Последняя жертва - Дарья Сергеевна Кутузова

мгновенно заалела полоска наливающегося кровью пореза. Зашипев от неожиданной боли, мужчина тряхнул рукой, и с пореза сорвались пару капель алой свежей крови, которые попали прямо на край злосчастного корыта и обрызгали почерневшие стенки камина.

Виктор склонился, чтобы поискать вокруг спички, но его лицо вдруг опалило жаром внезапно вспыхнувшего пламени. Он резко встал и не сразу осознал, что огонь горел в камине. Может просто разгорелся тлеющий уголек? Но ведь было же видно, что камин давно не использовался, откуда там было взяться свежему угольку?

Пока Брам размышлял над произошедшей ситуацией, пытаясь найти этому разумное объяснение, огонь разгорался все сильнее, будто цветок, стремительно распускающийся после теплого летнего дождя. Он становился все ярче и больше, будто стремился выбраться из тесных стенок камина. Виктор отошел подальше, на всякий случай начиная осматриваться по сторонам в поисках ведра, в которое можно было бы набрать воды и затушить разбушевавшееся пламя. А оно и вовсе начало вести себя совсем странно, будто возомнило себя живым существом.

— Неужели обо мне еще кто-то помнит?

Виктор приглушенно вскрикнул, глядя с широко раскрытыми глазами на пламя. Ведь звук исходил именно оттуда!

В ответ на испуганного мужчину смотрела пара огненных глаз прямо из глубины камина. Они выглядели как иллюзия, созданная причудливым пламенем, но чем дольше Виктор на них смотрел, тем больше ему казалось, что эти глаза действительно кому-то принадлежат. Он отошел еще дальше, и вдруг взгляд из камина стал будто испуганным, а язычки огня заметались по его стенкам будто в приступе страха.

— Стой! — голос, какой-то нежный и почти детский, доносился прямо из камина, сомнений не оставалось, однако рта, произносившего их, видно не было.

— Что происходит? — просипел журналист, продолжая во все глаза смотреть на камин. — Кто ты?

Пламя всколыхнулось.

— Ты сам меня призвал, разве это не так? — голос все больше становился похож на ребяческий, а его тон принимал обиженные нотки. — Кровь, кладбищенская земля — все на месте. Разве не такого эффекта ты добивался, кидая все это в камин?

— Кладбищенская…земля? — и тут до Виктора дошло, что никакое это было не корыто. Это был гроб. И судя по всему, уже бывший кем-то в употреблении. Мысли начали водить испуганные хороводы вокруг образа Финна, пытаясь понять, зачем молодому парню чей-то гроб, очевидно вытащенный на свет из-под земли. Да и сразу возникают сомнения, настолько ли на самом деле безобидны его ночные прогулки.

— Ну да, — подтвердил голос. — Земля с кладбища. Вот здесь, на этих деревяшках.

Брам встряхнул головой, пытаясь понять, снится ли ему это или же, наоборот, мерещится после бессонных ночей. Страшнее всего было сойти с ума именно сейчас, если этого уже не случилось в тот день, когда он только въехал в пределы этой странной деревни. Может они тут в воду что-то сливают?..

— Так ты…?

— Как я понял, произошло недоразумение, и ты все-таки не вызывал меня, — глаза в камине почти потухли, а пламя уже не было таким бурным. — Я Брен. Я тут вроде как местный бог огня.

Виктор подумал, что это точно сон. В его голове просто перемешались рассказы Финна и реальность, и мозг начал проецировать необычные образы. Бог огня? Звучит смешно и абсолютно абсурдно. Тем более боги наверняка не должны вот так просто являться перед людьми, да еще делая это через какой-то старый камин.

— Меня здесь не особо любят, так что я очень удивился, что кто-то решил обратиться ко мне, — Брен вздохнул и в очередной раз взволнованно всколыхнулся. — Да и то по ошибке, как выяснилось.

— Но во время ритуала люди же использовали огонь для сожжения жертвенной плоти? — Виктор озадаченно моргнул, пока не решив, что ему стоит сейчас сделать.

— Это было что-то вроде грязной работы, которую мне приходится ежегодно выполнять для своих старших братьев. Моей задачей было превратить внутренности в пепел, но подношения мне как такового не делают. Я своеобразный посредник между людьми и Вентом, — сейчас язычки пламени сложились в некое подобие лица с очень мягкими и плавными чертами, и казалось, что оно вот-вот исказится гримасой плача.

Неоднозначно выгнув бровь, мужчина немного приблизился к камину.

«Вот что делают с людьми бессонные ночи», — подумалось ему, но вслух он ничего не сказал, а только незаметно посмотрел на пыльные часы над камином. Было уже далеко за полночь, но света пламени не хватало, чтобы определить точное время.

— Здесь хорошо, — произнес Брен, быстро изобразив своим иллюзорным лицом подобие спокойствия. — Кстати, ты так и не назвал своего имени.

— Виктор, — медленно проговорил журналист, наблюдая за огненными линиями, которые, будто под дуновением ветра, меняли свое положение, управляя чертами лица загадочного бога.

Брен начал гореть еще сильнее, почти обжигая стоявшего в отдалении Брама.

— Прекрасно! — если бы Брен был человеком, то Виктор сказал бы, что его лицо просияло, но в данной ситуации больше подошло бы выражение «загорелось». — Мы же теперь вроде друзья, не так ли?

Мужчина опешил. Друзья? Как вообще можно дружить с… огнем? Напомнив себе, что это всего лишь сон, мужчина осторожно повел плечом, неопределенно мотнув головой.

— Друзья должны помогать друг другу! — проговорил Брен, видимо приняв неоднозначные движения Виктора за согласие. — Я знаю, для чего ты сюда приехал, и я могу тебе помочь.

Брам озадаченно выгнул бровь.

— Таверна, — пояснил Брен. — Тогда ты рассказывал все этому мрачному парню. О том, что ты хотел изучить местные обычаи. Но ведь на самом деле это не главная твоя цель, я прав? — он вдруг перестал выглядеть наивным ребенком, и лицо его все больше принимало выражение близкое к своеобразному превосходству. Такое выражение Виктор часто наблюдал у издателей, в журналы которых он приходил печататься. Они всегда с сомнением осматривали его статьи и надменно бросали что-то вроде: «Мы посмотрим, в каком выпуске найдется место для твоей писанины». — Что если я скажу тебе, что могу перемещаться не только в пределах этой деревни, а имею доступ ко всем источникам огня этого мира, несмотря на то, что являюсь по своей сути всего лишь локальным божком? Правда я не могу так запросто за пределами этого места общаться с людьми, верящими в совсем другого бога или вообще не верящими, как сейчас с тобой, но я все еще могу наблюдать.

Виктор помнил о том, что Троебожие является индивидуальной историей для каждого отдельного подобного поселения, но то, что их боги разные и действительно существуют сепаративно друг от друга, стало для него полной неожиданностью. И слова Брена о перемещении по всему миру… Значит ли это, что он