Божий поселок - Шаукат Сиддики

— Вы все еще не получили своей порции?

— А где? —спросил его Раджа.

— Вон там, на кухне! — и он указал в сторону навеса, где толпился народ. Мальчики встали и направились к кухне. Полураздетые грязные люди, громко крича, тянулись к помосту, на котором стояло два человека. Один из них выдавал лепешки, другой накладывал в протягиваемые грязные медные и алюминиевые чашки вареную фасоль, одновременно ругая нищих.

— Эй вы, ублюдки, осадите-ка немного назад! А ты, мерзавец, уже второй раз подходишь! Да не шумите же так!

Полуголые, истощенные люди выслушивали эту ругань и хохотали, как обезьяны, широко раскрыв рот и скаля зубы. Раджа и Ноша стали пробираться к помосту. Наконец им удалось получить по лепешке и горсти вареной фасоли.

Лепешки остыли, зато фасоль была горячая, и ребята с жадностью набросились на еду, хотя перцу в фасоли было так много, что драло горло. Потом они побежали к колодцу и напились из грязной алюминиевой кружки. Отяжелев после еды, мальчики прилегли в углу под навесом, где уже дремало много нищих и паломников, и незаметно уснули. Проснулись они, когда день клонился к вечеру, и сразу заметили, что шума и суматохи стало еще больше: народ прибывал.

Белобородый старец, сидевший у гробницы, жестами благословлял подходивших. Верующие угодливо целовали ему руку, клали в каждую ладонь по рупии и, пятясь задом, отходили.

Собрался опять и кружок курильщиков чараса. То и дело с их стороны доносились крики: «О всевышний!» Вдруг во дворе мечети Появился помощник полицейского инспектора в сопровождении четырех констеблей. Они подошли сначала к старцу, поговорили с ним и стали кого-то искать. Раджа и Ноша онемели от страха. Как загнанные звери, сидели они, втянув головы в плечи, в ожидании надвигающейся беды. Но все обошлось. Полицейские прошли мимо них и увели с собой мужчину из группы курильщиков чараса.

Наступила тишина, но ненадолго. Снова раздались крики наркоманов. Казалось, все уже забыли о визите полицейских — ведь для них это было обычным явлением. И только Раджа и Ноша не сразу опомнились от страха.

— Раджа, и здесь небезопасно! — обратился к другу Ноша, когда шаги полицейских затихли.— Чуть-чуть не попались.

— Да, здесь не стоит оставаться.

— Но куда же мы пойдем?

— Вот о чем я подумал, не знаю, согласишься ли ты со мной. Сердце подсказывает мне, что нужно пойти к хозяйке и все рассказать ей начистоту.

— Узнает Шах-джи — прибьет нас! Ты же знаешь, что это за человек!

— А если нас схватит полиция? Думаешь, лучше будет?

Ноша ничего не ответил.

К вечеру верующие повалили в мечеть толпами — была пятница. Ноша и Раджа решили, что самое лучшее — это возможно скорее добраться до дома, где раньше служил Раджа, и рассказать обо всем хозяевам. Расспросив дорогу, они отправились в путь.

К дому инженера они подошли поздно вечером, пройдя пешком несколько миль, едва держась на ногах от усталости. Раджа вдруг оробел, не решаясь войти. Он боязливо открыл калитку и неожиданно столкнулся с Акку и Лалли. Они бросились к нему с криком: «Раджа пришел! Раджа пришел!» Жена инженера едва не вскрикнула при виде Раджи и Ноши. Она быстро подошла к ним, но тут же испуганно отшатнулась. Мальчики стояли перед ней, виновато склонив головы. Женщине было жаль их, но у нее и мысли не было о прощении. В это время подъехал в машине муж.

— Ты что здесь стоишь?—спросил он, и только тут заметил Раджу и Ношу.—Э, да никак Раджа!

С минуту поколебавшись, он пригласил ребят в дом. Оставив их с женой в своем кабинете, он вышел.

Раджа бросился хозяйке в ноги:

— Простите меня! Я не виноват, я не виноват! — Он рассказал ей все о Шахе-джи и его шайке. Хозяйка слушала его молча. Ее тронуло откровенное признание, однако желание во что бы то ни стало вернуть пропавшие вещи оказалось сильнее. «Да пусть они хоть в ад провалятся, эти несчастные! Главное — найти свои вещи»,— подумала она.

Видя, что она молчит, Раджа взмолился:

— Хозяйка, я хотел бы всю жизнь жить подле вас. Не отдавайте меня в руки полиции!

— Клянусь богом, мы ничуть не виноваты!—в тон ему добавил Ноша.

— Хорошо, хорошо!—неопределенно бросила она и покинула комнату.

Немного погодя Раджа подошел к двери и, толкнув ее, обнаружил, что она заперта.

— Поймали нас, друг!—живо повернулся он к Ноше.— Дверь заперта снаружи!

— Кто же это сделал?

