Метрополис - Теа фон Харбоу

…и скрюченные, точно заколдованные, повисли в воздухе. Он увидел:

Внизу по улице шла Мария…

Выйдя из дома, державшего его в плену, она удалялась от него легкими, торопливыми шагами, направляясь к бурному уличному потоку.

Кулаки Фредера ударили по стеклу. Он выкрикнул имя девушки. Взревел: «Мария!» Она должна услышать. Быть не может, чтобы не услышала. Не обращая внимания на разбитые пальцы, он снова и снова молотил кулаками по стеклу.

Но Мария не слышала его. Головы не повернула. Мягкими, но торопливыми шагами ступила в людской прибой, как в хорошо знакомую стихию, и исчезла.

Фредер ринулся к двери. Всем телом, плечами и коленями налег на дверь. Уже не кричал, но рот был широко открыт. Дыхание обжигало губы, превращая их в серую золу. Он бросился назад, к окну. Там, шагах в десяти от этого окна, стоял полицейский, лицом к дому Ротванга, с совершенно безразличным видом. Казалось, уж что-что, а наблюдать за домом мага ему ничуть не интересно. Однако при всей своей безучастности он не мог не видеть человека, который окровавленными кулаками старался разбить в этом доме оконное стекло.

Фредер замер. Неотрывно смотрел в лицо полицейского с недоуменной ненавистью, рожденной страхом потерять время, когда терять его никак нельзя. Отвернулся, схватил грубую скамейку, стоявшую подле стола. Со всего размаху хватил ею по оконному стеклу. Его отшвырнуло назад. Стекло осталось целехонько.

Рыдающая ярость вскипела в горле Фредера. Он опять вооружился скамейкой, швырнул ее в дверь. Скамейка грохнулась на пол. Фредер бросился к ней, подхватил и в слепой, безумной жажде уничтожения замолотил по гулкой двери.

Белые щепки летели во все стороны. Дверь взвизгивала, как живая, но Фредер не останавливался. В ритме собственного клокочущего пульса атаковал дверь снова и снова, и в конце концов она дрогнула и развалилась.

Фредер вылез через пролом. Побежал прочь, диким взглядом обыскивая каждый уголок – в поисках врага или новых препятствий. Но ни того ни другого не нашел. Без помех добрался до выхода, дверь была открыта, и он выскочил на улицу.

Устремился в ту сторону, куда направилась Мария. Но людской поток уже унес ее. Она исчезла.

Минуту-другую Фредер, замерев, стоял среди загнанных, спешащих людей. Бессмысленная надежда туманила мозг: быть может… быть может, она вернется… Если набраться терпения и ждать достаточно долго…

Но тут ему вспомнился Собор – тщетное ожидание… ее голос в доме мага… слова, полные страха… сладостно-нечестивый смех…

Нет, не ждать, не ждать!.. Надо во всем разобраться.

Стиснув зубы, он быстро пошел дальше…

Ведь в городе был дом, где жила Мария. Путь туда бесконечно далек. Зачем спрашивать? С непокрытой головой, с израненными руками, с глазами, горящими от усталости, он спешил к своей цели: к жилищу Марии.

Фредер не знал, на сколько бесценных часов Тощий опередил его…

И вот перед ним люди, у которых жила Мария, – мужчина… женщина… лица побитых собак. Ответила женщина. Веки у нее дергались. Руки под фартуком судорожно сжались.

– Нет… девушка по имени Мария здесь не жила… никогда не жила…

Фредер пристально смотрел на женщину. Он ей не верил. Наверняка она знала Марию. Та наверняка жила здесь.

Изнывая от страха, что эта последняя надежда отыскать Марию тоже обманет, он, как бы желая освежить память этих бедных людей, описал девушку.

У нее белокурые волосы… И такие кроткие глаза… И голос, как у ласковой матери… Платье строгое, но красивое…

Мужчина, втянув голову в плечи, отошел от жены, стал в сторонке, будто невыносимо ему слушать, как незнакомый молодой человек у двери говорит о девушке, которую разыскивает. Качая головой, в сердитом нетерпении – когда же он закончит?! – женщина повторяла все так же сухо:

– Не жила здесь такая девушка, не жила, сколько можно говорить!.. Хватит расспросов!

