По праву крови - Кирилл Малышев

крики женщин и мужчин, явно радонцев, но разобрать, что именно они кричали, отсюда было невозможно.

– Кто это? – спросил Роговолд, указывая на странное столпотворение у самой кромки воды.

– Праздник Половинного Цикла у ханатов обычно завершается многочисленными жертвоприношениями на Чёрной Скале, – бесцветно ответил Роман. – Этих людей посадят на лодки и сегодня же казнят на острове посреди Кара-Куля. Им перережут глотки, и кровью напоят камни…

– Хватит, – подняв руку, оборвал его князь. – Я понял.

Он сжал зубы. Воевода заметил, как по щекам хозяина заходили желваки. Некоторое время он молча смотрел на обезумевшую от страха толпу, не обращая внимания на пронизывающий до костей ветер, что бешено гулял по берегу. Порывы, играя полами плаща, юрко проникали под одежду, мигом выдувая из-под неё всё тепло. Можно было лишь догадываться насколько холодно было легко одетым, босым радонским пленникам.

Наконец, с видимым усилием взяв себя в руки, Роговолд отвернулся и коротко спросил:

– Где?

– Там, – Роман вытянул руку вперёд.

Князь прищурился. В сотне шагов, у самой кромки недвижной воды, виднелся сложенный для ильда костёр. Не говоря ни слова, Роговолд направился к нему. Воевода последовал за ним.

Подойдя, князь осмотрел бревна. Сухие, покрытые чем-то липким, они были сложены друг на друга, образуя прямоугольный постамент высотой около аршина, тщательно подготовленный к сожжению.

На нём, завернутая в серый плащ, покоилась вытянутая фигура, формой отдалённо напоминающая человека. Без грубой глиняной маски, лежащей поверх савана, невозможно было бы определить, где у тела голова, а где ноги – настолько бесформенным оно было.

В десятке шагов, сжавшись от холода, стояли люди Романа. Очевидно, они и складывали кострище.

– Сока Жар-Дерева хватило? – хмуро спросил князь, не отрывая взгляда от покрытого тканью силуэта.

– Да, – коротко ответил воевода. – Всё, что взяли из Каменца, вылили.

– Хорошо.

Роговолд медленно обошёл постамент, остановился у изголовья. Протянул руку. Слегка дрогнув, откинул ткань.

Увидев, что скрывал саван, князь на мгновение зажмурился.

Перед ним лежала безобразная, бесформенная багрово-сизая масса – когда-то бывшая радонским княжичем, наследником Речного престола.

Роговолд медленно приподнял маску, заглянул под неё. В раздавленном, искажённом лице невозможно было узнать черты Олега.

Князь поджал губы, превратив их в тонкую бледную линию.

– Маска, конечно, сделана не лучшим образом, – негромко заключил он.

– В войске не было мастера, – пожал плечами Роман. – Сделали, как смогли. Да и времени не было.

Проведя рукой по грубой ткани, князь снова откинул её, теперь на уровне пояса. Несколько мгновений он разглядывал месиво из плоти, кожи, костей и изорванной одежды. Лицо Роговолда оставалось бесстрастным – лишь глаза беспокойно метались, скользя по останкам, словно пытаясь найти что-то.

Наконец, искомое было обнаружено.

Протянув вперёд руку, он молча снял с изорванного пояса племянника Железный Коготь. С минуту изучал его распахнутыми глазами, словно не понимая, как этот простой охотничий нож с рукоятью из чернодерева оказался в его ладони. Будто не он сам только что снял его с холодных, осквернённых останков племянника.

Князь вытер клинок краем савана, в который был завёрнут его прежний обладатель. Затем, откинув полы чёрного плаща, пристегнул нож к своему ремню.

Тихо, почти беззвучно, так, чтобы никто не услышал, он прошептал, обращаясь к телу Олега:

– Прими тебя Владыка.

Затем резко обернулся к замершему Роману и молча кивнул.

Воевода сделал знак дружинникам, которые, словно обледенели, несколько часов простояв на холоде. Воины оживились – радость, что дело близится к концу и скоро можно будет покинуть этот проклятый, продуваемый всеми ветрами берег, мелькнула на их лицах.

Они быстро подошли к кострищу.

Несколько мгновений – и в небо взметнулись языки ревущего алого пламени. Воздух мгновенно наполнился терпким, обволакивающим запахом горящего мяса.

Жар ударил в лица Роговолда и Романа.

Оба молчали, наблюдая, как огонь, выбрасывая в затянутое тучами небо тысячи искр, с жадностью пожирает уготованную ему жертву: дерево, ткань, плоть.

В немигающих глазах князя отражались кровавые всполохи, в которых покидало этот мир изувеченное тело его племянника.

Какое-то время на берегу царила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием пылающих брёвен.

Постамент, прогорев, с грохотом рухнул, и новая волна жара окатила собравшихся. Из кострища, вместе с грудой раскалённых углей, вывалилась закопчённая, обгоревшая глиняная маска.

Покачиваясь, она затихла у самых ног Роговолда.

Князь, не торопясь, наклонился и поднял её. Несколько мгновений он молча изучал её обугленную поверхность, затем спрятал маску в складки плаща.

Холодно, бесстрастно произнёс:

– Роман, поднимай лагерь. Выступаем сегодня же.

– Хорошо, хозяин. Куда идём?

Роговолд обернулся и пристально посмотрел в глаза воеводе.

– На Радоград.

Повернувшись спиной к затухающему костру, каменецкий владыка, не оглядываясь, зашагал обратно к Ханатару.