Родная старина - В. Сиповский

Кроме обычных церковных служб, в те времена почти все праздники сопровождались особенными обрядами и церемониями: Рождество Христово, Богоявление, Неделя ваий [ «пальмовая» или Страстная], Светлое воскресенье, Троицын день, Успение и некоторые другие праздники были днями пышных торжеств и царских выходов.

Особенно великолепно справлялся день Богоявления и Вербное воскресенье. Стечение народа в эти дни было огромное, доходило до нескольких сот тысяч; по рассказам иностранцев, даже издалека приходили толпы людей, чтобы видеть торжественный обряд освящения воды, совершавшийся патриархом на Москве-реке, – водокрестие, или водокрещи, как называл это народ.

В самый день Богоявления царь слушал в одной из дворцовых церквей всенощную и потом выходил в Успенский собор для шествия на иордань к освящению воды. Кремлевская площадь была в это время полна народом; среди него был свободен только путь от собора к реке; два ряда стрельцов, в цветном платье своем, ограждали этот путь от напора толпы.

Часу в четвертом дня, или, по-нашему, в двенадцатом утра, когда патриарх готовился начать службу в Успенском соборе, звон колоколов на Иване Великом возвещал народу, что начался выход царя. Государь выходил в собор обыкновенно с Красного крыльца в сопровождении бояр и других сановников. Народ, увидев «пресветлые царские очи», бил челом. Государь шел величаво и тихо, опираясь на посох; царское же торжественное облачение возлагал на себя по большей части уже в соборе. Возложив на себя царский сан, государь, при пении многолетия, молился святым иконам и святым мощам и затем уж принимал благословение от патриарха. Звон на Иване Великом продолжался до тех пор, пока царь не вступал на свое царское место в соборе. В церковь входили только высшие чины: бояре, окольничие, думные и ближние люди; прочие же, начиная от стольников, останавливались на помосте от Успенского собора до Архангельского, по обе стороны по чинам…

Торжественное шествие на иордань открывали стрельцы в числе нескольких сот человек. Они были в лучших цветных платьях, шли по четыре человека в ряд; у одних были золоченые пищали и винтовки, у других золоченые копья, у третьих золоченые протазаны (род алебарды), древки которых были перевиты атласом и галуном… За этим блестящим отрядом стрельцов следовал крестный ход: несли хоругви, кресты, иконы, затем шли священники (бывало до трехсот), затем игумены, епископы, архиепископы, митрополиты и наконец патриарх. Все были в богатейшем облачении, – чем выше сан, тем богаче были и одежды… Потом открывалось шествие государя. Нижние чины шли впереди, по три человека в ряд. Сначала шли дьяки разных приказов в бархатных кафтанах; за ними дворяне, стряпчие, стольники – в блестящих золотых (златотканых) кафтанах, далее ближние люди, думные дьяки и окольничие в богатейших шубах; затем шел постельничий, а пред ним стряпчие несли государево платье, которое царь обыкновенно переменял на иордани: один нес посох, другой – шапку, третий – зипун и т. д., кроме того, несли кресло, а иногда и балдахин.

Царь шествовал в большом царском наряде. Сверх зипуна и богатейшего станового кафтана на нем было царское платье из дорогой золотной материи, унизанное жемчугом и драгоценными камнями; царская шапка блистала алмазами, изумрудами, яхонтами; на плечах царя была столь же богатая диадема, или бармы; на груди на золотой цепи был крест из животворящего древа; в правой руке – жезл, украшенный золотом и каменьями; сапоги государя, бархатные или сафьянные, были также богато унизаны жемчугом… Под руки царя поддерживали обыкновенно двое стольников из ближних людей; подле шли бояре и думные люди в богатейших шубах, в горлатных высоких шапках. По обе стороны царского пути шли стрелецкие полковники в бархатных ферязях и турских кафтанах; они оберегали государское шествие от «утеснения нижних чинов людей».

Затем следовали гости в золотых кафтанах и наконец приказные и иных чинов люди и народ. Подле всего этого шествия шло с обеих сторон 150 или 200 человек стрельцов…

Самый обряд освящения воды происходил следующим образом. Сначала духовные власти подходили к государю и патриарху и кланялись; затем патриарх раздавал всем свечи, начиная с государя, и совершал богослужение по чину. В то время как он погружал в воду животворящий крест, начальные люди и знаменщики всех полков со знаменами приближались к иордани. После погружения креста патриарх черпал серебряным ведерком воду из иордани и отдавал ключарю, затем наполнял святой водою государеву стопу (ее относили во дворец и кропили там все комнаты и иконы). После того патриарх трижды осенял государя крестом, кропил святой водой и поздравлял с праздником. Государь с боярами прикладывался ко кресту, поздравлял патриарха, потом принимал поздравление от духовенства, бояр и ближних людей, причем один из важнейших сановников говорил поздравительную речь. Затем два архимандрита кропили святой водой знамена и войско, стоявшее на Москве-реке.

