Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин

– У тебя был тяжелый день?

Он улыбнулся.

– От тебя трудно скрыть что либо.

– За столько лет мне каждое движение твое знакомо. Могу по глазам определить, хорошо тебе или плохо.

– Ты волшебница. А про тяжелый день что сказать? Наверное, он был такой же, как предыдущие, только добавился разговор с заместителем начальника главка. Рядом с тобой все плохое улетучивается, и я уже не пойму, было ли это со мной?

Он расцеловал ее глаза, нос, щеки, крепко сжал в объятьях.

– Леша, пойдем отдыхать, скоро уже утро.

Алексей с надеждой подумал, что новый день всегда лучше прожитого. Он принесет решение трудных вопросов, завершение некоторых работ на участке, он будет обязательно солнечным и теплым.

– Пойдем, родная. Как говорится, утро вечера мудренее.

Село Марусино

Село Марусино находится в четырех километрах от города. Вернее, на этом расстоянии от дорожного указателя, оповещающего о городской границе, расположено двухэтажное здание Муниципального совета сельского поселения с таким названием. Если не обращать внимания на указатель, то можно смело утверждать, что село – окраина города, так как никаких полей или лесополос между ними нет. Вдоль дороги, ведущей от города к центру села, справа и слева стоят дома-дворцы, обнесенные высокими кирпичными заборами. Некоторые напоминают дворянские усадьбы. К какому населенному пункту относятся придорожные дворцы, никто не знает, даже владельцы, однако по закону находятся они уже в области. И вот ведь удивительное дело – дорога, идущая вдоль дворцов, всегда поддерживается в идеальном состоянии. Это касается, и асфальта, и разметки, и въездов. Каждое лето на ней дежурят машины, подрезающие разбитый асфальт и укладывающие новый. Всем понятно, что ни у области, ни у города финансовых возможностей на подобный непрерывный ремонтный процесс нет, видимо, жители чудо-домов используют дополнительный административный ресурс: ведь богата Россия, и как для себя любимых не попользоваться ее богатствами! Однако хорошая дорога заканчивается метров за двести до начала села. Проезжаешь последний дворец, а дальше – «стиральная доска», как в обычной сельской местности. А может, даже и хуже… Даже обочин нет. Дорога, она же центральная улица села, служит и для людей, и для скота, и для машин. Тоже знакомая картина.

При советской власти в этом селе находилась центральная усадьба совхоза. Многие сейчас уже забыли, наверное, что совхоз – сокращенно: советское хозяйство. В отличие от колхоза, где коллектив колхозников вел общее хозяйство, совместно владел землей, оборудованием и скотом, сам управлял своими делами и распределял доходы, совхоз являлся предприятием государственным. Здесь работники были наемными и получали фиксированную зарплату. Так вот, Марусино было центром хозяйства, расположенного в нескольких деревнях.

Оно находится на возвышенности, и если, проезжая, остановиться недалеко от пруда, то с высоты этого места можно увидеть город, часть залива и дальние деревни, раскинувшиеся меж просторных полей и небольших пригорков. Вблизи села в конце семидесятых, когда совхоз успешно работал и создавал богатства страны, для жителей были построены два десятка пятиэтажных панельных домов, Дом культуры, большая школа, двухэтажный детский сад, механические мастерские, овощехранилище, скотный двор и еще много чего. В то время внедрялся в жизнь правительственный наказ о сближении города и деревни, что повлекло за собой явную нелепицу, трудно совместимую с сельским образом жизни: так называемые «поселки городского типа». Решения партии тогда выполнялись четко, вот и в селе открыли филиал обувной фабрики, а в пустующих помещениях второго этажа конторы совхоза стало работать швейное производство.

Константину Федоровичу, генеральному директору крупной строительной фирмы, по дороге на дачу часто приходилось проезжать через Марусино. В ясные солнечные дни и в добром настроении он всегда останавливался на самом верху, у пруда, и любовался окрестностями. Несколько раз оставался подольше. От местных жителей узнал, что когда-то здесь в центре стоял барский дом, близ мелководной речки находилась церковь. Но по мере внедрения демократических принципов, жизнь в селе стала угасать, нет дела властям до деревенских жителей, в городах-то порядка нет. Всю страну захлестнул рынок. Вот и хиреет село Марусино.

Разорение началось с полей. Некогда благодатные пашни ныне зарастают сорняками, вдоль дорог стихийные свалки. Могильной тишиной веет от простирающихся до горизонта невозделанных земель. Особенно страшно осенью, когда на полях вражьими полчищами выстраиваются, похожие на скелеты, сухие, шипящие под ветром остовы борщевика, с весны неумолимо захватившего брошенные человеком поля. По угодьям не пройти, вместо ржи и пшеницы «растут» старые свалки из автомобильных покрышек, консервных банок, тряпок, пластиковых бутылок. Остается в бессилье сожалеть о временах, когда совхоз гремел на всю страну, удивляться, куда делся свинокомплекс, крупнейший в Европе.

Но не только на полях, но и в самом селе произошли очевидные перемены. Летом вокруг покинутых домов жгуче разрастается крапива, наливается зловещей силой репейник, клены облюбовали для своих «родильных домов» не только крыши, но и козырьки домовых подъездов. Мостики через дренажные канавы прогнили. А улицы, расходящиеся от центра лучами, разбиты до такой степени, что легковые машины, отчаянно пробирающиеся по ним, выписывают такие замысловатые кренделя, от которых у очевидцев дух захватывает. Вокруг домов, где живут пенсионеры, разномастный штакетник шатается как пьяный.

Жалкое зрелище представляет некогда величественное здание Дома культуры. Добротное, кирпичное, оно уже давно стоит с выбитыми окнами, по всему видно, что проникают в него не только ветер и дождь, но и охочие до чужого или любители расслабиться вне дома.

Панельные пятиэтажки отслужили положенный срок эксплуатации и давно потеряли полагающийся домостроению вид. Нет водосточных труб, еще на заре «перестройки» сданных предприимчивыми селянами в пункты по приему металлов; рассыпалась асфальтовая отмостка по периметру зданий, и дождевая вода беспрепятственно попадает в подвалы. Балконы, застекленные по бедности обитателей квартир «чем Бог послал», дополняют картину запустения. Не на чем остановить взгляд. Да и кто исправит это одичание, молодежь почти вся разъехалась. Однако в школе жизнь еще теплится, благодаря тому, что привозят сюда учеников из других деревень и сел. Детсад готовится к закрытию. Единственная за двадцать лет добротная новостройка – часовня на месте церкви. Говорят, деньги дал бывший житель села, может, какой грех замолить, а может, и вправду, в Бога верует.

Пережило село войну, за короткий срок после нее поднялось краше, чем было. Здесь жили люди с крестьянской закалкой – выращивали зерно, косили травы, работали на ферме, кормили город. И вот – хватило двадцати лет, чтобы все пришло в упадок. А село-то не в глухомани, куда не добраться, а рядом со второй столицей государства.

В последнее время, проезжая через Марусино, Константин Федорович, по зову своей творческой натуры, в мыслях стал строить планы, как обновить, вернее, оживить село. Что снести, что воздвигнуть? Эти планы он