Былой Петербург: проза будней и поэзия праздника - Альбин Конечный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Владельцев райков, чаще всего бывших солдат, лубки привлекали широкой тематикой и злободневностью, а изображение и текст картинок служили основой для импровизации панорамщика[416],[417]. Известно, что содержатели райков торговали иногда лубочными изданиями.
В 1854 году в Москве была выпущена серия лубков под названием «Раек», специально посвященная народной панораме. «С большим удовольствием просматривали пять вышедших картин, так называемого Райка, изданных в Москве, – сообщал журнал. – В пяти картинах с объяснением, написанным языком тех мужичков, которые на народные праздники приносят свои ящики со стеклами и с маленьким человеком (фигурка на крыше райка. – А. К.), похлопывающим, посредством привязанной к рукам его веревки, в медные тарелки, представлены: рекрутский набор, сон турецкого султана, Синопское сражение, освящение православной церкви в Мачине и бомбардирование Одессы. Картины эти, величиной в обыкновенные лубочные произведения, сделаны, однако, лучше последних. Главное в картинках этих не рисунок, а объяснение. <…> Раек расходится быстро и в Москве и в Петербурге. Множество дешевых, раскрашенных и не раскрашенных литографий выходят из московских литографических заведений: Руднева, Ефимова и многих других. Эти картины, не отличающиеся отделкою, ни композициею, имеют важное значение, распространяясь во всех классах общества и распространяя в народе воспоминания о подвигах соотечественников. Дешевизна этих литографий – следствие их плохого выполнения, способствует их распространению»[418]. В левом углу этих видовых листов помещено небольшое изображение райка, а внизу лубка – раешные тексты.
Крупным планом представлена «потешная панорама» с ее владельцем на лубках: «Раек» (1857), «Русский раек» (1857), «Всемирная косморама» (1858) и «Раешник» (1878). Эти картинки также сопровождаются текстами раешных прибауток.
Как и другие зрелищные формы площадного искусства, раек, подчиняясь нормам народной эстетики и морали, ориентировался на активную игровую реакцию со стороны аудитории. Зритель был не просто потребителем, а порой и сотворцом происходящего.
«Самым главным в раешном представлении, – отмечает А. Ф. Некрылова, – было то, что оно включало три вида воздействия на публику: изображение, слово и игру»[419]. Подобно лубку, в котором сопровождающий текст не всегда соответствовал изображению, пояснения косморамщика к картинке, еле различаемой в райке при тусклом освещении свечи или керосиновой лампы, нередко противоречили ее сюжету. «Некоторые панорамщики намеренно прибегали к такому приему, – вспоминает режиссер балаганного театра Алексей Алексеев-Яковлев, – особенно когда входили во вкус и, состязаясь, стремились перетянуть слушателей либо старались „отвести“, обмануть, недреманное око начальства»[420],[421].
Театрализованное выступление раешника переводило визуальное изображение на вербальный уровень и включало в игровое соотношение картинку и комментарий к ней. Интересно, что на Западе эстампы в уличной панораме иногда показывали без всяких пояснений, сопровождая представление игрой на шарманке или гармони. Отчасти это можно объяснить тем, что в западных панорамах стояли увеличительные стекла (в России были простые), и картинка видна была лучше. К тому же в Западе картинки для народа появились позже, чем лубки в России, и поэтому вызывали больший интерес, в то время как российского зрителя прежде всего притягивали к райку выступления его владельца, а не виды в панораме, часто совсем невнятные.
На Адмиралтейской площади раешники устраивались у балаганных театров и больших каруселей, где собиралась толпа в ожидании представлений, внося заметное оживление своими прибаутками, «произносившимися распевно, большею частью скороговоркой, с легким выделением, подчеркиванием ударных по смыслу текста мест», «соперничая в импровизациях, особенно когда попадались охочие слушатели»[422].
Часто для привлечения публики использовались куклы, находящиеся на крыше райка и приводимые в движение владельцем панорамы. Раек осознавался его содержателем как театр: «Честные господа! Пожалуйте сюда! Моего киатра посмотрите, копеечку или грошик подарите!»[423],[424] Зрелища и представления в праздничных балаганах (театрах, видовых панорамах, больших каруселях, зверинцах) и на самой площади, памятные исторические события, сенсационные новости и городской быт – все это с 1830‐х годов входит в репертуар райка, расширяя и обогащая его. Перед зрителями под комментарий владельца «потешной панорамы» проносились вперемежку виды городов, герои пантомимы-арлекинады, бородатая женщина Юлия Пастрана (показывалась в Пассаже в середине XIX века), музыканты и скоморохи, вожаки с учеными медведями, уличные торговцы, кит, пойманный в Белом море, знаменитая австрийская балерина Фанни Эльслер, выступавшая в столице, картины русской истории (отступление Наполеона, защита Малахова кургана), популярные лубки; мчался поезд в Царское Село и Москву, уходили из столицы в новые порты пароходы, поднимался на воздушном шаре в Юсуповом саду Вильгельм Берг, извергались Этна и Везувий.
