Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом - Alexandra Catherine

Он верен своей царице, она для него божество, а она говорила им доверять Рианорам.

— Мы не знаем, что говорила им эта Атаргата! — Сагрия направилась дальше, не взяв его за руку. — Мы ничего не знаем наверняка!

— Но зачем тогда Сибелир показал мне все эти пути?

— Это может быть ловушкой.

— Тогда почему ты пошла со мной? — Акил остановился, сложив руки на груди. Его раздирало от злости, раздражения, её холода.

— Ты сказал, что это важно.

— Теперь ты видишь, что это неважно, и все это вздор. Вернемся, — Акил развернулся и направился обратно.

— Ты болван, Акил, — услышал он за своей спиной. — Неисправимый болван.

— Тогда почему ты здесь?

— Потому что ты просил помочь! — рявкнула Сагрия, поёжившись и запахнувшись поглубже в плащ. — А я всегда готова тебе помочь! И всегда готова поверить тебе! Я не верю Сибелиру и прошу тебя не верить ему!

Акил смягчился, подошёл к ней, укрыл своим плащом, взял за руку, и они продолжили путь.

Вскоре они добрались до того зала, где Акил заставлял свой огонь летать и бесноваться. Он провёл Сагрию к потайному рычагу, с превеликим трудом отодвинул камень, и дверь открылась.

— Пойдём, — сказал он, осветив коридор. — Не забудь: рычаг есть и здесь. Тогда ты можешь закрыть за собой дверь, если за вами буду гнаться. Сибелир сказал, что этот путь ведет в горы. И о нём не знает никто, кроме него, Гаапа, царицы, меня, а теперь и тебя. Более о нём никто не должен узнать.

Они отправились дальше, прислушиваясь к звукам и опасливо оглядываясь. Акил ждал, когда же Сагрия спросит у него, что всё это могло значить, но она хмурилась и молчала, крепко держа спутника своего за руку.

Через час безуспешной ходьбы Акил почувствовал, что Сагрия устала, и объявил о том, что они возвращаются. Он решил сам исследовать эти коридоры в другой раз.

Когда они закрыли за собой тайную дверь, вышли из пустого зала и направились во дворец, Сагрия вдруг села на большой камень и тихо сказала:

— А теперь объясни мне всё. От начала и до конца.

Акил встал напротив неё, вздохнул, предчувствуя долгий спор, и заявил:

— Что бы ни случилось со мной, ты должна привести сюда наших товарищей и вывести их в горы.

— Что бы ни случилось? — изумилась девушка. — Но чего ты опасаешься? Очередного нападения тех людей?

— Нам стоит опасаться не только людей, но и фавнов.

— Полагаешь, Гасион может нам что-то сделать?..

— Я уверен в этом. Если мы заберём фавнов с собой, мы отнимем у Гасиона власть. Карнеолас станет навязывать Авалару свой путь развития, Нодрим или Полнхольд — свой. Пока Гасион нас терпит, мы неплохо проявили себя — спасли нескольких аваларцев, помогли им отразить нападение. Но через время, и времени этого остаётся всё меньше, он решит избавиться от нас.

— Особенно от тебя, — понимающе проговорила Сагрия. — Ты теперь опасный противник, Акил. У тебя открылась эта странная связь с огнём. Но как можем мы уехать?! Ишмерай…

— Уедете только вы, — твёрдо ответил Акил. — Я останусь.

Сагрия так была возмущена этой новостью, что несколько мгновений сидела молча, с трудом подбирая слова.

— Ты в своём уме?! — наконец, выговорила она.

— Я едва не похоронил тебя! Обещай мне, что выведешь отсюда всех, как только это будет необходимо.

— Я не могу так предать тебя.

— Это не предательство! Это необходимость! Если убьют меня, убьют и вас всех! Если меня схватят первым, у вас останется слишком мало времени для спасения. Поэтому ты не должна раздумывать, ты должна действовать! Я надеюсь на тебя!

Сагрия зло усмехнулась и отчаянно выдохнула, сверкая слезами:

— Почему ты не можешь понадеяться на кого-нибудь другого?! Почему не можешь поручить это Нидару Суру, Ивену Аиму?! Почему я?!

— Из всего отряда я доверяю только тебе, — ответил Акил тихо, почти жалобно.

Сагрия больше не злилась. Она сурово поглядела на Акила и справедливо заметила:

— Мы не знаем, живы ли Атанаис и Ишмерай. Ты последний из Рианоров.

— Нет, не последний. Есть ещё тётя Акме, мой отец, сестра и кузен.

— Я обещаю, что выведу всех этим путём, если с тобой что-нибудь произойдёт, или если ты дашь знак, что Аргос надо покидать, — наконец, выговорила девушка.

— Сагрия, благодарю тебя! — воскликнула Акил, но девушка продолжала идти вперёд, ничего не отвечая. — Такой друг, как ты, Сагрия, — редкая удача. Такого друга невозможно заменить, — он обнял её.

Девушка вдруг грубовато высвободилась из его объятий, слегка оттолкнула и направилась во тьму, не оборачиваясь к нему. Она вообще более не говорила с ним. И Акил понял, что совершил ошибку, обняв ее. Но ему хотелось совершить эту ошибку снова.

Жрец Гасион вызвал к себе Акила, посланника Натала Ансаро и Нидара Сура через два дня — когда в Аргос вернулись Лесные Братья и понурые мрачные атийцы во главе с наконец-то вернувшимся Делваром.

— Фавны заставили нас прекратить поиски, — сообщил Делвар товарищам, едва они прибыли в замок. — Их было больше. Но я нашёл след шамширцев. Они ведут на запад. Следы сударыни Атанаис тоже. Шамширцы увезли её за собой.

Это всё, что успел сказать Делвар перед тем, как троих товарищей увели.

Гасион, его ближайший советник Сипар и Гаап расположились в кабинете, который всегда принадлежал только царям и царицам Авалара. Гасион, седовласый и темноглазый, высокомерно разглядывал прибывших, Сипар, высокий, худой, глядел на них со злостью, Гаап же единственный встретил их приветливо. Акилу показалось, что он тревожится. По обе стороны от огромного стола, похожего скорее на алтарь, стояли два высоких и крепких вражеских воина. Четверо столь же крепких фавна закрыли за гостями дверь.

Гасион был в длинной мантии, расшитой золотом и драгоценными камнями. На толстых скрюченных пальцах красовались перстни, а рога в серо-бурой шапке кудрявых волос казались ему вилами дьявола.

«Любопытно, сколько ему лет?» — невольно подумалось Акилу.

— Я и мой народ благодарен вам са всё, что вы сделали, — молвил