Солнце против правил - Анна Витальевна Литвинова

Лия наморщила лоб.

— Какой-то пакет. С розами.

— Правильно. Там был хлеб. Потому что за ним отправился Борька — да так и не принес.

— Кто же на него донес тогда?!

Лицо прорезала горькая складка:

— Я потом выяснил. Сосед, с кем Борис враждовал, сам похвастался. Он знал, что ключи потерял. И когда уезжал на Новый год, человека нанял. Из квартиры напротив. Попросил присматривать за своим жильем. Тот в милицию и позвонил, когда увидел, как парни дверь вскрыли.

Взглянул на дочь с укором:

— Так что не считай меня совсем уж ничтожеством.

Но она взглянула гневно:

— Все равно ты был должен Борьку спасти.

— Нет. Не должен. Когда его вину доказали, я счел это знаком судьбы. И принципиально не стал его вытаскивать. За подлые поступки должно обязательно следовать воздаяние.

— Чего-то я не понимаю тогда. — Лие вдруг стало холодно, она обхватила себя руками. — Если у мамы был богатый любовник… Настолько богатый, что у него своя яхта… Почему он тогда не дал ей денег, чтобы Борьку отмазать? Десять тысяч всего. Копейки для серьезного бизнесмена.

— Полагаешь, деловые люди способны помогать бескорыстно? — иронически вздернул бровь отец.

— Они, наверно, не отдадут чужим людям половину своего состояния, — нахмурилась Лия. — Но как можно не помочь любимой женщине спасти сына из тюрьмы?! Я ведь помню, как все тогда было. Ты сразу после Нового года уехал. Мама ходила по банкам. У каких-то знакомых денег пыталась занять. И только десятого января вдруг наряжается — и идет, как я думала, на собеседование. Почему она не попросила у своего любовника денег раньше?

— Возможно, он проводил каникулы в Куршевеле и только десятого вернулся, — хмуро отозвался отец.

— А ты точно уверен, что любовник был?

— Она провела две ночи в дорогом отеле. Этого разве недостаточно?

— Значит, мама ни в чем не призналась?

— Она сказала, что я все равно ничего не пойму. Хотя что уж тут понимать?

— Но ты считаешь, — Лия хотела собрать весь пазл воедино, — что она тебе изменяла. Со своим одноклассником. Именно с ним мама… э-ээ… потеряла невинность? Они и дальше продолжали встречаться?

— Полагаю, что да.

— Почему тогда я ничего не замечала? Никогда?

— Ты была мала. Да и твой старший брат, — лицо скривилось в гримасе ненависти, — умело ей помогал замести следы.

— А как Борька тебе объяснил — почему ей помогает?

— Он сказал, что ненавидит меня. И хочет, чтобы у мамы было десять, двадцать любовников. Только для того, чтобы сделать мне как можно больнее.

— Боже.

— Да. Такие слова запоминаются надолго.

— Поверить не могу, — прошептала Лия. — Я просто не могу в это поверить!

— Я простил бы ей мимолетную связь, — глаза отца увлажнились. — Сам человек, грешен. Понимаю. Если наваждение, морок — противиться сложно. Но строить из себя святошу, мать семейства. И вот так изощренно обманывать, в течение многих лет!

— Почему она просто не ушла от тебя?

— Полагаю, богатым бизнесменам неинтересно брать на содержание не слишком молодую женщину и двоих ее детей.

— Папа, — Лия в неожиданном порыве кинулась к нему, обняла: — Как мне жаль!

Он прижал ее к себе. Прошептал растроганно:

— Лия. Доченька.

Но она отстранилась.

— Я многое теперь понимаю. Но скажи. За что ты мстил мне?

— Тебе?

— Ты отправил меня в интернат. Когда мне было всего одиннадцать.

— Ну а что мне оставалось делать? Как бы я сумел воспитать тебя в одиночку?

И все теплые чувства к отцу мигом ее покинули.

Да, он, безусловно, страдал. Но думал всегда исключительно о себе. Как лично ему обидно и одиноко. А каково было маме, Борису и ей — среди чужих людей, в сиротском, считай, приюте, — папу интересовало в последнюю очередь.

Но все-таки хорошо, что он жив.

* * *

Отец ушел в пять утра. Лия проводила его до калитки. На хозяйской половине светился ночник — тетя Джалиля, несомненно, ночной визит незнакомца засекла, и санкции вскоре последуют. Небо оставалось чернильным, но вороны уже подкаркивали, предвещали утро. Через пару часов надо просыпаться на работу.

Коллега тетя Люся обожала жалиться, что раздумья ей постоянно мешают спать, и Лия над горемыкой посмеивалась. Но сейчас у самой в голове абсолютный хаос из мыслей. Когда только черное и белое, отец — злодей, а мама — страдалица — жить было как-то проще. А теперь вроде бы роли сменились, но только все равно папа ближе не стал.

И братишка, получается, вел собственную игру. Использовал ее втемную. Хотя уж сейчас-то, когда она выросла, мог Лие рассказать — как все происходило на самом деле. Да и после «гибели» отца явно не рыцарем себя проявил. Ни капли раскаяния. И ее одну бросил, считай, на месте преступления. Сидит в своей Москве, даже не позвонит, не побеспокоится. Или вовсе за границу сбежал.

Мысли — как жвачка, с каждой минутой все противнее становятся на вкус. Любой ценой гнать их прочь. Отвлеклась на любимый «Тик-ток», порадовалась — у нового ролика уже сорок тысяч просмотров. Почитала восторженные комменты.

Порш запрыгнул в постель, зевал, всем своим видом показывал — готов работать снотворным.

Лия обняла собаку и провалилась наконец в сон, будто в черную яму.

* * *

Душ Шарко у них в санатории без расписания, и иногда это хорошо. Случаются дни (не часто), когда по два, даже три часа никого. Но сегодня, по закону подлости, в восемь утра уже трое. И никого на восходящий или циркулярный (где только кран повернуть), и все торопятся — у каждого дальше процедуры по времени. Хорошо хоть, без драки обошлось, кто первым пойдет (как в социальных санаториях случается).

Когда ночь бессонная, душевой шланг всегда кажется страшно тяжелым. И живым, словно змея, — так и норовит выскользнуть из рук. В отделении жарко, влажно, но у Лии по спине мороз бежит мурашками. И голова от боли взорваться готова. Но, по многолетней привычке, даже в таком состоянии улыбалась.

А сразу после трех подряд клиентов тетя Люся примчалась с квадратными глазами: Лию срочно требует начмед.

Медсестра даже растворимый кофе не успела сыпануть в кипяток — поспешила на начальственный ковер.

Юлию Карловну в санатории считали зверем, но просто чтобы придраться, грызла редко, обычно по делу. Лия торопилась по коридорам, улыбалась приклеенной улыбкой, гадала: за что сегодня прилетит? Явных прегрешений не вспоминалось, но пациенты в пятизвездочном санатории претензии предъявляют самые разнообразные. Одно ясно: проблема серьезная — по мелочам Юлия Карловна приходила ругаться сама.

Начмедша сидит бледная — тоже