Неуязвимый (в сокращении) - Фил Эшби

— Rouler plus vite. (Прибавляем скорости.)

Мы миновали несколько групп вооруженных ополченцев. Возможно, они были проправительственными, возможно, подействовал избранный гвинейским командиром метод борьбы с засадами, во всяком случае, до Мили-91 мы добрались без задержек.

Позиция гвинейцев в Миле-91 особой уверенности не внушала. У них имелась пара пулеметов, направленных на дорогу, по которой ожидалось приближение повстанцев, но не более того. Ни окопов, ни наблюдательных постов, ни резервных планов. На каждого из солдат приходилось всего по двадцать патронов. Командир роты объяснил, что если им дать патронов больше, они продадут их на черном рынке повстанцам.

Теперь нам удалось придумать для спутникового телефона источник питания — мы частично зарядили его от автомобильного аккумулятора. Батарейный дисплей показывал, что для разговора у меня есть минута и двадцать секунд. Я позвонил в штаб-квартиру ООН во Фритауне. Никто не ответил. Я прождал тридцать секунд. Теперь у меня оставалось пятьдесят.

Настроение наше упало. Мы решили (ошибочно), что повстанцы захватили Фритаун. «Кому звонить теперь?» Последнее, что я проделал перед тем, как покинуть лагерь в Макени, — стер память спутникового телефона. Если вы считаете, что существует опасность попасть в плен, то «обеззараживаете» свое снаряжение. То есть убеждаетесь в том, что при вас нет размеченных карт, записных книжек с адресами, любовных писем и фотографий. Если вас схватят с чем-нибудь таким, оно будет при допросе использовано против вас. По дурости я сохранил в телефоне один лишь фритаунский номер полковника Джима. Заряда в батарейке осталось на сорок секунд. «Кому доверить передачу сообщения? Кто быстро ответит на звонок? Поторопись! Думай!»

Я позвонил Анне, и она ответила сразу.

— Привет. Мы в безопасности.

Времени, чтобы сказать ей действительно то, что мне хотелось сказать, не было. Я объяснил, где мы, что нам требуется, и доверил ей передачу необходимой информации.

Энди и Дэйв позаимствовали у гвинейцев рацию и сумели переговорить со штаб-квартирой ООН во Фритауне. Та перебралась из обычного своего здания в отель «Мама Йоко» — комплекс сооружений на западной оконечности полуострова. Оборонять его было значительно легче, чем здание в центре города. Полковник Джим тоже переместился туда — он сказал, что за нами уже вылетел военный вертолет, который будет у нас через пятнадцать минут.

На наше счастье, ближайшая взлетная полоса находилась недалеко от нас, выяснилось, впрочем, что прежний наш, оборвавшийся, звонок из Мбенти все-таки оказался частично успешным. Мы тогда этого не знали, однако телефон все же успел на краткое время соединиться со спутником, а электронное оборудование Соединенного Королевства смогло усилить его сигнал и определить наше местоположение. Вследствие этого был поставлен на боевое дежурство английский вертолет.

Ожидая его, мы воспользовались ГСП Энди, чтобы уточнить наши координаты и указать вертолету направление подхода. И наконец, я провел самые лихорадочные в моей жизни четверть часа, дожидаясь его появления, улещивая и подкупая сигаретами охочих до стрельбы солдат, уговаривая их не открывать по вертолету огонь. Местные ополченцы привыкли к выкрашенным белой краской вертолетам ООН, британский же был зеленым, и они могли принять его за вражеский.

Вертолет появился точно в срок.

— Как ты думаешь, возьмут меня в летные курсанты? — лишь наполовину в шутку спросил Дэйв.

Потоки воздуха от мощных винтов «чинука» создали подобие мусорной бури, в которой заплясали и каски нескольких гвинейских солдат, не позаботившихся застегнуть ремни под подбородком. Некоторые из местных ополченцев выглядели так, словно они присутствуют при приземлении НЛО.

Через час мы совершили посадку в международном аэропорту под Фритауном и с удовольствием увидели там новоприбывших британских солдат.

Последствия

Прежде чем мы смогли отдохнуть или хотя бы помыться, нам пришлось пройти через «опрос по горячим следам». Кто состоит у повстанцев в лидерах? Где эти люди живут? Каковы их намерения? Где они держат заложников? Есть ли у них зенитное оружие?

