Божий поселок - Шаукат Сиддики

Али Ахмад пожурил их:

— Очень плохо. Читайте вслух так, как поняли. Если будете бояться да стесняться — дело не пойдет.

Он предложил всем хором повторить фразу «лала лала» пять раз. На этом урок закончился, все повскакали с мест и окружили Али Ахмада и его помощников, засыпав профессора вопросами. Он подробно отвечал на каждый вопрос. Салман удивленно следил за беседой Али Ахмада. Еще больше он поразился, когда новые ученики сами предложили подготовить место для учебы, установить газовые фонари, достать циновки. Салману казалось, что люди будут смеяться над их затеей, поэтому он со страхом шел на первую встречу. Он считал, что народ не понимает, насколько он темен и невежествен, а если и понимает, то вовсе не хочет избавиться от этого, что он подобен червям, рождающимся в нечистотах и там же умирающим.

Назавтра, когда они пришли на свой участок, на перекрестке их уже поджидало несколько человек. Два молодых парня, улыбаясь, бросились им навстречу. Они взяли из рук Салмана доску и прожектор.

— Учитель, вы больше не приносите их,— обратился один из них к Али Ахмаду. —Мы уже все достали сами.

Во дворе одного из домов, под железным навесом, где раньше стояла лошадь погонщика тонги Мухаммада, была расчищена большая площадка. Стены побелили и повесили доску, рядом поставили плохенький столик и три стула. Прожектор поставили на стол, сноп света ярко осветил доску. Для учеников на земле расстелили циновки. И все это — за один день! Салман не верил своим глазам.

Али Ахмад начал второй урок.

Накануне люди собрались на зрелище, сегодня же было заложено начало школе, число учеников которой достигло двадцати человек. Среди них были и молодые, и люди среднего возраста, и совсем старики с длинными белыми бородами,— но все из низших сословий:      кули с

захудалых фабрик, ремесленники, мастеровые, лоточники.

Дня через три число учеников выросло до сорока. Вероятно, их было бы и больше, но Али Ахмад решил ограничиться таким составом, иначе ему пришлось бы заново начинать обучение вновь прибывших.

Попутно с обучением населения Али Ахмад тренировал Салмана и второго члена своей группы. Он проводил с ними беседы о методике преподавания, а вечером на практике показывал, как это делается, по очереди предлагая им самим вести урок. А уже через неделю Али Ахмад счел возможным дать им самостоятельную работу. В соседних кварталах тоже были открыты две школы по типу школы Али Ахмада. К профессору приходили делегации из других районов с просьбой организовать и у них обучение неграмотных.

Салман с головой ушел в новую работу. Каждый проведенный урок доставлял ему огромное удовлетворение.

В тот день, когда суд приговорил Ношу к тюремному заключению, его мать поставила свою подпись на страховых бумагах. Нияз выполнил первую часть намеченного плана — застраховал жизнь жены на пятьдесят тысяч рупий.

Домой оба они возвращались довольные. Разия Бегум считала, что она не ошиблась, выйдя замуж за Нияза: он, как и ее первый муж, любит ее, заботится о ней, выполняет любой ее каприз. Детям ее тоже живется хорошо. Анну даже поправился от хорошей пищи, на щеках его появился румянец.

Султана, правда, иногда беспокоит ее своей замкнутостью. Разия Бегум знала, что ее гложет, но не хотела бередить ран, мечтая лишь об одном — поскорее выдать дочь замуж. Однако заговорить об этом с Ниязом она боялась, хотя теперь уже перестала ревновать его к Султане.

В доме царили мир и покой, и Разия Бегум была за это очень благодарна Ниязу, стараясь отплатить ему сторицей.

Рано утром она готовила ему воду для купания, свежее полотенце, мыло, чистила его ботинки, наглаживала рубашку и брюки.

Пока Нияз купался, Разия Бегум готовила завтрак. Никогда ее муж не уходил в лавку голодный. Из дому он выходил как наваб. Друзья добродушно посмеивались над ним: «Да ты просто расцвел, помолодел лет на десять!»

И действительно, цвет лица у него стал более здоровый, во всем облике появилось какое-то спокойствие — и все это дело рук жены, к которой он испытывал двойственное чувство: и привязанность и ненависть. Эти два чувства все время боролись в его сердце. Иногда, тронутый ее вниманием и заботой, он думал, что неплохо бы прожить с ней всю жизнь. Ему нужна была женщина, заботящаяся об уюте. Но тогда он потерял бы пятьдесят тысяч рупий. На такую жертву Нияз не был способен: ведь рее и было затеяно из-за этих денег, он уже вынашивал планы, как он ими распорядится. Кроме того, есть еще и Султана! В сердце его при виде цветущей красоты девушки всегда загорался огонь.