Крестный ход возвращался с иордани в том же торжественном порядке… Государь обыкновенно ехал в больших парадных санях… Не менее торжественно совершался в Неделю ваий (Вербное воскресенье) обряд «шествия на осляти» в память Входа Спасителя в Иерусалим.

Обряд этот во второй половине XVII в. происходил таким образом. После ранней обедни государь выходил в Успенский собор в праздничном выходном платье в сопровождении бояр, окольничих и прочих чинов. Из собора совершался крестный ход; в нем участвовало духовенство всей Москвы и окрестных монастырей и многие иногородние; несли хоругви, кресты, рапиды, иконы. С одной стороны патриарха несли Евангелие, с другой – крест. Вслед за патриархом открывалось царское шествие в том же порядке, как сказано выше… Шествие направлялось из Успенского собора чрез Спасские ворота к храму Покровского собора (церкви Василия Блаженного); здесь останавливались лицом к востоку. Государь и патриарх шли в соборный придел Входа в Иерусалим; сопровождали государя только знатнейшие сановники; прочие же становились у Лобного места по чинам. В соборе патриарх совершал молебствие и облачался; государь тоже возлагал на себя более торжественный царский наряд. В то же время на Лобном месте, убранном бархатом и сукнами, ставили налой, покрытый зеленой бархатной пеленой; на налой клали Евангелие и иконы. Путь от Лобного места к Спасским воротам был огражден, и тут стояли кадки с вербами для народа. Стрельцы и народ наполняли площадь. На кровле одной из близких к собору лавок становился служилый человек со знаменем, чтобы давать сигналы во время церемонии.

В. Г. Шварц. «Вербное воскресенье в Москве при царе Алексее Михайловиче. Шествие патриарха на осляти». 1865 г.

Близ Лобного места стояло осля. Это был конь, который покрывался с головой

белым суконным покрывалом с длинными ушами, что придавало ему некоторое подобие осла. При коне был патриарший боярин и пять человек дьяков; тут же стояла нарядная верба – большое дерево, украшенное искусственною зеленью, плодами и цветами. Ставилась она на богато украшенных санях (обыкновенно на колесах), в которые запряжено было шесть коней в цветных бархатных попонах…

Когда государь и патриарх выходили из Покровского собора, образа и кресты направлялись к Успенскому собору. Патриарх, поднявшись на Лобное место, подавал царю сначала вайю (пальмовую ветвь), а затем вербу, ствол которой был обшит бархатом. Подобные же ваий и вербы раздавал он духовным и светским сановникам, а меньшим людям и народу митрополиты раздавали только вербу. Затем архидиакон читал Евангелие о Входе Спасителя в Иерусалим, и когда доходил до слов: «и посла два от ученик», – тогда соборный протопоп с ключарем подходили к патриарху; он благословлял их «по осля итти». Они шли к лошади и отвязывали ее. При этом патриарший боярин спрашивал: «Что отрешаете осля сие?» А посланные отвечали: «Господь требует». Затем подводили лошадь, покрыв ее коврами, к патриарху, который, взяв в одну руку Евангелие, а в другую крест, благословлял царя и садился на лошадь. Шествие открывалось младшими государевыми чинами; за ними везли нарядную вербу; на санях, под деревом, стояли и пели патриаршие певчие… За вербою следовало духовенство с иконами, за ними – ближние люди, думные дьяки и окольничие в богатых уборах, потом государь в большом царском наряде, поддерживаемый под руки ближними людьми, вел «осля» за конец повода. Середину повода держал за государем один из важнейших бояр; кроме того, лошадь вели под уздцы два дьяка. Пред государем стольники и ближние люди несли царский жезл, государеву свечу и пр. По обе стороны шли бояре, окольничие и думные дворяне с вайями. Патриарх на всем пути благословлял народ крестом. За ним шло в огромном числе духовенство в блистающих ризах… Шествие заключали гости (именитые купцы).