Неуязвимый (в сокращении) - Фил Эшби

Малый он был чрезвычайно выносливый. Он страдал от приступов малярии и открытой раны на животе, которую лечил припарками из листьев и коры. Он сказал, что рана эта — «подарок от ОРФ», однако в подробности вдаваться не стал. И еще он почему-то все время улыбался. Карты Алусейн ни разу в жизни не видел, представление о расстоянии складывалось у него единственно из того, сколько времени требуется, чтобы его одолеть («четырнадцать часов до Мили-91, если идти быстро»).

Задерживаться в деревне не стоило — повстанцы регулярно «навещали» ее, поэтому мы наполнили наши бутылки водой, съели пару самых вкусных, какие мне когда-либо доводилось пробовать, плодов манго и снова тронулись в путь. Нам все еще оставалось пройти шестьдесят километров.

Даже в своих шлепающих сандалиях Алусейн умел перемещаться лишь одним способом — быстро, а останавливаться не любил. Он сказал, что слухи о появлении в этих местах четырех белых солдат распространятся быстро и потому нужно двигаться быстрее слухов. Каждый раз, как мы останавливались, чтобы попить, Алусейн скручивал себе папиросу с марихуаной. Неудивительно, что он так часто улыбался. Все тропы в буше он явно знал как свои пять пальцев. Мы по-прежнему старались избегать любых населенных пунктов, а когда это оказывалось невозможным, залегали и отправляли Алусейна вперед, на разведку.

Если нам приходилось проходить через свободную от повстанцев деревню, мы по крайней мере получали возможность наполнить бутылки водой. Мы также старались отдать дань уважения старейшине деревни, оставляя щедрые денежные подарки, поскольку знали, что по нашим стопам могут пройти и другие спасающиеся бегством солдаты ООН.

Меня поражало, как много местных жителей помогает нам. Я спросил Алусейна, почему он с такой готовностью рискует ради нас жизнью. Алусейн затянулся папироской и задумчиво ответил:

— Да мне сегодня заняться больше нечем.

День разгорался, становилось все жарче и жарче, однако мы не сбавляли ходу, подстегиваемые мыслью о том, что каждый шаг приближает нас к спасению. Пейзажи и люди здесь были прекрасны, я начал вновь радоваться жизни. Усталость и страх смерти делали для меня все, что нас окружало, лишь более захватывающим. Все мои органы чувств были нацелены на то, чтобы обнаруживать потенциальную угрозу нашей безопасности, а в виде вознаграждения за это я стал замечать всякие мелочи, которые в иных обстоятельствах пропустил бы, — щебечущих птиц, обезьян, играющих на деревьях. Никогда еще плоды манго не казались мне такими вкусными, а вода — такой освежающей. Однако к двум часам дня мы провели в походе, практически не останавливаясь, двадцать часов, и ноги нас больше не держали. Я велел сделать привал, и мы пару часов пролежали в тени.

Смена тактики окупилась. Двигаясь ночами, мы могли проковылять еще несколько недель. А при дневном свете и наличии проводника мы прошли к сумеркам почти сорок километров, выйдя к камаджорской деревне Мбенти.

Мбенти стоит на левом берегу реки Рокел, обозначающей здесь границу между ОРФ и Силами гражданской обороны (СГО). Однако, поскольку силы ОРФ наступали на Фритаун, мы не были уверены в том, насколько дружелюбный прием окажут нам в Мбенти.

Мы спрятались, а Алусейн расспросил местных крестьян, которые заверили его, что Мбенти все еще остается в руках СГО. На карте река Рокел выглядела пугающим препятствием, однако Алусейн знал место, где ее можно было перейти вброд. Глубины было примерно по пояс, а усталые ноги наши, оказавшись в воде, чудесным образом ожили.

В Мбенти мы входили на закате. Я предложил Алусейну остаться с нами на ночь в деревне, однако ему не хотелось задерживаться здесь. Я щедро с ним расплатился. Алусейн, по-прежнему улыбаясь, удалился во тьму — похоже, мысль о том, что для возвращения домой ему придется пройти этой ночью еще сорок километров, нисколько его не заботила.

Старейшина Мбенти был в отъезде, однако камаджорский командир Ибрагим пообещал нам свое покровительство. По иронии судьбы, силы ООН всего две недели назад разоружили его бойцов, оставив ему в качестве средств для защиты деревни только древнее охотничье ружье, мачете да черную магию. Ближайшая позиция ОРФ находилась в двух километрах отсюда, на другом берегу реки. Ибрагим попросил жену зарезать для нас курицу, потом нам отвели место, где мы могли поспать, пока охотники-камаджоры, размахивая мачете, рвались сразиться с вооруженными автоматами и пулеметами повстанцами.

