Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan

поскольку их бизнес продолжал успешно развиваться, а их партнеры считали, что они не получили практически никакой выгоды от слияния трех домов. Поразмыслив над этим мнением, Эванс быстро пришел к выводу: "Мы либо будем работать как единое целое, либо умрем". Затем он задумался о том, как фирма оказалась в такой тесной коробке. "Интересно подумать, почему мы оказались там, где оказались", - написал он. "Наш большой успех был во многом обусловлен Мишелем и его странной смесью крысолова и Людовика XIV. Наши проблемы - хаотичный, недисциплинированный, неуправляемый Нью-Йорк; высокомерный, необщительный Париж - тоже его заслуга. Лондон, конечно, не идеален и воспринимается другими домами как изоляционистский, жадный, бюрократический, но я знаю, что Лондон изменится, более того, он жаждет перемен, но не сможет этого сделать, пока не появится стратегия Lazard, которая будет надежной и простой". Исполнительный комитет пришел к выводу, что результаты деятельности в 2000 году были достаточными для того, чтобы удержать фирму, но 2001 год станет решающим.

На следующей неделе старшие партнеры провели в Нью-Йорке еще два дня совещаний по бюджету в преддверии долгожданного заседания исполнительного комитета в Париже 31 января. Просиживая час за часом на совещаниях, Эванс начал делать некоторые наблюдения о Лумисе и его стиле управления. "Лумис вел интересную, наблюдательную игру, - писал он, - и мне стало ясно, что происходящее в комнате было отвлекающим маневром. Лумис явно решил взять под контроль анархическую нью-йоркскую операцию и сделает это". По общему мнению, это означало, что Нью-Йорку "необходимо покрыть очень большой объем расходов, а для этого партнерам придется уйти". В преддверии встречи 31 января среди европейских партнеров стали распространяться слухи о том, что Мишель "глубоко и необычайно подавлен". Нетрудно было понять, почему. В войсках царил серьезный разлад. Многие из них, если не все, потеряли веру в своего лидера после инцидента в Хейни. Рынок слияний и поглощений, похоже, переживал серьезный спад. Мишель усугубил чувство безысходности, сообщив одному из французских партнеров, что он в одностороннем порядке решил ввести Жоржа Ралли в состав исполнительного комитета в результате "очередной угрозы уйти", на этот раз в UBS Warburg (ему предложили 10 миллионов долларов в год в течение трех лет с гарантией), а также потому, что "все были недовольны". Сцена была более чем подготовлена для раскольнической встречи в Париже.

В течение четырех часов комитет обсуждал бюджет на 2001 год, который предусматривал сокращение расходов на 17 миллионов долларов в банковской сфере (уменьшение на 20 миллионов долларов в США и увеличение на 3 миллиона долларов в Европе за пределами Парижа и Лондона), и в конце концов одобрил его с "большими сокращениями" в Нью-Йорке "после довольно большого количества самооправданий" со стороны нью-йоркских партнеров. Лумис произнес небольшую назидательную речь. "В двух словах, - писал Эванс, - он сказал, что фирма не сможет добиться успеха, если отдельные члены исполнительного комитета будут вести себя алчно, сосредоточившись на собственных карманах. Коварная природа того, что один человек говорит другому, что Lazard не справится, приведет фирму к краху....". Несколько партнеров заметили, что, когда Лумис говорил, его руки дрожали сильнее, чем обычно. Затем, когда до конца встречи оставалось пять минут - Мишель потребовал ее окончания, - Лумис без обсуждения объявил, что он решил, а Мишель одобрил, что Жорж Ралли, Дэйв Ташджиан и Уильям Рукер войдут в состав исполнительного комитета. Он также объявил, опять же без обсуждения, что в одностороннем порядке разработал новую "схему долевого участия", которую Мишель также одобрил, согласно которой Лумис выбрал двадцать три лучших партнера фирмы, которые получат долю в Lazard, равную половине их баллов прибыли, при условии, что они останутся в фирме не менее пяти лет и не перейдут на работу к конкурентам. Целью плана было сохранить "основную группу управляющих директоров в фирме".

Это означало бы, что около 20 процентов акций Lazard навсегда перешли бы в руки двадцати трех лучших партнеров - и никого больше. И все. Никакого широкого распределения акционерного капитала, призванного зарядить энергией всю фирму или дать реальные полномочия работающим партнерам. Очевидно, это был компромисс, который Лумис выработал вместе со своим покровителем Мишелем. Не считая достоинств плана или его философских основ - которые в любом случае не обсуждались, учитывая нехватку времени, - реакция на предложение Лумиса была быстрой и острой.

Очевидно расстроенный тем, что Лумис не посоветовался с ним, Кен Джейкобс "довольно взволнованным голосом" потребовал рассказать, как все это будет работать, и когда можно будет обсудить предложение, поскольку в течение предыдущих шести месяцев он "гонялся за бессмысленными схемами и ничего не добился", а теперь этот план был представлен как свершившийся факт. Упрек Джейкобса разозлил Лумиса, у которого теперь сильно дрожали руки. Эванс вспоминал, что произошло дальше: "Билл, казалось, вышел из себя и, повысив голос, заявил, что эта схема согласована, Мишель ее согласовал, и у него есть список награжденных. Дотянувшись до своего портфеля, он достал его и бросил на стол". Встреча тут же прервалась. Эванс столкнулся с Нормом Эйгом, соруководителем отдела управления активами, у офиса Lazard без опознавательных знаков на бульваре Хауссманн и спросил его, что он думает. "Впереди будут проблемы", - предсказал Эйг, его "глаза мерцали и он широко ухмылялся". "Наш бизнес - 3 миллиарда долларов, и в этом списке есть только одно мое имя".

Затем Эванс отправился на вокзал Гар дю Нор, вернулся на поезде в Лондон вместе со своим партнером Уильямом Рукером, и у них было "три часа, чтобы обдумать эту замечательную театральную пьесу". Они согласились, что план Лумиса был "довольно странной схемой", поскольку все, что он делал, - это блокировал 20 % акций фирмы и заменял одну группу капиталистов другой. Кроме того, была проблема, которая "вызовет комментарии", - тринадцать из двадцати трех имен в списке были американскими и только два - французскими.

Однако более серьезной проблемой было новое поведение Лумиса. "Поведение Билла совершенно не соответствует тому, как ведет себя исполнительный комитет", - написал позже Эванс. "До сих пор он был коллегиальным, совещательным, консервативным (и, по общему признанию, довольно неэффективным). Новый подход - это Билл впереди, раздающий указания. Трудно предугадать, как он поступит в следующий раз. Я подозреваю, что он пожалеет о том, что зашел так далеко". По мнению Верея, предоставление "до смерти" акций работающим партнерам быстро и неизбежно приведет к продаже или IPO, потому что для "монетизации или обновления" этих 20 процентов потребуется приход "чужаков". Верей также был подавлен тем, что, успешно