Рождественское чудо. Антология волшебных историй - Дарья Плещеева

с желтым бантом… А сейчас мне нужно поболтать с твоей мамой.

Еще раз обняв крестницу, Екатерина Андреевна ушла. За нею устремились младшие дети. Лида же замерла, задумавшись. Почему крестная подчеркнула упаковку подарка? Неужели…

Что же такого ей подарили? Вот бы это было нечто… особенное!

Воспользовавшись тем, что поблизости никого не было, Лида подбежала к елке. Среди множества свертков и коробок нашла небольшую зеленую коробку с желтым бантом. Открыла ее.

И разочарованно вздохнула. Фарфоровые фигурки, пастух и пастушка, в красивых стилизованных костюмах восемнадцатого века. Очаровательные… но такие скучные.

Лида уже подняла крышку, чтобы закрыть коробку, как фигурка пастуха шевельнулась.

Девочка непонимающе моргнула. И тут пастушка грациозно потянулась.

– Ах, – сказала фарфоровая красавица, – как же долго я спала…

– С пробуждением вас, Аделаида, – пастушок грациозно вскочил на ноги.

Лида непонимающе замотала головой. Она слышала об автоматонах, но те не говорили, а лишь выполняли запрограммированные действия.

– И вас, милый Мишель, – пастушка аккуратно расправила пышные юбки. – О, кажется, у нас новая хозяйка?

– Можем ли мы узнать ваше имя, прекраснейшая? – поклонился пастушок, обращаясь к Лиде. Та попыталась что-то выговорить, но у нее пропал голос.

– Что же вы медлите? – укорила девочку пастушка Аделаида. – Нам нужно спешить!

– Спешить? – от удивления голос Лиды все же прорезался. – Но куда?

– На празднество, конечно! – провозгласил пастушок Мишель и протянул девочке крохотную ручку. – Идемте же!

И когда его рука коснулась пальцев Лиды, мир вокруг осыпался золотыми блестками. Стоило же блесткам погаснуть, а миру вернуться в норму, как Лида осознала: пастушок стал почти на голову выше, чем она, зато пастушка – лишь немногим превосходила ее в росте. Елка же оказалась огромной, а игрушки на ней теперь были размером с Лиду.

– Замечательно! – провозгласил Мишель, взяв Лиду и Аделаиду за руки. – Поспешим же!

– Что происходит? – попыталась вырваться Лида.

– Прекраснейшая, – укоризненно посмотрел на нее Мишель, – нас уже ждут.

– Кто?

– Опаздывать – дурной тон, – покачала головой Аделаида. – Стоит поторопиться.

– Прошу вас, объясните же что-нибудь! – взмолилась Лида. Происходило нечто очень, очень странное, и она совершенно не понимала, как ей поступать.

– Просто доверьтесь нам, – сказала пастушка, поправила пышные зелено-розовые юбки, и, с неожиданной силой сжав руку Лиды, увлекла девочку за собой под елку. За ними шагнул Мишель.

Вместо одиночного ствола ели и ее хвои вокруг них раскинулся еловый лес. Лида замерла было, но Аделаида уверенно вела ее за собой по хрустящему переливающемуся снегу. Снегу вместо паркета!

– Где мы? – ошеломленно спросила девочка, шагая за спокойной пастушкой и растерянно оглядываясь по сторонам.

– В щели между пространством и временем, конечно, – пожал плечами, словно объяснял очевидное, пастушок.

– Но…

Сверкающий в лунном свете снег хрустел под ногами, но Лида не мерзла – было тепло, и это еще больше удивляло ее.

– Вы приглашены нами на Рождественский бал, – снизошла до объяснения красавица Аделаида. – Каждый год на Рождество восемь человек проходят особые испытания, чтобы найти и зажечь и для нас Вифлеемскую звезду.

– Но я не соглашалась ни на какие испытания! – возмутилась Лида. – Я вообще не верю в такую уж важность Рождества!

– Как не верите? – застыла Аделаида. – Тогда зачем вы здесь?

– Потому вы меня сюда привели, даже не спросив ни моего мнения, ни желания, – возмущенно сообщила Лида.

– Что же делать? – расстроилась пастушка.

Лиде стало жаль ее.

– Ладно, – колеблясь, сказала девочка. – Я попробую. Но, если ничего не получится, я не виновата!

– Спасибо вам огромное! – обрадовался Мишель. – Тогда поторопимся!

Они ускорили шаг, и вот ели расступились, а троица почти выскочила на большую поляну, в центре которой стояла Ель с большой буквы. Она доставала верхушкой до бархатистого неба, усыпанного звездами, и не ясно было, горит на ее вершине игрушечная или настоящая Вифлеемская звезда.

Девочка застыла от восхищения, не замечая больше ничего вокруг. Ель, усыпанная огоньками – звездами? – была прекрасна.

