Романески - Ален Роб-Грийе

глядит. Возможно, этот план не статичен: камера перемещается, правда, очень медленно, следя за плавным кружением пары и показывая нам только их головы.

Громкий вальс, не прерываясь, проходит по всем последующим планам. Это та самая музыка, несколько тактов которой мы слыхали во время первой танцевальной сцены. Она медленна и благородна, богато оркестрована, но порою оглушительна.

Новый план, тоже танцевальный, на котором во весь рост показана наша пара. Около нее не слишком густою толпой кружатся другие гости. Переход от предыдущего плана к этому совершается замедленным наплывом: одно изображение понемногу стушевывается, затем прорисовывается опять.

X и А все так же держатся на расстоянии друг от друга. Он смотрит на нее, но не так чтобы очень пристально. Она глядит в сторону. Оба молчат.

Наплыв. Такой же, как предыдущий. Мы видим сидящих в салонах людей; их жесты сдержанны, неторопливы, размеренны; за музыкой разговоров не слышно. Хорошо бы использовать один из прежних, быстро чередующихся планов. А, X и М отсутствуют. Этот план более продолжителен, чем в первый раз.

Наплыв. Такой же, как предыдущий. На экране стол для игры в покер, за которым сидят пять-шесть мужчин, в их числе М и X. Карты розданы, игроки их уже изучили. Карты или лежат на столе рубашкой вверх или, сложенные, находятся в руках у игроков. Возле каждого из играющих кучка фишек. Стопка фишек посреди стола — сделанные ставки.

Все игроки молчат; один за другим они, обойдя стол кругом, добавляют к центральной кучке фишек новые, как того требуют правила игры в покер, но при этом в свои карты не заглядывают, даже если явно сомневаются сделать ставку. Они незаметно приглядываются к выражению лиц партнеров, однако без ненужной настойчивости. Они не разговаривают или почти не разговаривают, держатся напряженно, но стараются выглядеть бесстрастными, как бы действуя и одновременно отсутствуя.

М подложил значительную стопку фишек; несколько игроков, помедлив, вышли из игры, остальные последовали примеру М; когда X снова увеличил ставку, от стола отошли и они. (Один игрок, отходя, бросил на стол свои карты, никому их не показав, поверх оставшихся не розданными.) В игре остались М и X; вышедшие из игры смотрят кто на них, кто по сторонам. X и М еще по два-три раза увеличивают ставки, однако, когда последний неожиданно поставил очень много, X, подумав секунду, взглянул на партнера и в свою очередь положил карты на стол. М улыбнулся и, подобрав все поставленные фишки, тоже бросил карты в общую кучу. Ни он, ни X своих карт не раскрывают. М собрал колоду и принялся ее тасовать.

Пока шла игра, вальс умолк, и за кадром снова стали различимы слова X, голос которого сопровождал всю партию.

Голос X: Вам не очень нравилось гулять по парку из-за гравия, по которому неудобно ходить в городской обуви… Однажды, но это было позднее, вы сломали каблук, и вам пришлось, чтобы не упасть, снимая обувь, принять предложенную мной руку. Каблук почти совсем оторвался — он держался на тонкой полоске кожи. Некоторое время вы его рассматривали, поставив разутую ногу на землю впереди другой, словно танцовщица в балетном классе. Я предложил, что схожу и поищу другие туфли, но вы не согласились; тогда я сказал, что мог бы отнести вас в отель на руках, вы же рассмеялись и ничего не ответили, как если бы это… (Пауза.) В тот день вам пришлось, держа туфли в руке, идти в одних чулках по гравию до самой гостиницы.

Наплыв, подобный предшествующим… Мы снова в зале для танцев. X и А все еще танцуют тот вальс (вполне возможно, что А в перерыве переоделась, но это необязательно). Это конец танца: через несколько тактов пары останавливаются, умолкает набравшая всю свою мощь музыка. Финал классического бурного вальса.

Мужчины церемонно раскланиваются со своими дамами, держась от них на должном расстоянии. X и А стоят на переднем плане и тоже совершают обычный ритуал. Пары расходятся. Все так же церемонно X ведет А в ближайший бар. Оркестр молчит. Слышен общий, благопристойный и негромкий, гул зала. Слова различить невозможно, разве что фразу X: Не желаете ли чего-нибудь выпить?

Женщина не отвечает, но позволяет себя вести. Подойдя к бару, X оборачивается к ней, чтобы узнать, чего ей хотелось бы; из ее немногословного ответа можно разобрать только последнее слово:…содовой. X заказывает бармену напитки, но мы слышим только первые слова: Дайте нам два…

Гул зала не умолкает, до нас доносится мешанина неразборчивых разговоров, ясно слышны лишь обрывки: Вы правы, в зале очень душно… немного бы воздуха… как бы не сделалось дурно… ничего не дает…

X и А берут бокалы, но не отходят от стойки; оба молчат и даже не глядят друг на друга. У обоих растерянный вид людей, затерявшихся в толпе, даже не скажешь, что они пришли сюда вместе. Женщина немного отпивает из бокала, X, не пригубив напиток, ставит бокал на стойку; судя по его взгляду, можно предположить, что он кого-то выискивает в толпе. А смотрит непонятно куда — то ли на стойку, то ли на пол; ее отсутствующий вид сейчас беспокойнее обычного.

Окружающие не то чтобы чуждаются их, просто не замечают, занятый каждый своим; X и А поэтому кажутся одинокими, хоть и находятся в гуще толпы. А видна в профиль; X стоит (лицом к камере) довольно близко от нее, но смотрит поверх ее головы, так что направления их взглядов образуют прямой угол или что-то в этом роде. X начинает говорить.

Он говорит тихо, но это не шепот; голос долетает до зрителей, звучит совсем близко, будто с переднего плана. Даже видно, как шевелятся губы. Тон у X такой, словно он разговаривает с самим собой, вспоминая нечто далекое, ставшее почти безразличным, но тон у него уверенный. Гул толпы постепенно смолкает.

X: Я встретил вас вновь. Ни разу не было похоже, чтобы вы меня ждали, но мы сталкивались на каждом повороте аллеи, возле каждого куста, каждой статуи, возле каждого водоема. Казалось, не было никого в саду, кроме нас.

Пауза. Снова слышен невнятный гул толпы, из которого нельзя вычленить ни единого слова, в то же время ясно уловимы чьи-то четкие шаги и хруст гравия под ногами идущего. Этот звук сопровождает дальнейшие слова X.

X: Мы говорили обо всем и ни о чем: о наименовании скульптур, форме кустов, воде в бассейнах. Иногда просто молчали.

Пауза. Мертвая тишина (гул зала исчез). Пока звучит ровный голос X,