Откликнулись райки и на знаменитые пожары 1862 года: «А вот пожар Апраксина рынка!.. Пожарные скачут, в бочки полуштофы прячут – воды не хватает, так они водкой заливают… чтобы поярче горело!»[425]
В 1840‐х годах для ознакомления иногородней публики с народными праздниками были выпущены специальные игры (с картонными человеческими фигурками и изображениями увеселительных построек): «Гулянье под качелями на святой неделе в С.-Петербурге. Новая картонажная игра. Изданная и изготовленная Карлом Губертом» (СПб., 1848) и «Гулянье под качелями на святой неделе на Исаакиевской площади в С.-Петербурге. Новое занимательное увеселение для детей. Изданное И. Трухачевым» (М., 1849). Губерт и Трухачев подробно описывают развлечения на Адмиралтейской площади, представления в балаганах, а также приводят выкрики косморамщиков. (На вклейке к книге Трухачева помещены изображения толпы, уличных торговцев и райка.)
Особый интерес представляет издание Карла Губерта «Рассказы косморамщика, или Объяснение к 16 картинкам, находящихся в космораме» (СПб., 1848), в котором собраны тексты прибауток раешника (от первого лица). В этой книге воспроизведены лубки: «Пляшущий медведь», «Детский бал», «Охота на львов в Африке», «Петербургский разносчик с фруктами», «Купеческий приказчик, поспешающий на ярмарку», «Сраженье с черкесами на Кавказе», «Мужичок с косморамой», «Огнедышащая гора Этна», «Корабль и пароход, или Море», «Спусканье змея и гонянье голубей», «Железная дорога», «Город Кронштадт в Трансильвании», «Наполеон и пленный казак», «Воздушный шар», «Фанни Эльслер», «Балакирев-аукционер».
Кем был Губерт – установить не удалось. Что касается лубков, то они явно немецкого происхождения, но приспособлены к тематике столичного райка. К сожалению, издатель не дает никаких пояснений к публикуемым прибауткам, и трудно судить, насколько они аутентичны реальным выкрикам; тем не менее тексты передают характер комментария раешника.
Вот, к примеру, как толкует косморамщик картинку «Железная дорога»: «Теперь, вот, посмотрите сюда, готова для вас новая езда. Не хотите ли повеселиться? По железной дороге в Царское прокатиться? Вот механики чудеса, пар вертит колеса – впереди бежит паровоз и тащит за собой целый обоз: кареты, линейки и вагоны, в которых сидят разные персоны. В полчаса двадцать верст прокатили, вот и к Царскому подкатили! Стой, выходи, господа, пожалуйте в станцию сюда. Погодите немного, скоро будет готова и Московская дорога. Ну, теперь поедемте назад, уже пары свистят опять. Кондуктор зазывает, дверцы в вагоне отворяет: „Садитеся скорей, господа, опоздаете – будет беда“. Сейчас паровоз идет, тронулись, вот. Полетели стрелой! Дым валит из трубы полосой. Леса и деревни мелькают. В Питер обратно, вот, приезжают! Что, каково прокатились! И не видали, как очутились! Вот какова механики сила. Прежде вас кляча возила».
А вскоре появляется второе подобное издание Губерта – «Балагур, или Новые рассказы косморамщика. Объяснение к 16 картинам, находящихся в космораме. Косморама» (СПб., 1851), но уже с другим корпусом текстов: «Елка», «Пассаж на Невском проспекте», «Летний сад», «Возвращение казака на родину», «Шарманщик», «Париж и колонна в честь Наполеона», «Маленькие птицеловы», «Прогулка по лесу», «Охота за утками», «Дети удят рыбу», «Мелочная лавка», «Жниво», «Швейцарский вид», «С.-Петербургская железная дорога», «Сельский праздник», «Косморамщик». (В экземпляре книги, хранящемся в Российской национальной библиотеке, картинки отсутствуют.)
Как и первая книга Губерта, это
