Ткань Ишанкара - Тори Бергер

– История про Зулейху окончилась на ее казни, на том, что ей вырезали сердце, душу заключили в тюрьму между мирами, а тело погребли на старом кладбище под сотнями сильнейших заклятий, чтобы она никогда не восстала, как обещала. Больше о ней ничего не сказано. Про проклятье уже после написано, и там нет начала, словно лист потерян или вырван. Я вообще долгое время думала, что это все с Зулейхой не связано.

– Связано. Я уверен. Я не сомневаюсь, что это ведьма нас прокляла.

– А что вы ей сделали, что она вас так возненавидела?

– А разве ей нужен был повод для убийств и проклятий?

Тайра промолчала. Если Зулейха действительно лишилась разума, то такая изощренная отложенная во времени магия навряд ли была бы ей по силам.

– Это древнее проклятье, – Мустафа снова двинулся к воротам. – Можно было забыть о нем, и, возможно, оно бы распалось, но это Восток. Мы слишком долго боялись того, что этот день настанет, и он настал. Моя мать – единственная женщина из всей нашей большой семьи, у которой родился единственный ребенок. Все мои тетки очень плодовиты, а у меня ни брата, ни сестры. Я еще в детстве понял свою роль в истории моей семьи, но до сих пор не смирился с ней.

– И не надо. Ты только не спеши снова жениться.

– Госпожа аль’Кхасса, – вздохнул Мустафа. – Если я буду избегать третьего брака, ничего не изменится. Мой род прекратится и в этом случае. Есть единственное решение, и оно невыполнимо. Математику не обмануть, как и судьбу.

– Должен быть ответ на каждую загадку, это закон.

– Этот закон работает только для сказок. Дядя говорил, что ты любишь легенды и волшебные истории, – Мустафа взглянул на Тайру и усмехнулся. – К сожалению, к жизни они отношения не имеют.

– Ваше проклятье имеет вторую часть, а это дает вам шанс его снять, – не согласилась Тайра. – Раз ты веришь в проклятье, ты должен верить и в пророчество, и тогда оно тоже исполнится. Магия в легендах работает именно так.

– В легендах, – Мустафа улыбнулся на один бок. – Запретить тебе читать старые сказки я не могу, и дядя мой не может, так что если найдешь, как победить Зулейху, буду рад тебя выслушать. Дядя говорит, ты Госпожа Игры, может, и эта партия тебе покорится, но неужели ты думаешь, что господин Старший Библиотекарь еще не перевернул все свои фонды в поисках ответа? Так что тебе не стоит об этом думать. Дела моей семьи – не твои дела, но это не значит, что я откажусь от твоей помощи, если ты ее предложишь, – добавил Мустафа.

Что ему ответить, Тайра не знала, поэтому промолчала.

– Я хотел спросить про Амину, – Мустафа снова остановился и добавил: – Про Фарху. Она ведь все еще в птичьем теле?

– Да. Ее тело Салто уничтожил.

– А биокарта? Там должен быть образец ее крови. Морис мог бы реплицировать ее тело, я уверен, сэр Бергер и ваш Старший Финансист, пан Ворач, дали бы добро.

– Нет в биокарте ее крови. Салто не просто тело уничтожил. Его ненависть и его магия уничтожили все Фархины биологические образцы, которые были у Ишанкара. В биокарте дыра, будто ее прожгло насквозь. Морису просто не с чем работать.

– А биологический материал ее родственников? У нее же есть братья и сестры.

– Они не маги. Они не подходят, мы проверяли.

– А другие тела? Других людей?

– И это сэр ’т Хоофт тоже пробовал. Фархина душа там не задерживается. Вырывается наружу, как бы ее ни запечатывали.

– И что с ней будет дальше?

– Я не знаю, – честно сказала Тайра.

– Если вы не можете дать ей человеческое тело, почему вы ее не выпустите?