В таких размышлениях и проходили дни Нияза. Он подумывал, что пора бы приступать к исполнению второй части намеченного плана, но что-то мешало ему.

Обычно Нияз возвращался домой часов в девять вечера. Жена с улыбкой встречала его в дверях.

— Что-то вы сегодня поздно. Ужин уже остыл давно.— Она брала у него сверток (он никогда не приходил домой с пустыми руками), усаживала на стул, стирала полотенцем пот со лба и шеи, снимала ему туфли и подавала домашние тапочки. Когда он шел умываться, Разия Бегум уже хлопотала на кухне, разогревала ужин. Нияз любил сладкое, и она не забывала об этом. Они усаживались рядышком и неторопливо ужинали. Султана и Анну в это время обычно уже спали.

Нияз ел, смакуя вкусно приготовленную пищу, и думал: «Нияз, Нияз! Эта женщина словно возродила тебя. Такого блаженства ты не испытывал и в доме отца родного!..»

Это случилось однажды, когда Нияз по какому-то срочному делу вернулся домой часов в одиннадцать утра. Султана была совсем одна. Обычно Разия Бегум редко отлучалась из дому, но сегодня она ушла к родственнице.

Нияз сначала поискал жену и, не найдя, подошел к Султане, сидевшей на веранде.

— Куда мама ушла, Султана?

— К тетушке Дилбари. Она скоро вернется.

Нияз хотел еще что-то спросить у нее, и взгляд его упал на спину девушки. Кофточка на спине была порвана, и через прореху проглядывало белое тело. Нияз не мог отвести глаз от этого места.

— Ты почему молчишь?—наконец спросил он.

— Голова болит,— нехотя ответила девушка.

— Давай я тебе сделаю массаж,— улыбнулся Нияз.

Он положил обе руки ей на голову.

— Не нужно, не беспокойтесь! Она и так пройдет.

— Почему ты избегаешь меня? —спросил он, смущенно улыбаясь.

Что она могла сказать ему?

— Отвечай же! В чем дело? — настаивал Нияз.

— Почему вы так думаете?

— Потому что ты сторонишься меня.

Султана рассердилась, но сдержанно спросила:

— Что вы имеете в виду?

— Ты на меня сердишься за что-то?

— Нет, вам так кажется.

Нияз молча смотрел на нее, потом вдруг наклонился и поцеловал в щеку. Султана резко отстранилась и вскочила, глядя на него полными гнева глазами. Нияз попытался подойти к ней, но она дала ему пощечину и вскрикнула:

— И не стыдно вам?! Посмейте только дотронуться до меня!

Она убежала в свою комнату, вся дрожа от негодования. Нияз же истолковал ее поведение по-своему. Он решил, что Султана обижена на него за то, что он женился на матери, а не на ней. Постояв еще немного во дворе, он, тяжело ступая, пошел прочь.

Сидя в лавке, Нияз решил, что нужно поскорее кончать с задуманным, иначе Султана ускользнет из рук. Когда он возвращался вечером домой, где-то в глубине души у него зародился страх. Что, если Султана рассказала обо всем матери? Но жена, как всегда, встретила его приветливой улыбкой, и он еще раз удовлетворенно подумал, что в сердце Султаны наверняка теплится любовь к нему. Нияз дал себе слово завтра же навестить доктора Мото.

Но назавтра он не смог встретиться с доктором. Едва он вышел из дому, как наткнулся на смуглого подвижного сикха * — торговца.

— Не хотел бы ты заключить со мной одну сделку? — обратился тот к Ниязу.

Они как-то провернули вместе одно дельце, но тогда сикх действовал через посредника.

— Бери товар, не то потом пожалеешь! Гарантирую — выручка будет что надо! — продолжал сикх.

— А что у тебя? — спросил Нияз с неохотой.

— Сигареты.

— Я не занимаюсь продажей сигарет.

— Ты бы немного поучился у меня, как нужно торговать,— улыбнулся сикх.— За рынком-то хоть следишь? Знаешь, на что сейчас большой спрос?

Нияз подумал, что если в городе перебои с доставкой сигарет, то сделка может оказаться выгодной.

— Хорошо, пойдем, я взгляну на товар.

Они взяли тонгу и подъехали к отелю, в котором остановился сикх. Пять ящиков были набиты сигаретами. Сошлись на цене в две тысячи рупий. Нияз привел сикха домой, заплатил ему двести рупий задатка, остальные обещал отдать, когда тот доставит товар в лавку.

Проводив торговца, он отправился в полицейский участок разыскать сержанта полиции Мухаммад-хана, своего старого знакомого. С начальником полиции он никогда не встречался, всегда имея дело только с Мухаммад-ханом.