Неподвижная земля - Алексей Семенович Белянинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
VII
В объединении начальник отдела быта несколько смущенно поинтересовался — не против ли я для поездки в Новый Узень взять грузовой «уазик» и не возражаю ли, если шофер — девушка. Зина. Ни то, ни другое сомнений у меня не вызывало. (Правда, впоследствии выяснилось, что я проявил легкомыслие, согласившись на «УАЗ», тем более — без передней ведущей оси).
Ну, Зина оказалась точной — ровно в шесть, когда я, успев выпить кофе, выглянул на веранду, «УАЗ» тормозил внизу, у входа в гостиницу.
Ехали мы быстро, и только неподалеку от Нового Узеня выяснилось, что девчонка — это девчонка, даже если она в брюках и за баранкой. Она не заправилась накануне, рассчитывая, что — дотянет, и это бы еще полбеды. Ведро бензина нам подкинул шофер с самосвала. Но внезапно погнало масло. В общем часа полтора мы проторчали, не доехав около двадцати километров из ста пятидесяти.
Некоторые машины, вопреки воспетому неоднократно закону дороги, беззастенчиво проскакивали мимо. Другие задерживались, но у них масла не было. А в нашем «УАЗе» оно вытекло почти все. Еще немного — и поплавились бы подшипники.
Наконец, какой-то «МАЗ» затормозил, и Зина подбежала к двум здоровенным — под стать своей машине — водителям в комбинезонах. Мне было слышно, как один из них сказал: «А пусть шофер сам подойдет». Зина ответила, что она-то и есть шофер, и вот — стоим, а нам надо торопиться.
Они сами залили масло, посоветовали ей еще разок сменить его, когда приедет в Узень. Она пошла провожать их к «МАЗу» — «МАЗ» проскочил метров двести, останавливаясь возле нас. А когда вернулась, хмыкнув, сообщила, что они хотели у нее адрес записать, спрашивали, можно ли будет к ней заглянуть как-нибудь на огонек.
В Узене мы покружили по городу, пока — в субботний безлюдный день — искали какое-нибудь учреждение, где бы я мог навести справки, как найти одного человека, о котором мне рассказали в Шевченко.
Возле конторы НГДУ — нефтегазодобывающего управления — на пятачке, обсаженном кустарниками, я вылез, а Зина сразу поехала сменить масло и заправиться.
Вскоре на пятачок подошли двое, казахи. Один из них был пожилой, с депутатским значком, а второй помоложе, но с обильной сединой в коротко стриженных волосах.
Этот, что помоложе, и спросил, что мне надо.
— Одного медета надо найти, — ответил я, как можно было бы ответить и сто, и двести лет назад.
Они переглянулись, и пожилой спросил, какого именно медета я ищу.
— Медет-батыра…
— Вот он — тоже медет, тоже батыр… Его зовут Бейсен.
— А мне надо Абдымурата Тегисбаева. Который в Красноводске был главным бухгалтером в аэропорту, а теперь у вас — в автотранспортной конторе, тоже главным бухгалтером.
— Знаю. Сейчас пойдем, — сказал Бейсен.
Я и не сомневался, что в Новом Узене сразу, не прибегая к помощи адресного бюро, найду Абдымурата, сына Бердыбека, а Бердыбек приходился родным братом Кемилхану. Я надеялся что-то узнать по этой линии и собирался еще проехать в Аксу, где сейчас живет Кожабай, их брат, тоже из сыновей Тегисбая.
На пятачке постепенно собралось человек десять. Они, видимо, без всяких дел, просто так, прогуливались в выходной день и, как я потом понял, сговаривались поехать куда-нибудь поблизости — за город, к родственникам, так сказать — на джайляу.
Среди них выделялся холеный мужчина лет пятидесяти, и он недружелюбно сказал, что вот — писатели ездят-ездят, а мало что знают, но все равно пишут. Вот, написали о Кульдуре… А это же был бродяга, проходимец, верблюдов крал…
— Это я о нем написал, — сказал я, хотя тот отлично понял, с кем встретился возле конторы.
— Напрасно писали. Скотокрад он был, — сердито настаивал он.
Что я мог ответить? Я спокойно доказывал, что нельзя с мерками начала семидесятых годов подходить к человеку и событиям тысяча девятьсот двадцатого. Однако он упрямо твердил свое.
Остальные прислушивались к нашему разговору, но не вмешивались. А мой собеседник продолжал литературные поучения: не надо было писать имя — Кульдур, фамилию — Алибаев… Надо было назвать его как-то по-другому, хоть бы Жайлибаевым, тогда — пожалуйста, тогда никаких возражений не может быть!
Мне начало надоедать это переливание из пустого в порожнее.
— А сами вы из какого рода? — спросил я. — Что-то вы нападаете на Кулекена слишком пристрастно. Может быть, и у ваших родичей он когда-то угонял скот?
Слушатели дружно засмеялись — и потому, что приезжий русский проявляет понимание давних взаимоотношений, и потому, очевидно, что вопрос попал в цель.
— Мы друзья! — азартно ответил он. — Мы с тнеями — «куда́». Знаете — «куда» что такое? Сватались друг за друга… У меня жена из тнеев…
— Нет, из какого вы все-таки рода? — настаивал теперь я.
Он вынужден был назвать, и я несколько театрально, должно быть, развел руками:
— Ну-у… Тогда все понятно, и никаких вопросов у меня больше нет!
Разговор в таком тоне прервался. Слушатели сдержанно, но достаточно определенно что-то сказали ему по-казахски. Очевидно, что не надо обострять отношений с приезжим человеком, он пишет о прошлом этих мест, о прошлом казахов, надо ему помочь, он же гость Абдымурата… И он сам, кажется, тоже понял, на сколько перехватил через край в своем категорическом утверждении: рассказы о таких, как Кульдур, позорят советскую литературу. На это я, правда, еще успел ему коротко ответить, что не надо меня пугать формулировками.
Потом Бейсен проводил меня к Абдымурату — в один из новых, желтоватого ракушечника, домов, которыми сегодня уставлен Новый Узень. Время было около одиннадцати, но Абдымурат только что поднялся: накануне вечером ездил в гости, домой вернулся почти в четыре… За чаем мы вели предварительный разговор, и тут выяснилось, что лучше побывать не в Аксу, у Кожабая, а в Сенеке, где живет Маден, тоже дядя Абдымурата, один из пяти сыновей Тегисбая.
Я хотел бы ехать хоть сейчас, но Абдымурат попросил разрешения перенести поездку на завтра. Он еще накануне нанял три грузовика и направил их в Ералиево, чтобы они перевезли поближе к городу кого-то из его родни — скотоводов, а то шубата в доме нет, айрана нет… Когда же родня переедет, все будет. Встречать их он должен ночью, а утром — поедем, пожалуйста, он готов…
Утром, как это ни странно, мы выбрались почти вовремя — в девять, — а договаривались на восемь. Задержка вышла из-за ночной встречи Абдымурата. Одна машина поломалась в дороге, пришлось