Вопросы сыпались один за другим, однако мы испытывали огромное удовлетворение от того, что не являемся больше невооруженными наблюдателями. Конечно, мы не участвовали в активных боевых действиях против ОРФ, однако сведения о противнике, которыми я располагал, могли оказаться оружием столь же убийственным, сколь и боевое. Прожив четыре месяца рядом с повстанцами ОРФ, я узнал их досконально. Чувствовал ли я себя виноватым, рассказывая о них всякие гадости? Решительно нет. Я много работал, стараясь помочь людям из ОРФ разорвать круг насилия, в котором они, судя по всему, завязли. Но они не пожелали воспользоваться щедрыми предложениями, которые могли привести к установлению мира. ОРФ использовал во зло мое доверие, хладнокровно убил моих коллег по ООН, и потому я не испытывал угрызений совести, принимая теперь сторону их противника.

По окончании опроса я промыл забитые грязью порезы на руках и ногах и отправился прогуляться по аэропорту. Первым из появившихся в Сьерра-Леоне подразделений был 1-й батальон воздушно-десантного полка. За два года, проведенных мной в работе с десантниками, я познакомился со многими из их офицерского состава и теперь, сталкиваясь со старыми друзьями, испытывал чувство нереальности происходящего. Приятно было ощущать себя частью организации, способной привнести некоторый порядок в хаос, воцарившийся в Сьерра-Леоне.

Мы выклянчили у десантников часть их рациона, а поев, попробовали отдохнуть. Я был еще слишком возбужден и потому провел большую часть ночи, наблюдая за появлением новых британских частей или смотря по телевизору, установленному в VIP-зоне аэропорта, передачи Си-эн-эн. Пол, Энди, Дэйв и я просидели всю ночь в салоне аэропорта, мирно болтая. Мы все сошлись на том, что нам сильно не хватает вещей, отобранных у нас бандитами. Пол печалился о своем зонте, я — о моем желтом фрисби, о записной книжке и о музыкальных записях, которые собрали для меня друзья. Мы представили, как в эту самую минуту повстанцы, напялившие форму коммандос, валяются на наших койках, слушая записи из моей пестрой музыкальной коллекции.

Поутру я заглянул в полевой госпиталь, где мне перевязали израненные ступни, потом погрузился с несколькими воздушными десантниками в «чинук» ради короткого перелета вдоль залива в собственно Фритаун. Штаб десантников был развернут в отеле «Мама Йоко», там же, где и штаб-квартира ООН, и мне не терпелось отыскать полковника Джима и поблагодарить его за неустанную заботу о нас. Пока происходила эвакуация персонала ООН, Джим и еще один англичанин по имени Майк установили в домишке, стоявшем у плавательного бассейна отеля, оборудование связи и вели круглосуточное дежурство, ожидая сигнала от нас.

В конце концов я отыскал в тихом углу отеля новый кабинет Джима. Он был одновременно и моим начальником, и коллегой, и другом, так что я не вполне понимал, следует ли мне отдать ему честь, пожать руку или обнять его. В итоге я проделал всего понемножку (к несчастью для Джима, поскольку я уже неделю не менял одежду).

Кабинет Джима располагался в номере с ванной и душем. Джим одолжил мне полотенце и бритву, и я тут же воспользовался большей частью представившихся мне возможностей. Я только не знал, что Джим проводит в соседней комнате совещание, и потому несколько удивился, выйдя в чем мать родила из-под душа и увидев перед собой иранского дипломата, занимавшего в ООН высокий пост, и двух переговорщиков из британской полиции, присланных сюда для освобождения заложников. Впрочем, они удивились куда сильнее, чем я.

Мне не терпелось узнать, что случилось с моими коллегами по силам ООН, и я спросил об этом у Джима. Он сказал, что ОРФ все еще удерживает в заложниках пятьсот человек из персонала ООН. Конечно, я ощущал облегчение от того, что нам удалось бежать, однако особо праздничных чувств не испытывал, поскольку в руках ОРФ еще оставалось множество заложников.

Теперь главная задача состояла в том, чтобы остановить наступление ОРФ на столицу. Я присоединился к патрулю десантников, и мы поехали в центр города, посмотреть, что там творится. Фритаун был до жути тих. Гражданских лиц на улицах не осталось. Кипучие обычно рынки опустели, магазины стояли заколоченными во избежание грабежа. Судя по всему, мысль о том, что́ может их ожидать, внушала местным жителям ужас. Еще живы были воспоминания о хаосе и резне, которые царили в городе, когда повстанцы в последний раз, в январе 1999 года, заняли его.

Единственными местными на улицах были отряды вновь мобилизованных солдат и камаджоров. Вопросов о том, где они взяли оружие, никто им не задавал. Предполагалось, что Фритаун является контролируемой силами ООН демилитаризованной зоной, однако оружие составляло, по-видимому, неотъемлемую часть местной инфраструктуры.