Фредер ушел. Даже не попрощался. Слышал, как с грохотом захлопнули дверь. Бранчливые голоса удалились. Бесконечные лестницы вновь вывели его на улицу.

Н-да… что теперь?

Он стоял в растерянности. Знать не знал, как быть.

Смертельно измученный, в дурмане усталости, он вздрогнул, услышав, как воздух вокруг наполнился могучим звуком.

Звук этот был безмерно прекрасен и притягателен, глубокий, рокочущий, мощнее любого звука на свете. Голос сердитого океана, голос стремительных потоков и близких гроз утонул бы, ничтожный, в этом демоническом звуке. Лишенный резкости, он пронизывал все стены и все предметы, которые, пока он длился, как бы трепетали в нем. Вездесущий, он шел сверху и снизу, прекрасный и жуткий, – неотвратимое повеление.

Он витал высоко над городом. Был голосом города.

Метрополис подавал голос. Машины Метрополиса ревели, требовали пищи.

«Мой отец, – почти невольно подумал Фредер, – мой отец нажал на синюю металлическую пластинку. Мозг великого Метрополиса правит жизнью города. В великом Метрополисе не происходит ничего, о чем бы не знал мой отец. Пойду к отцу и спрошу, не манипулировал ли изобретатель Ротванг мною и Марией по велению Иоха Фредерсена…»

Что ж, надо искать дорогу к Новой Вавилонской башне. Фредер повернулся и зашагал с упорством одержимого, стиснув губы, свирепо нахмурив брови, сжав в кулаки безвольно повисшие руки. Шел, словно желая растоптать в пыль каменную почву под ногами. Вся кровь, казалось, отхлынула от лица к глазам. Он шел и на каждом шагу своего бесконечного пути чувствовал: «Это иду не я. Я призраком иду рядом с собственным «я»… Я, призрак, заставляю свое тело идти вперед, хотя оно до смерти устало…»

Взгляды людей, смотревших на него, когда он добрался до Новой Вавилонской башни, словно бы видели не его, а только призрак…

Он хотел было войти в патерностер, черпальный механизм которого пронзал насквозь всю башню. Но внезапный испуг оттолкнул его. Разве внизу, глубоко-глубоко под основанием Новой Вавилонской башни не стояла маленькая блестящая машина, похожая на Ганешу, бога с головой слона? Под сидящим корпусом, под головой, опущенной на грудь, по-гномьи упирались в платформу скрюченные ноги. Корпус и ноги были неподвижны. Лишь короткие руки поочередно резкими толчками двигались вперед-назад, вперед-назад.

Кто стоял теперь перед машиной и яростно читал «Отче наш» – «Отче наш» машины патерностера?

От ужаса его бросило в холод, и он помчался вверх по лестницам.

Лестницы, снова и снова лестницы… Бесконечные лестницы… Новая Вавилонская башня поднималась почти до самого неба. Башня гудела, как море. Глухо выла, как буря. Жилы ее гремели водопадом.

– Где мой отец? – спросил Фредер у слуг.

Они указали на одну из дверей. Хотели доложить о нем. Фредер покачал головой. «Отчего эти люди так странно на меня смотрят?» – размышлял он.

Отворил дверь. В комнате никого. Впереди вторая дверь, только прикрытая. За нею голоса. Голос его отца и еще один…

Внезапно Фредер замер. Ноги будто пригвоздило к полу. Он неловко наклонился вперед. Кулаки безвольно болтались, словно более не имели никакой возможности расслабиться. Юноша напряженно прислушивался, глаза на побелевшем лице налиты кровью, губы приоткрыты, точно он вот-вот закричит.

Потом он оторвал от пола онемевшие ноги, подковылял к двери, распахнул ее…

В центре комнаты, залитой резким светом, стоял Иох Фредерсен, обнимая женщину. И эта женщина была – Мария. Она не сопротивлялась. Откинулась далеко назад