Сто лет одного мифа - Евгений Натанович Рудницкий

пути корабль заходил в Рио-де-Жанейро и Монтевидео и прибыл в Буэнос-Айрес 10 марта 1941 года. На причале девушку встречал предупрежденный Тосканини о ее прибытии интендант театра Колон Эрих Энгель. Будучи евреем, бывший дирижер Дрезденской государственной оперы, известный также как музыковед и биограф Вагнера, бежал из Германии еще в 1933 году и успел неплохо обосноваться в аргентинской столице, где жил со своей женой, певицей Эдитой Фляйшер. Она уехала еще раньше, с 1926 года пела в Метрополитен-опере, а теперь преподавала вокал в оперной школе при театре. Вместе с Энгелем и Фляйшер Фриделинду встречала группа журналистов, в которую затесался агент германских спецслужб, незамедлительно отправивший сообщение своему начальству в Имперской службе безопасности (РСХА): «Прибытие в Буэнос-Айрес Фриделинды Вагнер. – Здесь находится прибывшая 10-го числа сего месяца из Лондона на английском пароходе „Андалусиа Стар“ Фриделинда Вагнер, внучка Рихарда Вагнера и дочь Зигфрида и Винифред Вагнер. Встретившим ее представителям прессы она отказалась давать какую-либо информацию о причинах ее пребывания в Лондоне и Буэнос-Айресе, ограничившись заявлением о том, что у нее есть разрешение на временное пребывание в Аргентине. Однако в комментариях прессы отмечается, что Фриделинда Вагнер „антифашистка“, о чем свидетельствует целый ряд ее статей». Агент также сообщил, что, согласно слухам, ее приезд оплатил Тосканини, прибытия которого ожидают в Аргентине к лету. В сообщении также говорилось, что беженка старается не делиться планами на будущее. Впрочем, своего плана как можно скорее добраться до США она не скрывала.

Семиярусный зал театра Колон, одного из самых больших в мире, вмещал около 2500 зрителей. Там уже выступали бежавшие из Германии дирижеры Фриц Буш и Эрих Клайбер и знакомые Фриделинде по Байройту и Берлинской государственной опере певцы, в том числе Александр Кипнис и Герберт Янсен; вдобавок там была неплохая собственная труппа, так что Фриделинда вполне могла бы найти для себя широкое поле деятельности, по меньшей мере пройти в театре стажировку. Между тем девушка не торопилась найти себе занятие и лишь приглядывалась к окружавшей ее непривычной обстановке аргентинской столицы. В городе издавна проживало множество выходцев из Европы, в основном итальянцев, немцев и восточноевропейских евреев. В последние годы к ним добавились тысячи еврейских беженцев из Германии, но подыскать подходящую компанию было непросто. Хотя после тоскливой жизни в лагерях с их скудной пищей, отсутствием привычных развлечений и свободы перемещения она теперь могла наслаждаться беззаботным существованием в большом шумном городе, ее не оставляло нараставшее день ото дня беспокойство, связанное с неопределенным будущим, которое теперь всецело зависело от приезда в июле ее покровителя. Она бывала в гостях у Энгеля и супругов Буш, с ней охотно общался Эрих Клайбер, с которым она переписывалась еще во время пребывания в Трибшене. По этому поводу биограф дирижера приводит такое высказывания из его письма: «Маленькая Вагнер много общалась с Тосканини и писала мне, что я единственный из ныне живущих дирижеров, о ком он все еще доброжелательно отзывается, – от остальных он не оставил камня на камне. Она также общалась с Кипнисом и ждала революции в Германии. Ее братья на военной службе, а мать уже не так восхищается Адольфом!» По-видимому, Клайбер не совсем верно понял Фриделинду: речь могла идти об охлаждении отношения Гитлера к Винифред, а не наоборот, поскольку та не уставала восхищаться фюрером до конца жизни.

Фриделинда также много общалась с недавно покинувшим Германию знаменитым чилийским пианистом Клаудио Аррау, который, будучи вундеркиндом, с детства учился в Берлинской высшей музыкальной школе, а потом завоевал славу одного из лучших виртуозов Европы. Он, в частности, прославился своими трактовками Листа, и ему было непонятно, почему правнучка композитора так сдержанно относится к его фортепианному творчеству. Это легко понять, если принять во внимание, что она знакомилась с музыкой Листа главным образом на концертах отца, в которых тот дирижировал симфоническими поэмами своего деда. Она также слышала ораторию Легенда о святой Елизавете, но фортепианная музыка Листа звучала в Ванфриде довольно редко. Все же девушка прекрасно понимала, что доброе отношение к ней местных знаменитостей следует отнести скорее на счет ее благородного происхождения и ее близости к Тосканини.

Время шло, но она не торопилась использовать свои связи и опыт для получения какого-нибудь места в театре. О своей неуверенности в том, что сможет обосноваться в Южной Америке она, собственно, писала Тосканини еще из Лондона, ссылаясь при этом на незнакомство с особенностями тамошнего театра. В ответ на рекомендацию Тосканини заняться для начала постановкой произношения местным исполнителям, занятым в вагнеровских драмах (в то время в театре Колон шли Валькирия и Летучий Голландец), она писала, что общение с ними будет затруднено из-за незнания испанского языка; вдобавок ей этого не советовала и Берта Гайсмар. Поскольку для того, чтобы как-то обосновать свое участие в ее судьбе, Тосканини уже сообщил о своем проекте прессе, теперь он сильно огорчился и отложил все дальнейшие переговоры о будущем своей подопечной до встречи с ней в Буэнос-Айресе, а до тех пор поручил ее заботам местного дирижера, своего бывшего ассистента Ферруччо Калузио, который, положа руку на сердце, сам не знал, что с ней делать. Тосканини понял это из письма Фриделинды, писавшей о своей первой встрече с Калузио: «У него был такой мученический вид, словно ему жмут ботинки». Теперь они вместе ждали приезда маэстро, чтобы тот помог Фриделинде поскорее перебраться в Штаты, а работникам театра – избавиться от свалившейся на них обузы.

Фриделинда ждала своего спасителя ровно три месяца – он появился в аргентинской столице 9 июня. С этим городом Тосканини был связан издавна. Он дебютировал там в 1887 году; Аида под управлением девятнадцатилетнего маэстро снискала триумфальный успех. Впоследствии в столице Аргентины он выступал неоднократно – в том числе на открытии театра Колон в 1908 году. За год до появления Фриделинды в Буэнос-Айресе он прибыл туда с недавно созданным специально для него оркестром NBC, но перед началом сезона 1941/42 года рассорился с руководством оркестра, пригласившим нежелательных, с его точки зрения, гастролирующих дирижеров. Поэтому на этот раз он прибыл налегке, чтобы разучить с солистами, хором и оркестром театра Реквием Верди и Девятую симфонию Бетховена. В том, что за год его отсутствия оркестр NBC не распался, основная заслуга принадлежит работавшему с ним в то время Эриху Клайберу – единственному крупному дирижеру, которого признавал привередливый маэстро.

Ко времени приезда Тосканини Фриделинда уже дошла до полного отчаяния: настолько все происшедшее за последние три месяца не соответствовало ее ожиданиям. В своем неопубликованном дневнике,