Родная старина - В. Сиповский

На всем пути дети, мальчики лет 10–15, постилали пред государем и патриархом куски сукна разных цветов, суконные однорядки и кафтаны… Медленно и торжественно вступала процессия в Спасские ворота; тогда начинался звон не только в Кремле, но по всем московским церквам и не прекращался до вступления царя и патриарха в Успенский собор. Здесь архидиакон доканчивал чтение Евангелия, патриарх принимал у государя вайю; государь получал от него благословение и шел к обедне в одну из дворцовых церквей, а патриарх служил литургию в соборе и по отпуске шел к нарядной вербе и благословлял ее. Затем от вербы отсекали сук и относили его в алтарь; после того отрезали ветви и часть их посылали на серебряных блюдах на верх (т. е. во дворец), а другую раздавали духовным сановникам и боярам. Остатки же вербы и убранство саней доставались на долю народу.

Обряд шествия на осляти справлялся и по другим большим русским городам, – патриарха заменял архиерей, а царя – воевода.

Церковное благолепие, богатство и пышность обрядов всегда были предметом особенной заботы благочестивых русских государей и святителей; но все же она не шла так далеко, как при царе Алексее Михайловиче и патриархе Никоне.

Первым делом Никона по избрании на патриарший престол было основание нового монастыря. Этого требовал установившийся обычай: почти все русские патриархи старались ознаменовать начало своего высшего пастырства устройством «тихого пристанища для спасения душ» и придать ему как можно больше значения. Никон избрал место для новой обители близ Валдайского озера и назвал свой монастырь Иверским, в честь Иверской иконы Богородицы на Афоне. Оттуда был привезен список с иконы, и Никон, богато украсив икону золотом и драгоценными камнями, поставил ее в каменной церкви монастыря… С первых же дней своего управления церковью Никон ревностно занялся делами. Очистить церковь от всяких зол и беспорядков, ввести истинное благолепие – вот что поставил он себе задачею. Живой, деятельный Никон достиг патриаршего сана еще в пору полного расцвета сил душевных и телесных; он хотел быть патриархом «строителем» и «управителем» церкви не по имени только, а на деле. Сила воли, даже чрезмерная, увлекала Никона к деятельности. Начал он бороться с разными церковными беспорядками, «многогласием» в церковной службе, с нестройным пением, еще будучи митрополитом. Теперь он стал действовать еще смелее.

Невежественных и порочных священников он без всякой пощады лишал мест; за проступки сурово наказывал… Поблажки не давал никому. После слабого Иосифа круто пришлось русскому духовенству под рукой властного и решительного Никона.

Дела ему предстояло много. Самым важным было исправление богослужебных книг. Уже давно об этом думали на Руси, но дело не ладилось: знающих людей не было; правили книги по славянским «добрым переводам» и «старым спискам», да, на беду, и в них погрешностей было много, а заметить и исправить их не могли. Только незадолго до кончины патриарха Иосифа сознали ясно, что для исправления книг недостаточно славянских древних списков, что необходимо сверять их с греческим текстом. Сам Алексей Михайлович обратился в Киев с просьбой прислать ученых мужей, знающих греческий язык, чтобы править книги. Вот на это дело и пришлось Никону более всего обратить внимание.

Кроме того, греческие духовные лица, которые при благочестивом и щедром Алексее Михайловиче чаще, чем в былые годы, наезжали в Москву, приглядывались к русскому богослужению, находили в нем уклонения от обрядов Греческой церкви и указывали на некоторые «новины», которые вкрались в церковный обиход: так, например, указывали, что русские неправильно творят крестное знамение двумя перстами, тогда как по старине следует креститься тремя перстами. Посланный по этому поводу на Восток старец Арсений привез известие, что на Афоне монахи всех греческих монастырей, собравшись вместе, соборне признали «двуперстие» ересью…

В это же время Никон нашел в грамоте об утверждении патриаршества в России между прочим следующее:

«Так как православная церковь получила совершенство не только в догматах, но и в священно-церковном уставе, то справедливость требует, чтобы мы истребляли всякую новину в ограде церкви, зная, что новины всегда бывают причиною церковного смятения и разделения, и чтобы следовали мы уставам святых отцов, и чему научились от них, то хранили неповрежденным, без всякого приложения или отъятия…»

Прочитав это, Никон впал в страх, не допущено ли каких отступлений от православного греческого закона. Начал прежде всего рассматривать Символ веры и нашел, что в славянском есть несогласия с древним греческим текстом; рассмотрел Служебник (чин святой литургии), и тут заметил он некоторые различия; то же оказалось и в других книгах.

