не получил дальнейших сообщений о симфонии, тем не менее можете вполне рассчитывать на нее, так как я здесь познакомился с одним очень образованным любезным господином, состоящим при нашем посольстве в Лондоне. Он примет на себя труд распорядиться пересылкой симфонии отсюда в Лондон к вам, так что она вскоре будет в Лондоне. Если бы я не был так беден и не зарабатывал куска хлеба своим пером, то не взял бы ничего от ф. общества, но приходится ждать здесь перевода гонорара за симфонию. Чтобы все же доказать мое расположение и доверие к этому обществу, я передал мою увертюру, о которой я вам уже упоминал в последнем письме, вышеназванному лицу из имп. посольства. Так как он на днях выедет отсюда, то сам передаст вам ее в Лондоне, у Гольдшмидта вероятно знают ваш адрес, если нет, то оставьте его там, чтобы сей любезный господин легко нашел вас. Предоставляю обществу решить относительно увертюры, оно может ее задержать так же 18 месяцев, как симфонию, только тогда я издам ее. Вот еще одна просьба, мой брат, имеющий свой выезд, вздумал здесь опять содрать с меня и потому, не спросив меня, предложил упомянутую увертюру одному издателю, по имени Bosey в Лондоне, уговорите его подождать немного, сейчас еще нельзя решить, может ли он получить увертюру, об этом я и сам написал бы ему. В этом деле все зависит от филармон. общества, скажите только, что мой брат ошибся относительно увертюры, что же касается других сочинений, о которых он ему писал, то можете получить. Он, видимо, купил их у меня, чтобы торговать ими как ростовщик, о frater! прошу вас еще, как только получите увертюру, сообщить мне немедленно, возьмет ли ее ф. общество, так как в противном случае я сам издам ее вскоре. Из посвященной мне симфонии вашей я не получил ничего, если бы я не считал посвящения вызовом, требующим реванша, то посвятил бы вам уже одно из моих сочинений, но теперь жду вашего произведения. Как мне хочется чем-нибудь выразить вам свою признательность, я ведь ваш старый должник за столь многие услуги и одолжения, если здоровье поправится от предстоящего летом водолечения, то в 1824 году поцелую вашу жену в Лондоне.

Весь ваш Бетховен.

Вена, 25 февр. 1823 г. Дорогой и уважаемый Рис!

Пользуюсь случаем и посылаю вам письмо через г-на ф. Бауера, секретаря имп. – корол. посольства. Я право не знаю, что думать относительно симфонии. Лишь только получу об этом сообщение, да кстати, не мешало бы и гонорар, то тот же г-н ф. Бауер, человек столь же умный, как и добрый, обещает мне быстро доставить ее в Лондон; стоит только сдать ее в доме кн. Эстергази. Одновременно получите также обещанную увертюру. Если филармоническое общество хочет оставить ее у себя 18 месяцев, то она к его услугам. Никто еще не имеет ее и никто ее не получит, пока я не получу от вас ответа по этому делу. Если филармоническое общество так же бедно, как я, то ничего не хочу от него; если же оно, как я надеюсь и от души ему желаю, богаче, то предоставляю вполне его усмотрению вознаградить меня за увертюру. Вы получите вместе с тем 6 безделушек или мелочей, и еще пять родственных друг другу в 2-х частях. Торгуйтесь, сколько можете. Надеюсь, вы получили обе сонаты. Прошу относительно их тоже поторговаться, так как очень нуждаюсь. Зима и разные другие обстоятельства вновь расстроили дела мои, и приходится жить почти только пером, а это нелегко. Будущей весной 1824-го г. я буду в Лондоне, чтобы поцеловать жену вашу. До этого мы еще много раз обменяемся письмами. Если получу ваше посвящение, то посвящу вам эту увертюру, если только она понравится в Лондоне. Ну, прощайте, мой любезный друг! Поспешите с симфонией. А что вы получите за сонаты и мелочи, вообще все деньги перешлите скорее сюда. Они будут получены с радостью. Да благословит вас небо и даст мне возможность также оказать вам какую-нибудь услугу.

С самыми дружескими пожеланиями ваш Бетховен.

Фердинанду Рису.

Вена, начало апреля 1823 г.

В таком тяжелом положении мне еще надо выплачивать множество долгов, а потому был бы рад, если бы вы сговорились выслать гонорар за мессу еще до переписки ее для Лондона, так как предстоит послать коронованным особам по одному экземпляру. С этим не следует стесняться, если уж здешние издатели ничего не имеют против этого, то в Лондоне должны беспокоиться еще меньше, тем более, что я еще письмом обязался не выпускать ни одной ноты из этого произведения ни в печати, ни в ином виде, а подписка моя вдобавок служит порукой всему.