Бетховен. Биографический этюд - Василий Давидович Корганов

исправным в подобных делах, то можно легко потерять все. В. и. в. вполне понятно, что требуется много времени на изготовление копий и на просмотр каждой партии, право трудно найти что-нибудь более утомительное. В. и. в. ведь охотно простите перечисление всех этих обстоятельств и их последствия. Только необходимость заставляет меня поступать так и, во всяком случае, так прямо, потому что считаю необходимым устранить всякие подозрения в. и. в. по отношению ко мне, ибо, к сожалению, отлично знаю, что в. и. в. стараются настроить против меня. Время покажет насколько я, по мере сил, верен и привязан; если бы мое положение соответствовало моему рвению служить в. и. в., то я был бы счастливейшим человеком.

Вашего императорского высочества верноподданный слуга

Бетховен.

Ваше императорское высочество!

После отъезда в. и. в. я болел почти непрерывно, а в последнее время меня измучила сильная глазная боль, от которой избавился только дней восемь тому назад, хотя все еще должен беречь свое зрение. В. и. в. усмотрите из прилагаемой расписки от 27 июня о высылке некоторых пьес. Так как в. и. в., кажется, понравилась соната C-moll, то думаю, что невелика была моя нескромность, посвящая самовольно в. и. в. Вариации переписаны уже, по крайней мере, 5 или 6 недель тому назад, но болезнь глаз не позволяла мне просмотреть их. Напрасно я надеялся на полное исцеление их. Поэтому я велел, наконец, Шлеммеру просмотреть их; вероятно в них нет ошибок, хотя быть может вид их не изящный. Соната C-moll была напечатана в Париже с грубыми опечатками; когда же ее вновь печатали здесь, то я принял все меры к устранению их. Вскоре вышлю красиво отпечатанный экземпляр вариаций. В. и. в. выразили желание видеть мессу в общедоступном издании, но мое болезненное состояние, продолжающееся непрерывно уже несколько лет, заставило задуматься над средством, могущим улучшить мое положение, тем более, что, благодаря той же болезни, я сделал большие долги и должен был отказаться от приглашения в Англию. Месса, казалось, явилась вполне кстати. Мне посоветовали предложить нескольким дворам. Как ни тяжело было это, но мне казалось, что надо последовать совету. Итак, я предложил нескольким дворам подписку на эту мессу и назначил гонорар в 50 #, полагая, что он не слишком велик и в случае удачной подписки может составить порядочную сумму. До сих пор результаты подписки, правда, для меня очень лестны; так как ее приняли королевские величества Франции и Пруссии. На днях получил также письмо от моего друга, князя Николая Голицына, из Петербурга, в котором этот поистине любезный князь сообщает, что его величество русский император принял подписку, и что о дальнейшем мне сообщат вскоре через русское посольство. При всем том, хотя имеется еще несколько других подписчиков, я не получу даже того, что получил бы за это от издателя. Остается лишь то преимущество, что являюсь собственником произведения. Расходы по переписке тоже велики, тем более что я прибавил еще новые части, каковые пришлю в. и. в. как только окончу. Может быть в. и. в. не составит труда замолвить за меня перед е. к. в. великим герцогом Тосканским относительно подписки на один экземпляр мессы. Хотя предложение было послано великому герцогу тосканскому уже давно через здешнего агента ф. Одельга и О. клянется, что оно без сомнения будет принято, но я не очень верю в это, так как прошло уже несколько месяцев, а ответа все еще нет. Так как дело уже начато, то вполне естественно стремление достичь намеченной цели. Тяжело было мне затевать это предприятие, но еще тяжелее, сообщить о нем в. и. в. или даже упомянуть, но «нужда не знает законов». Хвала обитателю надзвездных миров за то, что хоть зрение мое поправляется. Пишу теперь новую симфонию для филармонического общества в Англии и надеюсь окончить ее совершенно через 2 недели. Долго еще не могу я напрягать зрения, и потому прошу в. и. в. потерпеть с вариациями вашего высочества, каковые нахожу прелестными, но требующими особенно внимательного просмотра. Продолжайте в. и. в. упражняться особенно в немедленном записывании своих мыслей, тут же у фортепиано. Для этого нужен небольшой столик у фортепиано… Этим достигается не только развитие фантазии, но также умение моментально улавливать идеи.

Нужно также писать без фортепиано, иной раз простую мелодию, хорал с простыми и разнообразными фигурациями, контрапунктически или свободно, это конечно нетрудно в. и. в., а при такой склонности к искусству доставит даже большое удовольствие. Мало-помалу явится способность выражать именно то, что мы желаем, чувствуем, а это составляет потребность каждой благородной натуры. Глаза мои утомились. Шлю в. и. в. лучшие пожелания и поклон; вашего императорского высочества с глубочайшим почтением вернейший слуга

Л. в. Бетховен.

Вена, 1 июля 1823 г.

Если в. импер. высочество пожелаете осчастливить меня письмом, то покорнейше прошу велеть написать только «Л. ван Бетховену в Вену», откуда мне посылают исправно все письма по почте. Окажите милость в. и. в. и замолвите принцу Антону в Дрездене, чтобы его величество король саксонский подписался на мессу. В случае рекомендации в. и. в. это, конечно, устроится. Если получу сообщение о том, что вы оказали мне эту милость, то немедленно обращусь туда к главному директору корол. театра и музыки, заведующему подоб. делами, и пошлю ему предложение на подписку саксонского короля, мне трудно сделать это без рекомендации в. и. в. Моя опера «Фиделио» была поставлена с большим успехом во время празднеств по случаю приезда короля баварского в Дрезден. На представлении присутствовали все их величества. Мне сообщил об этом вышеупомянутый главный директор, обратившийся ко мне через Вебера с просьбою о партитуре и приславший мне затем недурной подарок. Простите меня в. и. в. за навязчивость с этой просьбой, ведь в. и. в. знаете, что я вообще не навязчив. Но если почему-либо все это вам неприятно, то, конечно, от этого нисколько не изменится моя уверенность в вашем благородстве и великодушии. Это не жадность, не погоня за спекуляцией, которых я всегда избегал. Только необходимость заставляет прибегать ко всему, чтобы выйти из этого положения.

Откровенность лучшее средство против такого осуждения. Непрерывная болезнь, невозможность продолжать обычную работу вызвали обременительные долги в 2300 фл. к. м. Необыкновенные усилия нужны, чтобы избавиться от них. Если с этой подпиской дело пойдет на лад, на что я вполне надеюсь, то я еще могу поправить дела своими сочинениями. Примите великодушно в. и. в. это откровенное признание. Если бы вздумали обвинять меня в