Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин

вслед уходящему широким, уверенным шагом моральному преступнику, Константин Федорович остановился, сделал глоток воздуха, охолодил сердце, задумался. Сколько же таких, как этот негодяй, он видел в своей жизни? Некоторым, пожалуй, даже многим, удавалось претворить свои захватнические планы в жизнь, да и власть не противилась. Ведь не зря двадцать тысяч деревень и сел за последние годы исчезли с карты России.

Немного успокоившись, Константин Федорович медленно поднялся на пригорок. Вдали, у горизонта, яркой звездой в лиловой дымке сверкал купол Исаакиевского собора. И многие другие красоты в своей совершенной красоте виделись отсюда. И страшно эта вечная красота, созданная честным трудом и гением многих людей, диссонировала со зловонным запахом растущей помойки растерзанного старого села. По разбитой тропинке Константин Федорович спустился к пруду.

Когда-то большой, правильной круглой формы пруд сейчас зарос камышом, берега заполонили ивняк и неряшливые, сплетшиеся стебли полыни. Трудно было определить границу берега: многолетними спрессованными слоями здесь истлевали разные травы, высокие перья осоки, как острые ножи, зловеще преграждали подступ к воде. Только середина сверкала, словно зеркало, по которому, как белые парусники, плыли облака, подсвеченные многоцветными лучами солнца. Присмотревшись, Константин Федорович обнаружил среди камыша, там, где вода была глубокая, темно-зеленая, несколько мостков. Значит, когда-то здесь купались, возможно, рыбачили. Он подошел, проверил ногой деревянный настил: доски сгнили, стоять на мостках нельзя. Сразу вспомнилась родная деревня и лавницы, убегающие в реку. Какое блаженство в знойный летний день сидеть на лавнице, опустив ноги в воду, и любоваться рекой.

На берегу он заметил небольшое сухое бревнышко, присел на него, блаженствуя. Хорошо здесь. Облака напитаны солнечным светом, а сколько цветов, трав, стрекозы то увлечены своими неотложными заботами, то неподвижно зависают над водой. Вдруг из глубины собственного сердца донеслось: Господи, даже при этой разрухе, красота-то какая…

Долго сидел Константин Федорович на берегу, в этом райском уголке, о многом передумал, многое вспомнил. В голове пульсировала мысль: за что взяться, с чего начинать бороться? С людей, которые сами во многом виноваты, которые почти уничтожили свое село сами? Это ведь они загрязнили свою землю стихийными свалками. Даже у благодатного места – сельского пруда валялись мусорные мешки. Ведь не городские жители привезли их сюда? Селянам самим нужно браться за метлы и лопаты, потому что прошли те времена, когда власть думает о народе. Власть сегодня пустое место, особенно на селе. И тут же, словно им в оправданье, разум ответил: ну что могут старики, передвигаются еле-еле, доживают век…

– Что же, все село из стариков состоит? – сказал Константин Федорович вслух, с трудом поднимаясь с бревна и разминая затекшие ноги.

Однако решение уже созрело. Как ни трудно придется, но не сможет он отступиться, не оставит эту исконную красоту безобразному Анатолию Акимовичу. Сколько сил хватит, будет бороться, постарается вырвать из цепких когтей бессовестного «бизнесмена» старинное русское село. Свое, родное – спасти не смог, лежат руины на дне морском. А за Марусино поборется…

Сказки у домашнего очага

Какое детство без качелей? Спроси любого мужчину или старика – каждый с улыбкой вспомнит про свои особенные, самые высокие, поднебесные качели. И начнет рассказывать, как он их делал, как подбрасывал в небеса визгливых девчонок, как из заснеженного окна тоскливо разглядывал это немудреное сооружение, скованное ледяными сугробами. А приход лета определял по долгожданному скрипу железных перекладин. Качели в детстве – это новый взгляд на мир, это расширение угла зрения, это школа наблюдательности и закалки характера.

Наконец-то и мы с моим внуком Пашей сделали качели. Мы постарались, приложили немало ума и смекалки, и они получились на диво легкие, удобные, хотя и простые: среди двух сосен перекинули канаты, подвесили на них деревянную садовую скамейку. Вся детвора выстроилась в очередь на полет в космос. Конечно, мы с Пашей были первыми космонавтами.

Качели взлетают ввысь, и мы видим, как самые верхние ветки деревьев искрятся разноцветными капельками влаги, а рябина, усыпанная коралловыми гроздьями глянцевых ягод, протягивает свои дары птицам и людям. С яблони падают листья. Если не взвизгивать от радости полета, можно услышать тревожный, суховатый звук ее облетающей кроны. И другую мелодию, возникающую от соприкосновения ветра и сосновой хвои.

Паша от страха прижимается ко мне, я чувствую, как стучит его маленькое сердечко. Мы словно в сказке. Вверх-вниз, вверх-вниз… Перед нами стволы высоченных сосен, в их кронах запутались облака, того и гляди нам на головы свалится эта невесомая небесная вата. Только сумерки и вечерний холод заставляют нас вернуться на землю, вспомнить, что нас ждут дома. В доме тепло. Но нам мало этого, мы решили затопить камин. Камин – в большой комнате. Он наша гордость, сделан добротно, очень красивый, резной, как из рыцарских времен. Для нашей семьи это почти одушевленный предмет.

Мы с Пашей наблюдаем, как вспыхивает первый синеватый огонек, сначала осторожно, робко, как будто осматриваясь: сюда ли он попал, взаправду ли его зовут, готова ли для него пища?.. Постепенно он набирает силу, облизывая своим длинным языком поленья, которые сопротивляются, пугают его потрескиванием и шипением. Наконец, в камине разгорается всеохватное пламя… И все радуются льющемуся теплу, свету: вспышки, треск, искры – настоящая первобытная музыка…

Мы смотрим на огонь. Капризно и причудливо переплетаются тени, перевитые струйками дыма. Мы с внуком задушевно продолжаем разговор. Сегодня предмет нашей беседы – Сибирь.

– Сибирь – это страна? – спрашивает Паша.

– И да, и нет: это только часть нашей страны, правда, огромная… Землю, которая простирается восточнее Уральских гор, люди называют Сибирью. Для тех, кто там никогда не был, особенно для иностранцев – все это огромное пространство кажется пугающим, необитаемым, где стоят трескучие морозы и лежат глубокие снега. Многие люди считают, что Сибирь – это космические расстояния, непроходимые леса, свирепые звери…

Рассказ о Сибири не может быть коротким. Поэтому я то ли объяснял внуку, то ли вслух самому себе повторял все, что знал о родном крае, но остановиться не мог. И Паша меня не перебивал.

– А на самом деле, Пашенька, Сибирь разнообразна и многолика. Делить ее на регионы можно только условно: Западная и Восточная Сибирь, Алтай, Тува, Хакассия, Саяны и Забайкалье, Якутия. К Сибири можно отнести и Крайний Север. Первыми европейцами, проникшими в Сибирь, были поморы – русские северяне, люди, привычные к суровому климату и имеющие необходимые навыки выживания в таежных условиях. Первыми городами стали Обдорск, Тюмень, Тобольск, выросшие из крепостей-острогов после походов казачьего атамана Ермака.

Сибирь так богата, что и поныне еще не освоена человеком. Три века назад великий русский ученый Михаил Васильевич Ломоносов говорил: «Могущество российское прирастать Сибирью будет». Он это предполагал, не зная, что здесь