Желавший быть блюстителем истины, Никон решился исполнить свой долг – уничтожить всякие «новины» в наших книгах и в обрядах. Но уже первая попытка его в этом деле встречена была некоторыми враждебно. В 1653 г. он разослал по всем московским церквам «памятную грамотку», где указывал, что по правилам в иных случаях можно поясным поклоном заменять земной и что следует креститься тремя перстами. Когда эту грамоту прочли Иван Неронов, протопоп Казанского собора, и юрьевский протопоп Аввакум, то, по словам последнего, они «задумались, увидели, яко зима хощет быти; и сердце у них озябло и ноги задрожали…»

Власть Никона была чрезвычайно сильна: тесная дружба связывала его с царем, который в первые годы, как говорится, души в нем не чаял. Отправляясь в польский поход (1654–1655), Алексей Михайлович на все время своего отсутствия из Москвы поручил управление государством Никону, и он вполне достоин был царского доверия: выказал замечательную твердость и распорядительность. В ту пору свирепствовала моровая язва. Патриарх рассылал повсюду грамоты о мерах предосторожности против заразы, старался рассеять суеверие народа, который думал, что бороться с болезнью значит совершать грех – идти против воли Божией. В это время Никон сослужил лично государю большую службу: он сберег царскую семью от беды переездами в более здоровые места. Дружба и любовь к Никону еще больше усилилась у царя; он стал величать своего «собинного друга» «великим государем»; титул этот, как известно, был раньше усвоен только Филаретом, и то как царским отцом и соправителем. Патриаршая власть теперь как бы приравнивалась к царской. Раньше был учрежден монастырский приказ, под ведением которого были многие церковные дела; теперь он потерял всякое значение: Никон, когда был еще новгородским митрополитом, добыл у царя так называемую «несудимую грамоту», которая делала его полновластным хозяином в церковных делах его епархии; теперь же он не знал над собой ни в чем никакой власти – царь во всем следовал его советам. На Уложение Никон не обращал никакого внимания: он никак не мог допустить мысли, чтобы мирские люди могли судить духовных лиц, и считал Уложение, допускавшее это, противным Евангелию и правилам святых апостолов и святых отцов. Вопреки Уложению, в котором запрещалось увеличивать церковные имущества, патриарший двор обогатился новыми вотчинами: вместо прежних десяти тысяч дворов в его владении было до двадцати пяти тысяч. Кроме богатого Иверского монастыря, Никон построил еще два (Крестный и Новый Иерусалим [Воскресенский]); царь щедро наделил их землями. Доходы патриарха страшно возросли: он мог выставить в поле на свой счет десять тысяч вооруженных воинов, раздавать богатую милостыню, жертвовать большие деньги на тюрьмы, устраивать богадельни… Никон окружил себя небывалой до тех пор пышностью, не жалел средств на украшение соборов и на блеск богослужения. Целые пуды жемчуга, золота, драгоценных камней шли на облачения патриарха; митра его своим блеском не уступала царскому венцу.

Величие Никона, его могущество, властолюбие и особенно крутой нрав породили ему с первых же лет его управления множество врагов, но он на них не обращал большого внимания. Не такой был человек он, чтобы идти на какие-либо сделки и уступки, вербовать себе сторонников и доброхотов. Раз он был уверен в правоте своего дела, он шел твердо к своей цели, не знал и не хотел знать никаких препятствий…

Исправление богослужебных книг и обрядов

Самым важным делом, на которое Никон направил свои силы, было исправление богослужебных книг и обрядов. Первые его попытки устранить некоторые неправильности в богослужении, как мы видели выше, вызвали большое неудовольствие со стороны духовенства, и Никон подвергся уже тогда резким укорам, и потому он решил опереться на собор…

Весной 1654 г. в царских палатах происходил собор высших духовных лиц; тут присутствовали пять митрополитов, четыре архиепископа и многие другие, всех – тридцать четыре человека. Никон открыл собор речью, прочел грамоту патриархов о том, как следует блюсти церковь от всяких новин; затем указал на некоторые из них, вкравшиеся в новопечатные русские служебники, и поставил вопрос, как исправить их, – только ли по старым русским рукописям или следовать греческим и старым русским (харатейным), которые согласны с первыми.