– Добро пожаловать на наш Рождественский бал, – услышала она вдруг. Высокий мужчина в старомодном камзоле и высоком парике низко поклонился, и Лида торопливо сделала книксен, ощущая неловкость за простое голубое платье, вполне нарядное, но такое современное среди старомодных нарядов бесчисленных присутствующих.

Да, поляна была заполнена народом. И Лида вдруг узнала… да нет, это было невозможно! Но мимо прошла ее старая кукла Мила под руку с одним из любимых солдатиков Андрюши…

– Это ведь всего лишь страна игрушек? Но игрушки неживые!

– Не совсем, – смутился Мишель. – Правда, полную силу мы обретаем только лишь на две ночи в году: Рождество и Пасху.

– Что за ерунда? – услышала Лида чуть в стороне. – Хочу домой!

Это визжал какой-то мальчишка.

Лида поморщилась. Мальчик вел себя не только невежливо, но и бестолково. Она тоже хотела домой, но с каждой секундой в ней все сильнее разгоралось любопытство, которое, казалось, она давно и успешно истребила, считая недостойным качеством для современной девушки.

– Доброго вечера, – сказал кто-то. Точнее, сказала: к Лиде подошла ее ровесница, обыкновенная русоволосая девочка в бирюзовом кружевном платье. – Это правда? Только люди могут зажечь для игрушек рождественскую звезду? Ой, я – София Горохова, рада знакомству.

– Лидия Астахова, очень приятно, – ответила книксеном на книксен Лида.

– Совершенно верно, – подтвердила Аделаида. – Разве Тинька не сказал вам этого?

– Сказал, – пожала плечами София, – но говорящие тряпичные зайцы сперва пугают, и как-то не сразу можно поверить в их слова…

– А какие нас ждут испытания? – спросила Лида. София наклонила голову к левому плечу и внимательно посмотрела на Мишеля, затем перевела взгляд на Аделаиду, расправляющую и без того идеальные складки пышных юбок.

– Неизвестно, но до сих пор звезду исправно зажигали каждый год, – сказал, подходя, невысокий круглолицый мальчик лет четырнадцати. – Я – Николай Григорьев, сударыни. И, надеюсь, этот скандальный мальчик – не наш будущий спутник?

– Боюсь, что он тоже человек, а значит, один из восьмерки, – вздохнула София. – Пожалуй, нам стоило бы успокоить его.

– Не понимаю, как его вообще могли позвать, – сказал Мишель. – Впрочем, Луис – это обезьянка – частенько приглашает не самых… приятных особ. Что до испытаний – то они несложные, не беспокойтесь, Лидия.

– А как нас выбирают? – спросила Лида. – По каким критериям проводится отбор?

– Каждый год кидается жребий, – сообщила Аделаида. – Большего мы не знаем.

– Николай, я – Лидия, – вспомнила об этикете Лида.

– София, – сказала София.

– Рады знакомству, – сообщили они почти одновременно. Николай чинно поклонился, заверяя в вечном почтении. Затем умолк, не зная, что еще сказать.

– Мы ведь не спим? – заговорила София после минуты всеобщего молчаливого изучения толпы живых игрушек и иных предметов. Лида могла поклясться, что видела расписной чайник с выводком чашек!

– Боюсь, что это странная, но все же реальность, – ответил Николай.

– Но это действительно ненаучно и попросту нелепо! – выпалила Лида. – Живые игрушки, звезды, которые зажигаются испытаниями, – а это ведь небесные объекты, – все это настолько…

– А я всегда верила в то, что игрушки живые, – сказала София.

– И сколько вам лет, чтобы в это верить? – спросил, не сдержавшись, Николай. – Простите за бестактность, но вы явно не маленький ребенок, вроде моего пятилетнего брата.

– Мне уже четырнадцать, – сдержанно заметила София. – Тем не менее, я верю во многое, что может вам показаться нелепым или ненаучным.

– Восьмой посланец пропал, – сказала Мишелю стоявшая неподалеку кукла с огромным бантом в белокурых волосах. Бант был больше головы, отвлекая внимание от остального наряда в горошек. – И найти его не могут.

– Доброго вечера! – пробился сквозь толпу оловянный солдатик, ведущий за собой высокого мальчика, почти юношу, в форме гимназиста. – Доброго вечера, дамы и господа. О, вот вы! Ваши будущие спутники, господин Воронцов!

Тот внимательно изучил Лиду, Софию и Николая. Явно остался недоволен увиденным, но поклонился и сказал:

– Юрий Воронцов, к вашим услугам.

– Кстати, – продолжала тем временем кукла, – вот лично я никогда не понимала, почему именно восемь. Число семь нравится мне гораздо больше.

– Семь – нечетное число, – напомнил ей Мишель.

– Они же все равно должны будут разделиться, – хлопнула длинными ресницами кукла.

– О чем вы? – заинтересовался ее словами Юрий.