Романески - Ален Роб-Грийе

оба лица хранят бесстрастное выражение. Возникает впечатление, будто X вглядывается в сад и видит сцены, о которых повествует. А, похоже, совсем его не слушает. Вокруг них, совершенно неподвижных, крутятся другие персонажи, перемещаясь неспешно и степенно; судя по выражению их лиц, они не замечают наших героев, а может, просто не обращают на них внимания.

X: Ночью вы любили помолчать.

Тотчас появляется (на секунду?) план, на котором видна безлюдная комната с односпальной кроватью у стены. Позднее именно эта комната появится, обставленная нормальной мебелью и при обычном для фильма перегруженном декоре этого огромного отеля. Но сейчас перед нами пустые стены, выкрашенные светлой, почти белой краской; что касается мебели, она состоит из упомянутой выше единственной кровати, очень узкой, накрытой мятыми простынями. На окнах нет занавесок, на полу нет ковров. Комната залита ярким светом, можно сказать, полуденным, более свойственным парку, а не номеру в гостинице. За окнами — пусто.

А неподвижно стоит посреди своего номера, чуть ближе к краю кадра, на втором плане, в позе, обрисованной X во время партии в покер, то есть носком правой разутой ноги опираясь на пол и держа туфлю в руке. Женщина смотрит в объектив камеры.

Вскоре появляется бар: он такой же, каким был показан раньше. У стойки находятся X и А, на том же месте, не сдвинувшись ни на волосок. В тишине явственно слышны шаги двух человек, бок о бок шагающих по гравиевой дорожке. По-прежнему не глядя на А, X произносит следующую фразу.

X: Однажды вечером я поднялся в вашу комнату.

После недолгой паузы снова возникает изображение почти пустого номера, потом бара и т. д. Под звуки настраиваемых инструментов большого оркестра в быстром темпе сменяют друг друга виды ярко освещенной комнаты с одинокой А посреди и значительно более темного гостиничного бара с X и А: каждое появление номера длится чуть дольше предыдущего, тогда как планы бара становятся значительно быстротечнее. Каждую смену кадра можно было бы подчеркивать резкими звуками, издаваемыми инструментами в оркестре: звоном литавр, призывным пением рожка и проч.

Последнее появление бара происходит в абсолютной тишине, ибо настройка музыкальных инструментов уже закончилась (не дать ли постукивание палочки дирижера о пюпитр?).

Наконец на экране остается лишь гостиничный номер. Он еще похож на тот, каким его показали сначала, однако в нем появились два табурета, а также многочисленные пары туфель. На одном из табуретов сидит А, а на другом, стоящем поблизости, мы видим бокал, который А держала в руке тогда, в баре; около табуретки, на которой она восседает, расставлена обувь.

Женщина переобувается, но ее действия явно противоречат здравому смыслу, ибо она ищет туфли там, где их нет, и все время пытается натянуть туфлю на обутую левую ногу.

Одновременно с началом плана раздается мелодия все того же вальса, но только теперь она звучит глуше и доносится до нас волнами, словно подхваченная где-то порывами ветра.

А подняла глаза на камеру, будто бы кого-то ждет. На лице у нее возникло подобие оскала, напоминающего застывшую усмешку. На экране появляется X; мы видим его на переднем плане, но неотчетливо и не там, где расположилась женщина. Заглушив на момент притихшую музыку, прозвучал за кадром легко узнаваемый смех А, такой, каким мы его уже не раз слыхали.

Снова бар большого танцевального салона; А и X стоят на прежнем месте, слегка опершись на стойку. Неподалеку от них вальсируют парочки (может, показать их на переднем плане справа и слева?). Какая-то молодая женщина залилась смехом (ее смех очень похож на смех А и как бы его продолжает); она направляется к бару, в сторону А; компанию ей составляют двое мужчин, и эта небольшая веселая группка чувствует себя превосходно — свободно и непринужденно.

X и А, наоборот, держатся скованно. X глядит на А, а та, не выпуская из рук бокала, посматривает на смеющуюся молодую женщину. Юная дама прошла мимо А и очутилась у нее за спиной или почти за спиной.

А подняла глаза на X и резко отодвинулась; в этот миг план прервался. Во все время его показа слышался вальс, звучавший с достаточной громкостью (так будет и в следующем кадре).

Та же комната, в том же состоянии, освещенная по-прежнему, под тем же углом. А сидит на табурете, устремив на X испуганно-неподвижный взгляд; X, показанный со спины или в три четверти оборота сзади, делает шаг к ней. На нем тот же костюм, в каком он был в танцевальном зале.

Желая сбежать, А резко поднимается и, неловко подавшись назад, опрокидывает второй табурет, сбрасывая на пол стоявший на нем бокал, который разбивается с громким звоном (ненормально громким, так как он заглушает музыку). Кадр исчезает как раз в секунду падения бокала.

Около стойки бара при танцевальном зале мы снова видим X и А. Они как стояли, так и стоят. Находящийся в прежней позе X с бесстрастным выражением лица поглядывает на А, которая, чуть отодвинувшись назад, натолкнулась на расположившуюся у нее за спиной женщину; сейчас она глядит на свой бокал: он упал и разбился вдребезги у ее ног. На разбитый бокал обращают внимание и те немногие, что находятся поблизости. Официант в белой тужурке принялся собирать осколки, сметая их салфеткой. (Съемка должна быть сделана у самого пола, так, чтобы стекла были хорошо различимы.)

Вероятно, лучше всего было бы показать это посредством трех следующих один за другим планов: 1) пол, обозреваемый сверху, 2) вид горизонтальный, показывающий X и А, а также еще нескольких человек с удивленными лицами, 3) еще раз вид пола, на этот раз под ногами персонажей.

Как только разбился бокал, вновь загремела музыка, чтобы через несколько секунд умолкнуть: это финал, который уже звучал однажды ранее. Версия вальса, исполняемая теперь, должна быть короче первой, ибо с ее начала прошло значительно меньше времени.

Вальс кончился. Воцарилась тишина. Гула в зале не слышно. Различимо только позвякивание осколков бокала, подметаемых официантом. Если предложенные выше три плана будут приняты, то первый (разбитый бокал на полу) должен совпадать с финалом вальса, второй (неподвижно стоящие персонажи) — с полнейшей тишиной, третий (собираемые осколки) — со звоном стекла. Последний должен быть более продолжительным.

Вид осколков бокала на полу чем-то похож на вид круглого стола для покера с разбросанными по нему в таком же беспорядке фишками. Выбирая одинаковые (длинные и прямоугольные) фишки, М выкладывает из них ряды своей любимой игры: ряд из семи, ряд из пяти, далее из трех и одной.