По праву крови - Кирилл Малышев

Несмотря на поздний час, на лице княжеского управляющего не было и следа сонливости. Его взгляд оставался цепким и колючим.

– Что, дедусь Захар, не узнал? – добродушно спросил Олег.

Тиун растерялся, но уже через мгновение его глаза расширились, а узкие губы приоткрылись в изумлении.

– Олег, княжич… Ты ли это? – голос его скрипнул, как старая дверь, распахнутая порывом ветра.

Он подался вперёд, вглядываясь в лицо гостя.

– Я, дедусь, я.

Захар сделал ещё несколько быстрых шагов и, подойдя, положил ладонь на грудь гостя, словно желая убедиться, что тот настоящий.

– Ты?.. Как?.. Когда?..

Глаза его наполнились влагой.

Княжич улыбнулся и аккуратно обнял старика.

– Сегодня прибыл по зову посадника, после захода солнца. Пойдём-ка лучше внутрь, время позднее.

Мужчина взял под локоть обескураженного тиуна, и вместе они направились ко входу в палаты. Стражники попытались было снова преградить путь, но Захар так яростно замахнулся на них высохшим кулаком, что те мигом отступили в сторону.

Олег помог старику подняться по ступеням. Тиун не переставал смотреть ему в лицо, будто не веря, что видит перед собой княжеского первенца.

– Но как же так? Мы не знали, не ждали! Один, без дружины. Ночью! Что ж это такое? Ни еды не приготовили, ни постели, – без остановки причитал он себе под нос.

Зайдя в горницу, Олег остановил Захара.

– Дедусь, матушка где? Дмитрий? Ярополк?

– Как где? – старик развёл руками. – Спят, конечно! Время-то какое? Ночь-полночь. Я-то нынче почти не смыкаю глаз, а они, дело молодое, умаялись за день. Пошлю-ка, разбужу их, но, боюсь, со сна не поверят.

– Не надо, дедусь. Завтра повидаемся, пусть себе спят. Ты вот что – к князю меня проведи. А пока я там буду – вели купель в покоях приготовить. Постель тоже. Туда и еды принесите. Хочу отца повидать, а потом спать завалюсь. Больно уж притомился с дороги.

– Добре, добре, ясное дело, – закивал Захар, затем обернулся и, скрипучим голосом, зычно окликнул в темноту:

– Иваська!

Из скрытого в тени проёма сбоку, будто из ниоткуда, вынырнул уже знакомый мальчонка-служка.

– Это, Иваська, княжич твой, – назидательно, оттопырив длинный и тонкий палец, произнёс старик. – В покои государя отведи его. Потом, бегом, не кухню!

Паренёк, помня недавнюю выволочку, тут же согнулся перед Олегом, опасаясь, что он расскажет строгому тиуну о допущенной им оплошности.

– Ступай, Олег, ступай. А я распоряжусь, пусть всё приготовят, – закивал Захар, а потом, помедлив, добавил с печалью в голосе:

– Только плох он, никого не узнаёт. Уже третий день маковой росинки во рту не держал. Высох весь, одни кости торчат. Стонет без конца… А запах какой…

Олег внимательно посмотрел на тиуна и кивнул:

– Захар, завтра с утра хочу посетить зикурию в Великом храме. Распорядись, чтобы в опочивальню принесли мой походный плащ и чистое одеяние. – Затем, повернувшись к Иваське, добавил: – Ну, веди.

Мальчонка засеменил к лестнице. Она была выше и круче, чем в тереме посадника. Резные перила седого дерева украшали бирюзовые узоры, напоминавшие бегущие воды Радони.

Олег вспомнил, как прежде отец встречал посольства на первом этаже. За коротким, но широким коридором находилась Престольная палата, где уже несколько веков возвышалась главная реликвия Радонии – Речной престол.

На нём восседали все правители княжества, начиная с Изяслава Завоевателя. Массивный каменный трон, выше человеческого роста, стоял на внушительных размеров постаменте. Чтобы взойти на него, требовалось преодолеть семь ступеней – по числу заветов заревитства, ибо власть княжеская есть продолжение власти Владыки на земле.

И сам престол, и ступени были высечены в глубокой древности из того же камня, что и сам Радоград. Говорили, что он не отделён от тверди острова, а является её продолжением, и княжеские палаты построены вокруг него. Сидящий на этом троне, сидел на всей породе, из которой состоял остров, а значит, безраздельно владел и землёй, и водами всей Радонии.

Искусный мастер украсил символ княжеской власти великолепной бирюзой, свезённой сюда со всех уголков государства. При ярком дневном свете, льющемся из узких высоких окон, камни испускали сияние – настолько густое, что казалось, будто и престол и его постамент вовсе не каменные, а сами воды Радони вздыбились и, застыв по воле древних правителей, обрели эту вечную форму.

В детстве Олег любил играть у его основания. Мальчишкой он воображал, что ступени – это речные пороги, несущие опасность путникам, пытающимся переправиться через Радонь. Часто он бывал здесь с отцом: князь Юрий своими руками вырезал для него кораблики из дерева, и они вместе сбрасывали их с этих «порогов».

Лёгкие ладьи скользили по гладким, вытертым за сотни лет каменным плитам, переворачивались и падали. Олег снова и снова поднимался наверх, чтобы пустить их в плавание.

И каждый раз, делая новый шаг вверх, повторял про себя священные заветы:

"Не убей безвинного. Не покушайся на княжескую власть. Не признавай иного бога, кроме Зарога…"

Уже тогда он знал – однажды ему придётся взойти по этим ступеням уже не ради игры.

Те времена остались далеко в прошлом. Отец одряхлел и, чтобы встретиться с ним, приходилось самому идти в княжеские покои

«Судя по словам Захара и Тимофея, он не только не может нынче спуститься в Престольную палату… он, наверно, уже давно не покидал своей постели», – мелькнула в голове мысль.

Двери в опочивальню государя были массивными, двухстворчатыми, со скруглённым верхом. Слева и справа висели гобелены – бирюзовые полотнища с вышитыми на них серебряными нитями летящими чайками, символом княжеской власти Радонии.

У входа стояли двое стражников. Красные, помятые лица говорили, что они давно и безуспешно борются со сном. Столь поздний визит явно оказался для них неожиданностью – они щурились, пытаясь разглядеть лицо ночного гостя.

Подойдя к дверям, Олег с Иваськой остановились. В повисшей тишине мужчина различил слабые, едва слышные стоны, доносившиеся из-за дубовых створок.

– Иваська, бес тебя побери, это ты? – наконец, узнав мальчонку, пробормотал один из стражников.

– Я. С княжичем Олегом, по поручению тиуна Захара, – пропищал тот в ответ.

– С кем, с кем? – не понял охранник.

– С княжичем твоим. Не слышишь, что говорят? Глухим в страже не место! – Олег устало потер виски. Его терпение было на исходе. – А ну в сторону!

Охранники переглянулись, спросонья не до конца осознавая, кто перед ними, но, испугавшись грозного тона, поспешно расступились.

Мужчина подошёл к дверям и резко распахнул их. Поток воздуха взволновал тяжёлые гобелены, те дрогнули, будто пробудившись от сна. Он шагнул внутрь, закрыв за собой створки.

Комната была просторной,