Без Царя… - Василий Сергеевич Панфилов

бой, а вместо подготовки к нему приходится выслушивать сочувственные, полные отравленной патоки речи Льва Ильича и думать…

… а потом решать проблему, и очень быстро!

Я справился, но… что-то гложет. Совесть, наверное. Вот умом понимаю, что шантажистов, походя ломающих судьбы семьи ради наживы, и притом явно не в первый раз, нужно… пресекать.

Умом понимаю, а вот принять этой душой сложнее. Да ещё и гложущий душу червячок, а я всё ли я сделал правильно? Всё ли предусмотрел?!

Использовать профессиональных боевиков в своих целях, это…

… не то чтобы ново, но скажем так — чревато! Если ситуация вскроется каким-либо образом, навестить они могут уже меня, и сильно сомневаюсь, что последствия мне понравятся!

Вопросы, вопросы, вопросы… Я давно заготовил на них ответы, и судя по всему, первый бой я выиграл нокаутом!

Лев Ильич не рядовой обыватель, и всегда сторожился, на что я и сделал ставку. Показав в переданных бумагах, что счёт идёт буквально на дни, я не оставил революционерам выбора, а точнее — показал возможность такового между жёстким, силовым решением вопроса, и тяжёлыми проблемами у их товарищей, к которым и подбирался коварный полицейский провокатор. Но это один только бой… Я не сомневаюсь, что у «товарищей» уже назрели, ну или может быть, назревают вопросы уже ко мне. А люди, которые взяли на себя право судить и выносить приговоры, основываясь не только на фактах, но и на косвенных данных, а то и вовсе на «интуиции», нередко параноидально недоверчивы. Порой буквально…

В общем, ситуацию я хоть и разрешил, но вот побочные эффекты от такого метода разрешения проблем могут оказаться хуже самой «болезни». Единственное, время я всё-таки выиграл, и нет того цейтнота, который так сильно давил на нервы.

Пытаюсь утешиться ещё тем, что «товарищи» если и придут, то ко мне лично. Очень вряд ли они захотят расстроить свадьбу Любы или как-то вмешаться в жизнь сестёр…

Пытаюсь, но получается плохо. Буквально уговариваю себя, что я хороший брат и должен радоваться! Должен, но как-то не радостно, именно что довлеющее чувство долга, идущее не от сердца, а от «Ну, родня же…»

В сон, больше похожий на обморок, провалился под самое утро, когда уже начало светать. Снилась всякая чёрно-белая дрянь, похожая на дурно склеенную киноплёнку, методом бросания костей составленную из скверных боевиков, ужастиков и тех назидательных христианских фильмов, долженствующих благотворно воздействовать на неокрепшие умы юношества, наркоманов и беженцев из стран Третьего Мира.

Проснувшись от толчка вагона, совершенно не выспавшийся и кажется, уставший ещё больше, побрёл умываться, поплескав в лицо несколько затхлой тепловатой водой и наскоро почистив зубы.

«— Вот тебе и чрезвычайные меры! — непроизвольно лезет в голову, пока я полоскаю рот после мятного зубного порошка, дарующего вместе со свежестью дыхания довольно мерзкий привкус, — В мелочах уже видно, насколько наша страна больна. В затхлой воде на железной дороге, что ещё пару лет назад было бы немыслимым случаем и поводом дня нешуточного скандала и начальственного разноса на всей ветке. А сейчас — одна из многих мелочей, складывающихся в недвусмысленный паззл приближающегося Хаоса.»

Когда я возвращался в купе, погружённый в мысли о политике и бренности бытия, народ уже начал просыпаться, а по коридору прошёл деловитый проводник, деликатно стуча в запертые двери.

Купе моё оказалось закрытым, и спросонья не сразу даже сообразил, в чём дело. Благо, хватило ума не обращаться с этим вопросом к проводнику… Привалившись к стене вагона, принялся ждать, прокручивая в голове недавние события, возможную реакцию революционеров и властей, подельников Льва Ильича и варианты противодействия им.

— Доброго утречка, Алексей Юрьевич, — радушно поприветствовала меня вышедшая из купе Глафира, держа в руке на отлёте закрытый горшок.

— Доброе… — ответил я рассеянно, пропуская служанку с родительским говном и заходя к себе.

— Доброе утро, папенька… — несмотря на все положенные слова, тон мой изрядно сух, и есть за что.

— А, наследник! — бодро ответствовал мне дражайший родитель, и после короткой паузы выдал несколько довольно-таки бессмысленных, но очень трескучих фраз, будто надёрганных из книги по этикету и душещипательных романов.

Выдохнувшись, он отвлёкся, рассеянным взглядом прошёлся по купе и мельком глянул в окно. Но по-видимому, быстро мелькающий пейзаж оказался для него слишком утомительным.

Восседая на кресле с колёсиками, он опустил голову вниз, и принялся коротать время, разглядывая лежащую на коленях притащенную мной с Сухаревки книгу «про путешествия и приключения», славную разве что качественными рисунками и литографиями. Слог выспренний и пафосный, с избытком неправдоподобных приключений и очень картонным, но старательно раскрашенным Положительным Героем.

Юрий Сергеевич пахнет вежеталем, чисто выбрит и кажется, изо всех сил примеряет на себя роль бывалого путешественника из книги: воителя и приключенца, волею Судьбы претерпевающего ныне нелёгкие времена. В общем-то… получается, признал я не без удивления.

«Делать вид» он умеет замечательно — за что, собственно и держали на службе. Не только, разумеется… но в том числе. А сейчас, восседая в кресле на колёсиках, с прикрытыми пледом загипсованными ногами, он может показаться человеком если не значительным, то заслуженным. По крайней мере, пока молчит.

Снова кольнула совесть, и пришлось напоминать себе, что ситуация возникла по вине дражайшего родителя…

«— А всё-таки ломать ему ноги было перебором» — вякнул внутренний голос, предлагая несколько остроумных альтернатив нейтрализации излишне резвого папеньки. Может быть… вот только повторюсь — цейтнот!

Да и папенька, проигравшись по крупному, не затих, как следовало ожидать от всякого хоть сколько-нибудь разумного человека, и не начал искать выход из ситуации, которую сам же и создал. Вместо этого он не нашёл ничего лучше, чем попытаться перевалить на меня ответственность за совершённые им поступки, причём в качестве аргументации было…

«— … у тебя же есть средства, я точно знаю!» и «- … как я потом буду смотреть им в глаза? Они же меня больше принимать не будут!»

А я как понял, что он желает вести прежний образ жизни, но теперь уже за мой счёт и за счёт будущего собственных дочерей, так и… Перемкнуло, короче говоря. В тот же час нанял… хм, исполнителей.

Потом уже, когда забирал его из больницы, в голову пришло несколько менее радикальных вариантов нейтрализации, но… что сделано. Это, по крайней мере, с гарантией!

… а всё равно — гложет. Родная кровь, как-никак! Пусть даже порченая.

— Доброе утро! — в приоткрытую дверь заглянула Люба, — Папенька… Алексей!

Она начала беседу, банальную до оскомины. Нет, ничего такого… мещанского, на самом-то деле! Обычная дорожная беседа, уместная в путешествии, просто настроение