– Потому что это не выход. Мы с Фархой связаны магией крови. Она не сможет обрести покой до тех пор, пока я не уйду или окончательно не умру. Так и будет скитаться по теням в компании в лучшем случае с Сэлом. Я понятия не имею, почему так вышло. Сэр хет Хоофт сказал, что это было какое-то спонтанное заклятье, может, Фарха сама его и инициировала, а оно сработало на моей крови. Сложно сказать, сэр ’т Хоофт еще не разобрался.

– Понятно, – кивнул Мустафа. – Тогда пусть уж лучше будет птицей.

– Это тоже не выход. Конечно, пока она птица, ее сознание спит, но душа словно не существует. Фарха может вообще забыть, что она была человеком, и тогда, когда сокол умрет, она все равно останется в тенях, потому что не будет знать, куда ей идти. Это дрянная магия, Мустафа. Фархе нельзя забывать, что она была рождена человеком, я не позволю ей навечно остаться в межреальности.

– И как же?

– Будем видеться раз в несколько месяцев. Она помнит меня, моя кровь ее возвращает.

– А где она будет все остальное время?

– Ксандер нашел ей дом. Амине то есть. Будет жить в зоопарке в Лондоне, она же сокол.

– И как долго она там будет?

– Пока я не научусь тому, как освободить ее душу. Это еще лет пять, – Тайра опустила голову. – А еще надо подобрать подходящее тело. Что толку от моих знаний и силы, если их не к чему будет применить? А еще мы обе должны дожить до моей Интернатуры.

– А почему до этого срока не отдать ее человеку?

– Она ни к кому, кроме Ксандера, идти не хочет, а он с ней возиться не может, у него других дел полно. Да и нельзя ей к нему в Музей: там бывает столько темной магии, что неизвестно, как на ней это отразится. Ксандер сказал, ее надо от магии изолировать, поэтому отдает ее в зоопарк.

– А что вы ее родителям сказали?

– Правду, – Тайра погрустнела еще больше. – Что она умерла, как герой, защищая тех, кто себя защитить не мог. Для родителей это, конечно, слабое утешение, но пусть лучше они думают, что она умерла, чем знают, что ее душа мучается в теле птицы.

Мустафа подумал, оценивая такое решение, но возражать не стал.

– Это было ужасно, – тихо сказала Тайра. – У ее матери глаза такие же, как у нее. Хоть бы тело вернуть, а я с пустыми руками пришла. Не знала, что им говорить… Они смотрели на меня, слушали, а потом отец заплакал и отвернулся. Не мать, понимаешь… Не могу об этом.

– Ты одна к ним ходила?

– С Гюнтером. Но он, слава богу, молчал.

Тайра смахнула слезинку и пару раз глубоко вздохнула, выравнивая эмоциональный фон и закрываясь еще сильнее.

– Ты хорошая девушка, Тайра аль’Кхасса, – после паузы сказал Мустафа. – Фэйт тоже так думает.

– Ловко он меня на суде развел, – Тайра ухмыльнулась. – И сэр ’т Хоофт тоже хорош со своим Зинданом.

– И ты действительно неделю в яме провела?

– Конечно. Сэр хет Хоофт слово держит, а тут он еще и прав оказался на все сто, несмотря на то, что это была чистой воды Дар Элайя, так что наказал он меня вполне справедливо. Ученик не должен подвергать сомнению слова своего Наставника, тем более при посторонних людях. Так что сэр ’т Хоофт прав.

– Я никогда не понимал, что за отношения между некромантами. Вы странные.

– Буду считать это комплиментом.

– Знаешь, что Фэйт попытался отговорить сэра ’т Хоофта от идеи засунуть тебя в Зиндан?

– Нет, – удивилась Тайра.

– Сказал, что сэр ’т Хоофт тебя незаслуженно наказывает, потому что изначально знал, что твоя реакция именно такой и будет. То есть он тебя сам подставил, и сам же и наказал. Фэйт сказал, это нечестно. Пытался с хет Хоофтом спорить.

– Это бесполезно, – засмеялась Тайра. – То же самое, что спорить со скалой. Он, наверное, даже слушать не стал.

– Почему же, выслушал, – Мустафа улыбнулся. – А потом сказал: «Моя Ученица, делаю, что хочу, имею право», развернулся и ушел в тени.

– Вот за это я его