Никогда правда - Джилл Рамсовер

не прощаясь, бросилась внутрь. Не было причин для прощания, когда мы увидимся снова. Лето оказалось не таким ужасным, как я ожидала, но я все равно считала дни до начала занятий. В первый день я с тревогой вышла на игровую площадку. К моему удивлению, Нико уже сидел на одной из качелей и ждал с широкой ухмылкой на лице.

— Эй, девочка-божья коровка, хочешь покачаться?

И это было все, что потребовалось. Мы начали качаться, как будто и не было никакого перерыва. Каждый учебный год мы находили любую возможность увидеться, и неважно, как много или мало мы были вместе летом, в сентябре мы встречались, как будто и не расставались вовсе.

Когда я пришла в первый день в среднюю школу, я сразу почувствовала, что что-то изменилось. Нико ждал меня у моего нового шкафчика. Я даже не знала, как он узнал, где он находится, но он стоял, прислонившись к металлической стене и самодовольно скрестив руки на груди.

Он вырос за лето, даже больше, чем обычно. Футболка облегала его руки, и мне приходилось смотреть на него снизу вверх, как никогда раньше. Что-то в том, что он ждал меня, заставляло мой живот чувствовать себя странно. Вместо того чтобы броситься к нему в объятия, как я делала это каждый год, я робко улыбнулась ему. Я видела его несколько раз за лето, но мой папа больше не разрешал ему приходить в гости, как раньше.

— Привет, Божья коровка. Бросай учебники, и я провожу тебя в класс, — уверенно предложил он. Он забрал у меня рюкзак, пока я набирала комбинацию на своем шкафчике, которую я бесконечно практиковала в ночь перед школой.

— Тебе не нужно. Я принесла свое расписание и знаю, где мои занятия, — рассеянно предложила я, открывая дверцу.

— Не будь глупой. Я хочу — это то, что парни делают для своих девушек.

Я чуть не уронила свой новый учебник по математике на ногу, когда его слова дошли до меня. Девушка? Я была девушкой Нико? Я была девушкой, и мы были друзьями... это все, что нужно? Я видела, как мои старшие сестры обсуждали мальчиков, и даже однажды застала Марию целующейся с одним из них, но я даже не думала ни о каких мальчиках в таком ключе.

Мои глаза расширились, когда я посмотрела на него, впитывая тепло его глубоких синих глаз. Я могла бы смотреть в эти глаза каждый день и чувствовать, что все в мире хорошо. Хотела бы я, чтобы Нико поцеловал меня? Мое сердце заколотилось в груди, а по рукам вверх распространилось покалывающее тепло. Да. Мне определенно было бы интересно узнать, каково это — поцеловать Нико. Мысли стремительно пронеслись в моей голове, пока я безучастно смотрела на него. К счастью, мне не пришлось произносить ни слова.

— Я давно хотел этого, но раньше мы были слишком малы. Теперь мы оба в средней школе, и я хочу, чтобы ты была моей девушкой. — Он толкнул меня плечом, в его мужественной браваде проскользнул намек на неуверенность. — Скажи мне, что ты будешь моей девушкой, Божья коровка. — Его мягко произнесенные слова слегка дрогнули, его голос стал более глубоким и мужественным.

Я не знала, что значит быть его девушкой, но мне было все равно. Быть девушкой Нико было просто необходимо — на этой планете не было ничего другого, чего бы я хотела больше. — Я уверена, что всегда была твоей девушкой, — ответила я с неловкой ухмылкой.

— Да, но я хочу, чтобы это было официально. Я хочу, чтобы все здесь знали, что София Дженовезе принадлежит Нико Конти, чтобы ни у кого не оставалось сомнений.

— Ну, тогда, полагаю, у тебя есть девушка.

Нико уронил мою сумку и обхватил меня руками, подняв с земли в медвежьих объятиях и закружив нас по кругу с громким воплем. У меня было много счастливых дней с Нико, но этот был одним из самых ярких.

Я была девушкой Нико Конти.

10

НИКО

Сейчас

За пенни, за фунт — так всегда говорила моя мама. Некоторые вещи в жизни — это все или ничего, и София была одной из таких вещей. Связь, которая между нами возникла, не была чем-то таким, что можно было включить или выключить. Я всегда знал о ее существовании, как о лунном свете в темноте ночи. Будь то яркое полнолуние или новолуние, проявляющееся лишь в слабом намеке на тень, она всегда была там.

Закрывая глаза, я не мог видеть ее сияние, но теперь мои глаза были открыты. Я был вынужден вспомнить, каково это — иметь ее в своей жизни. Не было способа избавиться от этого знания. Я также не мог уйти, пока не причинен еще более тяжелый вред.

Мне приказали оберегать ее, а для этого мне нужно быть рядом с ней. Даже если бы я мог защитить ее на расстоянии, я не могу держать ее на расстоянии так же, как не могу не дышать. Если бы я хотел быть рядом с ней, я бы хотел ее всю. Но между нами всегда было бы так много тайн, что мы были обречены на провал. Начинать что-либо с ней было неправильно и могло закончиться только кровавой катастрофой, но я не видел никакого способа обойти это.

Идея непринужденной дружбы с Софией была смехотворна.

С годами, чем дольше я воздерживался от встреч с ней, тем менее выраженным становилось желание, но оно все еще оставалось в глубине моего сознания. Теперь, когда я почувствовал вкус, умерить желание не удавалось. Я хотел погрузиться в нее, заключить ее в свои объятия и никогда не отпускать.

Так я и оказался у нее дома, сидя в тени на заднем дворике, как гребаный гад. Я сказал Энзо, что слежу за домом, чтобы объяснить свое присутствие на записях камер наблюдения. Он предложил мне пойти отпраздновать вместе с ними, но я отказался. София, скорее всего, уже заподозрила мое внезапное появление — не было нужды делать это очевидным.

Я наблюдал за ней и ее семьей в их большой гостиной, когда они поднимали тост за ее выпускной. Она прошла через все ступеньки с искусственной улыбкой на лице, играя роль счастливой выпускницы. Было ли это присутствие ее семьи, которое мешало ей наслаждаться вечером, или это было что-то другое?

Она никогда не ладила со своей семьей. Она часто