Имя Кати - Павел Николаевич Губарев

— Или дорогие, — грустно согласился Джо. — Так вот, я думаю…

— Что, если нас подталкивают?

— Вот именно. Не покидает ощущение, что мы катились себе по зелёному сукну, нас ударяли кием то родители, то воспитатели, то учителя. Мы бились боками об одноклассников и друзей, однако катились уверенно к намеченной цели, но тут одна встреча — и… Тк! Мы в лузе.

Джо посмотрел наверх, как будто ожидал увидеть вверху края гигантской лузы, в которую он упал.

— Но… что это тогда для нас значит?

— Хороший вопрос. Не значит ли это, что нас не только собрали вместе, но и объяснили, что делать?

— Мы тоже должны подталкивать?

— Именно.

— К чему?

— Не знаю. Я надеялся, что произнесу ответ, пока буду тебе объяснять. Может, мы представляем собой новый тип сообщества? Мы не клуб, не коллеги, не команда болельщиков. Мы те, кого столкнули. Может, нам надо сталкивать вместе других?

— Но как? И по какому принципу?

— У Джо нет ответа, — сказала Оди.

— Оди — моё проклятие, — покачал головой Джо.

— Это когда я говорю правду, — сказала Оди. — Когда я говорю приятное, я его фея Динь-Динь и его сверчок из Пиноккио. Подглядываю сверху и комментирую.

Джо вздохнул.

— Один из законов гносеологии гласит, что цель деятельности должна формироваться вне границ деятельности.

— Я не понимаю, — призналась Катя.

— Я тоже, — сказал Джо. — Но что, если пришло время поискать цель деятельности внутри нас самих?

Катя не заметила, как сунула большой палец в рот и стала кусать ноготь, задумавшись.

— Ах, Джо, оставь Катерину в покое, — сказала Сандра. Катя и не заметила, как та появилась возле бильярдного стола и изящно прислонилась к нему. Её волосы рассыпались. В одной из многоэтажек, видневшихся в окне, сверкнуло отражение солнца, словно оно захотело подсветить Сандру. На зелёном сукне бильярдного стола появилась изящная тень её длинных, достающих до пояса волос.

— Но я не… — запротестовала Катя. — Джо и вправду… как это называется… дал пищу для размышлений.

Джо улыбнулся и ушёл.

— Я тоже могу! — сказала Сандра. — Кстати, о пище. Оди! Сколько будет 240 плюс 125 плюс 45?

— 410 килокалорий, — мгновенно ответила Оди. — Так что я бы на твоём месте не стала есть чизбургер, который принёс Ал.

— Понимаешь? — спросила Сандра Катю.

— Пока не очень, — призналась Катя.

— У Оди есть суперспособность: она быстро считает. Галя феноменально видит чужую боль. Я красивая.

Катя посмотрела на Сандру. Та улыбнулась в ответ и театрально поправила причёску. Сандра, конечно, была права. Когда Катя увидела её в первый раз, она решила, что в Приют пожаловала актриса Шейла Джонсон. Приглядевшись, Катя подумала, что Шейла сбежала бы из Приюта, не выдержав конкуренции.

Кроме того, у Шейлы были деньги на коррекцию внешности, а в эпоху микророботов это можно было делать быстро, без боли и сколь угодно кардинально. Все это знали, поэтому её красоту можно было измерить в долларах и центах. У московской девушки Сандры таких денег не было и быть не могло. Она просто такой родилась, и её красота была бесценной. И все это тоже знали.

Ещё в школе Катя с подружками измеряла красоту, заставляя очки подсчитывать взгляды мальчиков на каждую из их компании. Сандра наверняка выиграла бы соревнование с разгромным счётом, но и без очков Катя замечала, как прилипают к Сандре взгляды мальчишек и та совершенно к этому привычна. Это, впрочем, не касалось Джо: он непонятно куда смотрел и непонятно о чём думал.

— Бывают и свойства со знаком «минус», — продолжила Сандра. — Например, Джо не может говорить неправду. Сыр… Сыр не умеет сердиться. Впрочем, он много чего не умеет, но мы пока решили считать, что это главное. Предстоит выяснить, что особенного в тебе.

— Во мне? — вздрогнула Катя.

— Да, — Сандра сделала изящный жест, указав пальчиком на Катю. — Подумай.

— Я… не знаю… вообще мне часто говорят, что я умная.

— У нас уже есть Оди.

— И смелая. Я как бы… на всё способна. Брат говорит, у меня шило в…

Сандра прервала её строгим жестом.

— Примем как рабочую версию. Давай посмотрим на карты!

Она вынула из сумочки колоду карт и шепнула Кате:

— Ты заметила, как на тебя смотрит Ал?

И громко добавила:

— Вот он, наш пасьянс.

Сандра разложила на зелёном сукне аккуратные прямоугольники хамеопластика с закруглёнными углами, каждый размером с ладонь. Катя жадно, не моргая, стала изучать карты: каждая из них была поделена на две части аккуратной серой линией, истончавшейся по краям. На одной части была надпись, обозначавшая «суперспособность» каждого из ребят. На другой — фотография какого-то предмета, разного для каждой карты. Надпись была сделана приятным шрифтом с засечками, фотография была тщательно обтравлена, края её были закруглены. Кто-то явно потрудился над дизайном карт.

Сандра достала планшет, прибор чуть выгнулся в её руках, так что казалось, будто тонкая длинная ладонь девушки получила продолжение. Ногти Сандры были покрашены белым, причём ровно таким же молочно-белым, как дорогой пластик планшета. В своём зелёном брючном костюме Сандра больше походила на уверенную в себе орхидею, чем на человека. У Кати немного спутались мысли. Она поймала себя на том, что хочет посадить Сандру в горшок, поставить в центр подоконника, поливать каждый день и любоваться. Плевать, что Сандра что-то думает и говорит — ещё и чуть покровительственным тоном, потому что года на три-четыре старше Кати.

— Что было у тебя в карманах, когда ты встретила Посланника? — спросила Сандра.

Катя моргнула. Что-то ещё было в образе Сандры, что не давало ей покоя. Она сообразила, что: движение планшета, когда он поменял форму. Сто пятьдесят учебных часов робототехники не прошли даром: Катя хорошо различала повадки механики и микромеханики. Планшет мог бы просто распрямиться: Катя про себя называла такое движение «тырсь!». Планшет, однако, сделал «у-ус-с-с»: движение столь же быстрое, но куда более сложно устроенное. В начале и в конце пути частицы скелета перемещались друг относительно друга не по линейному закону, а по кубическому, то есть планшет начинал и завершал изгиб медленно. Уловить разницу мог не каждый: как правило, смена формы проходила не более чем за