Никогда правда - Джилл Рамсовер

жаловалась на них, но уходила от темы, когда я задавал ей вопросы. Я мог ее понять — мы с отцом не разговаривали годами, и меньше всего мне хотелось думать о нем, не говоря уже о том, чтобы говорить с друзьями об этом засранце. Семья была сложной, как ни крути, а София никогда не была такой, как все остальные члены ее семьи.

Я наблюдал за их празднованием, не собираясь присоединяться к их маленькой вечеринке. Около часа я прокручивал свои мысли, убивая время и безрассудно предаваясь навязчивой идее, зарождающейся внутри меня. Мое увлечение ею было подобно жестокому ночному шторму, стремящемуся похоронить Восточное побережье в толще воды. Я видел, как он нарастает, и знал, что последствия будут разрушительными, но остановить его было невозможно. Все, что я мог сделать, это приспособиться к последствиям.

Я решил, что буду сидеть в тени и держать свои наклонности сталкера при себе. Однако мой маленький план сорвался в ту минуту, когда София вышла на улицу. С кресла, на котором я сидел часом ранее, я наблюдал, как она обхватила себя руками и подошла к перилам террасы. Я лишь мельком увидел ее профиль — в мягком лунном свете мелькнули ее неприкрытые черты. Кому-то другому она могла показаться просто усталой, но мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что она совершенно потеряна.

Мои мышцы дернулись от желания броситься из темноты и увести ее, пока она не поняла, что без меня никогда не будет чувствовать себя как дома. Но так же быстро я напомнил себе, почему это была такая дерьмовая идея, и вместо этого я продолжал наблюдать за ней и гадать, о чем она может думать. Вспоминала ли она те времена, когда мы встречались на том самом патио много лет назад, или это было желанием мужчины, который оттолкнул единственную женщину, которую он когда-либо любил?

Я никогда не прощу себе того, что сделал, но это было необходимо.

Защита Софии была гораздо важнее моих собственных эгоистичных желаний. Она всегда была такой невинной, потерянной в воображаемом мире, который может познать только художник. Я не должен был рассказывать ей о ее семье, привносить эту тьму в ее жизнь, и если бы я попытался сохранить ее и свои секреты, неизбежный разрыв был бы еще более катастрофическим. Я сошел с этого пути, и теперь обходной путь вернул меня обратно в тот же тупик. На этот раз здесь не было ни выходов, ни разворотов. Я не мог выбраться из этой ситуации обратным путем. На этот раз мы увидим, как все будет происходить — все до мельчайших подробностей.

Не в силах больше сдерживаться, я поднялся с холодного металлического стула. — Как в старые добрые времена, не так ли? — Мой голос был зазубренным лезвием, рассекающим бархатное ночное небо.

София испуганно вскрикнула и в тревоге обернулась. — Нико! Что ты здесь делаешь? Ты напугал меня до смерти. — Всего за несколько секунд на ее лице отразилась вся гамма эмоций — удивление, затем страх, затем волнение, когда она подняла подбородок и повернулась обратно к воде.

Я подошел к перилам, оставив между нами всего несколько дюймов. — Поздравляю, — мягко сказал я — моя версия извинения. Какая-то часть меня хотела притянуть ее обратно к своей груди и заключить в свои теплые объятия, где она могла бы чувствовать себя в безопасности, но я знал, что этот жест не будет оценен по достоинству.

Дрожащий комок воздуха слабым облачком соскользнул с ее губ. — Спасибо.

— Это большое достижение, но ты не выглядишь такой уж взволнованной.

— Да. Просто у меня было много забот. — Ее глаза переместились на меня в сардоническом жесте. — Может, скажешь мне, какого черта ты здесь делаешь?

— Я хотел тебя видеть.

— Только не здесь. Здесь, как в моей жизни. Почему сейчас? Что происходит? — Она повернулась, чтобы опереться бедром на перила, уделяя мне все свое внимание. Я повторил ее позу и рассмотрел ее тонкие черты лица.

Ее волнистые волосы были свободно уложены на макушке, а раскрасневшиеся щеки розовели в прохладном ночном воздухе — все вместе это было восхитительным намеком на то, как захватывающе она будет выглядеть в моей постели. Даже прохладная температура не могла удержать меня от того, чтобы я не возбудился, представив себе это зрелище. Надеясь, что она не посмотрит вниз и не увидит доказательств моих блуждающих мыслей, я снял пальто и накинул его на ее узкие плечи.

— Ты слишком долго пробыла на холоде. Ты замерзнешь до смерти.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— У меня нет для тебя хорошего ответа. Твои родители протянули руку помощи, и это заставило меня задуматься. Одно привело к другому, и теперь я думаю только о тебе.

— Ты не можешь продолжать говорить такие вещи, — прошептала она, ее глаза искали мои.

— Почему нет? Это правда. Это все, чего я когда-либо хотел для тебя — чего-то правдивого, чего-то настоящего. — Ложь и обман — это все, что я мог ей дать. Я не смог бы справиться с собой, если бы каждый день нашей жизни врал ей в лицо.

— Реальность не всегда красива.

Разве я не знал этого? Я был удивлен остротой ее слов и задумался о том, что я упустил в ее жизни за эти годы. Мысль о том, что кто-то может причинить ей боль, заставила мои кулаки сжаться от ярости. — Я хорошо знаю, насколько уродлив может быть этот мир. Именно поэтому я ушел.

— Это ты в своем заблуждении хочешь сказать, что пытался защитить меня? — выпалила она в ответ, сверкая глазами от гнева.

— Это не заблуждение. Я защищал тебя. Я не очень хороший человек. Ты заслуживаешь гораздо лучшего, чем я мог бы тебе дать. — Мои эмоции начали брать верх. Я провел рукой по волосам, пытаясь успокоить вспышку своего темперамента.

— Это был не твой выбор. — Ее палец ткнулся в мою грудь, когда она произносила свои слова. — Разве я хоть раз дала тебе понять, что у моей любви есть условия? Неужели ты думаешь, что я не знаю, что никто не совершенен? Возможно, ты не видел собственного света, но для меня ты был ярким, как летнее солнце. Когда ты покинул меня, я утонула во тьме.

— Мне нечего было предложить тебе... — Прежде чем я