У нас на родине правительство Соединенного Королевства предпринимало шаги, направленные на то, чтобы предотвратить развал МООСЛ и хаос, который последовал бы за падением Фритауна. Пока мы в тот вечер лакомились с камаджорами курятиной и рисом, в Сьерра-Леоне начали появляться передовые отряды британских Объединенных сил быстрого реагирования. В состав их входил 1-й батальон воздушно-десантного полка и 42-я команда морской пехоты. Первоначальная задача состояла в том, чтобы обеспечить безопасность аэропорта и эвакуировать иностранных граждан до того, как повстанцы достигнут Фритауна. Вторая — укрепить решимость ООН, предоставив ей небольшой отряд превосходно обученных профессиональных солдат, не боящихся противостоять силам ОРФ.

В какой-то момент повстанцы приблизились к Фритауну настолько, что в городе поднялась паника. Поскольку силы ООН разоружили большую часть таких проправительственных ополчений, как СГО, сдерживать повстанцев оказалось некому, и те наступали, почти не встречая сопротивления.

С тех пор как мы в последний раз выходили на связь с внешним миром, прошло два дня, и нашим родственникам сообщили, что мы пропали без вести. Анна оставалась спокойной и собранной, однако не питала никаких иллюзий относительно опасностей, которых мы, собственно говоря, уже избежали, и рискованности нашего нынешнего положения.

От Мили-91 нас все еще отделяли двадцать километров пути. Мы надеялись, что город этот по-прежнему занят гвинейцами из сил ООН. С ногами у нас было плоховато, особенно у Дэйва. Во время броска, совершенного нами днем раньше, он стер подошвы ног. Чтобы одолеть оставшееся расстояние, потребовался бы по меньшей мере еще один день, поэтому мы отправили вперед деревенского гонца, снабдив его моим удостоверением и письмом с просьбой, чтобы за нами прислали патруль ООН.

Ожидая его возвращения, мы ели, пили и пытались придумать какое-нибудь питание для спутникового телефона. Мы выпросили у местных жителей столько батареек от фонариков, сколько смогли. Пол последовательно соединил их и подключил к телефону. Чтобы напитать телефон, батареек не хватило, но у нас имелся — в лице Пола — настоящий специалист по подобным делам. (Его специальностью была зарядка батарей подводных лодок с использованием ядерных реакторов, но в теории это, должно быть, то же самое.) Пол предложил оставить батарейки на час подключенными к телефону для «непрерывной подзарядки».

Дождавшись окончания этого срока, мы предприняли новую попытку. Я нажал на кнопку. Лампочки зажглись, засветился дисплей. «Добро пожаловать в „Inmarsat“… Пожалуйста, введите ваш PIN-код…» Я торопливо набрал код. «Поиск спутника… Соединение со спутником… Пожалуйста, наберите номер…» Я начал набирать номер. «Батарея разряжена… Батарея пуста». После этого телефон отключился.

— Черт.

Однако Пол оптимизма не утратил:

— Попробуем еще раз, но только дадим ему больше времени.

Прежде чем мы успели предпринять новую попытку, вернулся, и с хорошими новостями, гонец. Гвинейцы все еще удерживали Милю-91 и обещали прислать патруль, который доставит нас на их позиции. Мы вознаградили жителей деревни оставшимися у нас долларами, а я отдал Ибрагиму мой складной нож. Со временем появился патруль гвинейцев, мы запрыгнули в один из их пикапов и понеслись к Миле-91.

Пока нас мотало в кузове, я, на моем корявом французском, спросил у командира патруля, что происходит в их районе. Ответ его был мне понятен: у них имелись «небольшие собственные проблемы с повстанцами».

Миля-91 оказался в изоляции, поскольку все вокруг этого городка было захвачено силами ОРФ. Вновь мобилизуемые солдаты армии Сьерра-Леоне толпами стекались сюда вместе с членами разного рода ополчений, в том числе и пользующимися дурной славой «Парнями с Запада». Существовала опасность того, что эти ополчения, увидев, что ОРФ берет верх, переметнутся на его сторону. Словно для того, чтобы еще пуще осложнить ситуацию, в этой зоне начали искать прибежища тысячи гражданских лиц, некоторые из них были шпионами ОРФ. Командир пояснил, что на этом участке дороги нередки засады. Я спросил, каковы приемы борьбы с ними.

— Rouler plus vite. (Прибавляем скорости.)

Мы миновали несколько групп вооруженных ополченцев. Возможно, они были проправительственными, возможно, подействовал избранный гвинейским командиром метод борьбы с засадами, во всяком случае, до Мили-91 мы добрались без задержек.