Раджа не успел ответить, дверь с шумом отворилась, и в комнату, тяжело ступая коваными сапогами, вошли полицейские. Они надели мальчикам наручники, посадили в

машину и увезли. В полицейском участке с них сняли показания и заперли в камере. Этой же ночью было решено произвести налет на дом Шаха-джи.

Но тому уже было известно через своих людей об аресте Ноши и Раджи. Когда полицейские прибыли к его дому, они не нашли никого, кроме сторожа, которого тут же арестовали. От него удалось добиться, что Шах-джи со своими людьми покинул дом около десяти вечера, сказав, что скоро вернется. Полицейский инспектор установил за домом наблюдение и сообщил на все автостанции приметы беглецов. Полицейские посты между Карачи и Хайдарабадом получили строжайшее предписание проявлять особую бдительность. За ночь уехать дальше Хайдарабада они не могли: поезда за это время не отходили. Инспектор сидел за столом, с нетерпением ожидая сообщений.

Раджа и Ноша в камере предварительного заключения думали обо всем происшедшем, проклиная свою судьбу. Раджа молчал, Ноша время от времени бросал на него косой взгляд, как бы говоря: «Втянул ты меня в эту историю!»

Из кабинета инспектора доносилось покашливание. Около двух часов ночи раздался телефонный звонок. Инспектор схватил трубку. Ему сообщили, что неподалеку от Карачи в такси задержан человек с приметами Шаха-джи и с ним несколько подозрительных.

— Немедленно доставьте их сюда! — приказал инспектор.

Перед рассветом Шах-джи, Hyp-хан, Лотин и еще трое были доставлены в полицию.

Через день Шаха-джи отправили в тюрьму. Неделю длилось следствие. Краденые вещи нашли. Все доказательства были налицо. Шах-джи и его сообщники получили большие сроки, но вместе с ними на год тюремного заключения были осуждены Раджа и Ноша.

В тот же день их отправили в тюрьму для несовершеннолетних.

Нияз поселился в доме своей новой жены. Он подремонтировал его, пристроил себе отдельную комнату, оклеил стены обоями, покрасил окна и двери. Дом было не узнать: он весь светился, как невеста в свадебном наряде.

С Султаной у Нияза установились очень сдержанные отношения. Он мало разговаривал с ней, почти никогда не заходил в комнату, в которой жили она и Анну. Все свободное время он сидел в своей комнате, неторопливо беседуя с женой о том о сем, часто водил Разию Бегум на базар и покупал все, что ей захочется. Дважды они вместе были в кино. Возвращаясь с работы, Нияз никогда не приходил с пустыми руками — приносил фрукты, сладости, цветы.

Дни проходили чередой в довольстве и спокойствии. В доме царило радушие. Больше всех была счастлива Разия Бегум. На щеках ее играл румянец, а в глазах появился какой-то особенный блеск. Вечерами она наряжалась и вся благоухала духами. Казалось, она даже помолодела. Теперь ее скорее можно было принять за сестру Султаны, чем за мать. А на Султане эти перемены в семье отразились совсем по-другому. Она замкнулась, почти не разговаривала с домашними и сидела целыми днями одна.

Стоял теплый сентябрьский вечер. Мать с Ниязом отправились в кино, захватив с собой и Анну. Султана печально сидела на кухне у очага. Дрова горели ярким пламенем, на дворе с каждой минутой становилось все темнее и темнее. С деревьев падали пожелтевшие листья. Осенний ветер подхватывал их, и они начинали кружиться в невольном танце, о чем-то шепчась между собой. Вдруг раздался чей-то голос.

Это Салман звал Анну. Султана вздрогнула, но не двинулась с места. Зов повторился. Девушка не выдержала, встала и подошла к двери, за которой стоял Салман — стройный юноша с всклокоченной головой, мягкими, застенчивыми глазами и добрым сердцем. Подул ветерок, зашелестели сухие листья. Они словно шептали Султане: «Он сейчас уйдет... Он пришел к тебе, но может уйти... Может уйти тот, в ожидании которого ты выплакала глаза... Из-за которого поблекли твои щеки... Он уйдет... Он уйдет...» Султана подняла засов и застыла. Салман вошел во двор и дрогнувшим голосом позвал:

— Султана!

— Что?

Оба замолчали.

— Зачем вы пришли?—нарушила молчание Султана. В голосе ее звучала горечь. Салман почувствовал это и виновато опустил голову.

— Просить у тебя прощения.

— За что?

— Ты, кажется, очень сердишься на меня?

Девушка ничего не ответила.

— Султана, я не хочу ничего скрывать от тебя,— медленно выговаривая слова, продолжал Салман.— Сегодня я хочу рассказать тебе все... В ту ночь, когда я ушел из вашего дома, у меня в кармане не было ни гроша. Как же я мог забрать тебя к себе?! Я обошел всех своих друзей, но ничего не нашел. У меня не было даже какой-нибудь вещи, которую я мог бы продать. Я как безумный всю ночь бродил по улицам. Как мне передать тебе, что я пережил тогда?!