Ткань Ишанкара - Тори Бергер

– Разве что по сказочным. Про настоящих я ничего не знаю, кроме прозвищ.

Мустафа увидел, что щеки ее покраснели окончательно, и решил больше ее не смущать.

– Наджибом звали моего первого коня, – пояснил он. – Моя семья уже много веков разводит лошадей, и отец в день, когда я родился, подарил мне лучшего скакуна. Ездить я научился быстрее, чем ходить, мы с конем были единым целым, так что это прозвище ко мне приросло, и теперь в магическом мире меня зовут бин Салах или ан-Наджиб.

– Почему бин Салах, а не бин Рашид? – не поняла Тайра.

– Имя человека, от которого пошел наш род, всегда было гораздо более значимо для нас, чем имена его потомков. Он был воистину великим человеком. Мы чтим его до сих пор, называя себя его сыновьями. Ну а ты почему аль’Кхасса? Ты ведь не из наших краев.

– Это не по-арабски. Это стилизация на шанкари. Сэр Котца меня так назвал, и тоже прижилось.

– Для женщины ты немногословна, – он усмехнулся. – Это, безусловно, достоинство.

– Я просто чувствую себя неловко, когда рядом красивый мужчина.

– Почему? – Мустафа определенно не понял шутки.

– Стыдно за свое несовершенство.

Теперь Мустафа засмеялся, открыто и искренне, и Тайра слегка улыбнулась в ответ.

– Мужчине неприлично иметь столь явную красоту, я знаю, – признался Мустафа. – Но что делать, такова воля Аллаха. Если честно, быть красивым – тяжелый труд, потому что дух должен соответствовать телу. Я стараюсь следовать этому правилу, но это очень тяжело. Я не святой, я обычный смертный, мне приятно женское внимание, но я стараюсь не разочаровывать Господа Бога. Стараюсь все делать правильно.

– Поэтому ты вернулся за моим телом?

– Да, наверное, – он кивнул и задумался, и до следующего поворота они шли молча.

– Нурали-ходжи сказал, что ты не пользуешься магией, хотя умеешь, – прервала молчание Тайра.

– Не хочу позора. Колдун из меня никудышный. Я воин. Дядя, пожалуй, первый из нашего рода сильный маг, но и он тоже не очень часто колдует.

– В Библиотеке запрещено, вот и не колдует, – предположила Тайра, и Мустафа снова широко улыбнулся, отчего на секунду стал похож на диснеевского Аладдина.

Они вышли на боковую аллею и медленно пошли по направлению к воротам.

– Я перед тобой в долгу, – после длинной паузы сказала Тайра.

– Госпожа аль’Кхасса, – прервал ее Мустафа, не дав закончить мысль. – Ты мне ничего не должна. Не потому, что считается, что нет ничего страшнее, чем быть связанным долгом с бессмертным Некромантом Ишанкара, а потому, что ты и правда ничего мне не должна. Я поступил так, как было необходимо. Вполне возможно, что это я отдал тебе положенный долг.

– Тогда почему мне еще с суда кажется, что ты жалеешь о том, что вернул меня в Ишанкар?

Мустафа ответил не сразу, Тайре показалось, что он подбирал слова для ответа.

– Я воин, а не политик, и мне сложно объяснить это так, чтобы тебя не обидеть, – наконец сказал он. – Мой род очень древний, он существовал еще тогда, когда была жива Зулейха, и память о том, что она творила, у нас очень сильна. Мать рассказывала мне истории о ее делах еще в детстве, чтобы я хорошо усвоил, что такое некромантесса, и как себя с ней вести, если вдруг доведется встретиться с Зулейхой или ей подобной. Зулейха чуть не погубила всю мою семью. Мои предки дали клятву, что никто из нашего рода больше никогда не будет иметь отношений ни с одной некромантессой, что будет бороться с каждой из них, пока все они окончательно не умрут, а я нарушил этот завет. Я поступил правильно, пожелав забрать твое тело и предать его погребению, но нарушил клятву, которую должен был держать, когда пришло мое время. Теперь я прав перед Богом, но не прав перед семьей, и это не дает мне покоя.

Тайра не ответила.

– Мы с тобой не чужие люди, – продолжил Мустафа, – кровники в хорошем смысле, и причины бороться с тобой не на жизнь, а на смерть я пока не нахожу. Наоборот, я тебе сочувствую. Я хотел бы предложить тебе свою защиту – после всего, что с тобой случилось, еще один человек на твоей стороне явно лишним не будет – но я не имею права этого сделать. Если тогда в пустыне я не знал, кто ты, то сейчас знаю, и раз уж я не вижу причины искать твоей смерти, я просто буду держаться от тебя подальше. Это неправильно, но я пока что не глава рода и не могу менять правила.

– Поэтому ты говоришь, что я ничего тебе не должна?

– И поэтому тоже. Ты не член моей семьи, а семья для меня все, госпожа аль’Кхасса. Моя семья тебя боится и не хочет быть с тобой связана хоть чем-то, тем более долгом. Моя мать и мои жены не поймут, если я отступлю от клятвы без веского повода, а так как ты пока вне опасности, такого повода у меня нет.

– Жены? – переспросила Тайра. – Фэйт сказал, что ты женат во второй раз.

– Я женат дважды, у нас это разрешено. Мой род древний и влиятельный, так что это в некотором смысле династические браки, хотя я люблю их обеих.

Тайра остановилась. В голове снова с такими знакомыми картонными щелчками сложились в часть картинки кусочки паззла. Мустафа насторожился и остановился в паре шагов от нее.

– Все в порядке? – спросил он.

– У тебя две жены, – утвердительно сказала Тайра.

– Да, я же сказал.

– И все твои дети – девочки.

– У меня пока только один ребенок, дочка.

– Ишанкарские девчонки говорят, ты Последняя Звезда. Ты самый младший мужчина в роду, и у тебя нет наследника мужского пола.

– Пока что нет.

– И маги зовут тебя ан-Наджиб.

– Это всего лишь прозвище, ничего больше.

– Но ты ведь шейх…

– Я принадлежу к одной из ветвей королевской семьи, у нас по праву рождения все шейхи, имеют они реальную власть или нет.

– Не может быть, – Тайра потерла висок, припоминая когда-то давно прочитанный текст. – «…И пришедшая третьей в дом его истребит дом его, и род его пропадет», – процитировала Тайра и взглянула на Мустафу. – Это сказано про тебя.

Мустафа промолчал, не подтверждая и не отрицая ее предположение.

– Это про тебя, – повторила Тайра. – Если верить нашим книгам, Мустафа бин Салах, твой род проклят. Он прервется на тебе, если проклятье сбудется, и не будет больше ни лошадей, ни династических браков, и главой рода ты никогда не станешь.

– Откуда ты знаешь? – теперь Мустафа смотрел на нее со страхом и гневом, словно, произнеся эти слова, Тайра активировала это самое проклятье.

– «…И род его будет править тысячу лет, и не будет ему равных, и спасется через наследника мужского пола, рожденного третьей женой, которую приведет ему четвертая», – продолжила Тайра. – Это тоже о тебе, только это уже не проклятье, а пророчество.

– Вот теперь я жалею, что вернул тебя в Ишанкар, – холодно произнес Мустафа.

– Если ты не возьмешь третью жену, у тебя будет шанс спасти свою семью.

– Дядя тебе об этом рассказал?

– Нет, Нурали-ходжи тут ни при чем, – Тайра покачала головой. – Я узнала не от наших. Одна ясновидящая мне рассказала, но она не знала, о чем говорила. Уже года два с того дня прошло… Вот она удивится, когда узнает, что ты – не сказка, и правда существуешь… А у меня из головы все не выходило, как это – четвертая жена третью должна привести? Вот я и читала все подряд, искала в наших книгах похожие легенды, и однажды нашла. В историях про Зулейху почему-то. У нас в Библиотеке о ней много всяких страшных сказок собрано… Сказки ведь в общем доступе, а я просто много читаю. А сейчас паззл сложился, и стало понятно, что это не сказка вовсе.

– Значит, такова воля Аллаха, – наконец-то признал Мустафа.

– А кто вас проклял?

– Разве не Зулейха? Сама говоришь,