Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan

символизм. "Bollore стал причиной огромного отвлечения внимания Мишеля и его французских партнеров в 1999 и 2000 годах", - сказал один из старших американских партнеров. "И UBS тоже. Просто огромный отвлекающий фактор. И отвлекало по разным причинам. Во-первых, я думаю, этим ребятам стало очевидно, что они больше не смогут управлять этим местом тайно, имея относительно небольшую долю в Eurazeo, а затем во всех сетевых компаниях и Lazard, навсегда. А во-вторых, и это, наверное, самое главное, это создало брешь в броне Lazard в континентальной Европе. И я думаю, что это сильно ударило по позициям фирмы во Франции. Это показывает, что вы уязвимы. Я имею в виду, когда у вас есть эта мистика власти, эта аура силы, и вдруг на вас нападают, и нападающие побеждают, это показывает, что вы не так сильны, как вам кажется. А во Франции это имеет значение".

 

 

БОЛЬШОЙ ВОПРОС для Lazard оставался мучительно нерешенным: Как компания сможет эффективно конкурировать со своими историческими соперниками, Goldman Sachs и Morgan Stanley, которые превратились в глобальные финансовые фирмы с огромной капитализацией, способные привлечь самых талантливых банкиров, предлагая им самые высокие компенсации и лучшую платформу для работы? 1999 год стал одним из редких случаев, когда Lazard выбыл из первой десятки в рейтинге M&A; Goldman и Morgan Stanley заняли первое и второе места соответственно. Война за таланты дошла до того, что Билл Гейтс заметил, что крупнейшим конкурентом Microsoft является не другая софтверная компания, а Goldman Sachs. "Все дело в IQ", - сказал Гейтс. "Вы побеждаете с помощью IQ. Наш единственный конкурент по IQ - это ведущие инвестиционные банки". The Economist прозорливо заметил о Lazard: "Главное для всех инвестиционных банков - уметь конкурировать за лучшие таланты". По иронии судьбы, говорит один из старших банкиров компании, для того чтобы решить этот вопрос для Lazard и определить, будет ли у банка независимое будущее, может потребоваться медвежий рынок. Если рынки продолжат падать, стоимость опционов на акции других инвестиционных банкиров также упадет. Тогда разрыв между вознаграждением, предлагаемым Lazard, и вознаграждением, предлагаемым остальными, сократится, что увеличит продолжительность жизни группы как независимой структуры. Теперь у банка есть веская причина для "медвежьего" настроя".

Как раз когда 2000 год подходил к концу, 11 декабря исполнительный комитет фирмы должен был впервые встретиться с Лумисом в качестве генерального директора для рассмотрения бюджета всей фирмы на 2001 год. Ни в Нью-Йорке, ни в Париже никогда раньше не составляли бюджет, и, как заметил один из партнеров, "механизма и культуры для его пересмотра просто не существовало". Часть декабрьского заседания исполнительного комитета, посвященная рассмотрению бюджета на 2001 год, была отложена до середины января, когда у старших партнеров было бы время для более тщательного изучения и проверки бюджетных документов. Член исполнительного комитета Адриан Эванс был еще больше расстроен, когда узнал, что, хотя в 2000 году фирма получила больше доходов, чем когда-либо прежде, она оказалась менее прибыльной, поскольку расходы вышли из-под контроля, особенно в Нью-Йорке. "После выдающегося года стало ясно, что экономика не работает", - признался он. Я подумал, не тот ли это случай в Гарвардской школе бизнеса, который будет развлекать будущих студентов на тему "упадка Lazard". Если это не так, нам нужно работать сейчас, чтобы исправить наши нью-йоркские проблемы".

 

ГЛАВА 18. "ЛАЗАРД МОЖЕТ ПОЙТИ КО ДНУ, КАК "ТИТАНИК"!

Не было никаких сомнений в том, что к концу 2000-го или началу 2001 года на Уолл-стрит начался полноценный медвежий рынок, хотя экономисты подтвердили бы это только позже. Практически с того дня, как он занял пост генерального директора Lazard, Лумису пришлось искать способ преодолеть его последствия. Ему было нелегко, и ни он, ни Мишель ничего не сделали, чтобы облегчить эту задачу. Некоторые партнеры считали, что власть Лумиса рассеялась с того самого момента, когда Мишель представил его в качестве генерального директора на заседании наблюдательного совета в Париже. "Это было начало конца", - сказал один из партнеров.

Даже если это несколько преувеличенное представление о событиях, оно не так уж и мало. "В течение нескольких недель Мишель подрывал Билла на каждом шагу", - сказал один из партнеров, который в то время был в курсе событий. "Он подрывал его частными беседами с Брэггиотти перед заседаниями совета директоров и всевозможными вещами, которые были бы непостижимы с точки зрения того, как можно наделить полномочиями главного исполнительного директора". Но и Лумис не помог себе своими ранними решениями. С самого начала он завысил ожидания всех партнеров своим предложением предоставить им забавную "привилегированную по результатам работы" ценную бумагу, похожую на акции, или, если это окажется непрактичным (что вскоре и произошло), какую-нибудь другую систему поощрения.

Справедливости ради стоит отметить, что Мишель знал о намерении Лумиса передать в руки партнеров некую форму обеспечения акций, и, назначив Лумиса генеральным директором, он, похоже, молчаливо одобрил эту идею. "Билл действительно пришел на платформе желания придумать что-то, что обеспечит долгосрочную ценность для партнеров, - вспоминает один старый сотрудник Lazard, - будь то через прямые инвестиции или через частичное владение, которое затем будет переработано и выкуплено фирмой". Так что Мишель немного повысил ожидания".

Чтобы выполнить два других пункта своего манифеста - получить от капиталистов обратно несколько очков, которые можно было бы использовать для найма новых партнеров и повышения зарплаты старым, а также заставить капиталистов купить новую привилегированную акцию на 100 миллионов долларов, - Лумис в самом начале совершил паломничество в Париж, чтобы поговорить с капиталистами, не принадлежащими Дэвиду Уиллу, - семьей Мейер, Жаном Гийо и Антуаном Бернхаймом. Он успешно выполнил эту двойную миссию, но за это пришлось заплатить немалую цену. Один из партнеров сказал: "Они сказали ему: "Хорошо, мы купим привилегированные акции, но никогда больше к нам не приходи и ни о чем не проси", - без обиняков". Эти люди больше не работали здесь. И это стало известно всем в фирме". Хотя работающие партнеры считали это скромным успехом, Лумис в итоге сильно расстроил капиталистов. "Я имею в виду, что люди считали, что этого недостаточно и что это не обеспечит нам дальнейшую работу, - вспоминает один из партнеров, - но этого было достаточно, чтобы дожить до конца года и найти новых партнеров".

Второй вызов Лумиса был связан с технологическим банкиром Полом Хейни, которого в сентябре 1999 года наняли из Wasserstein Perella в качестве партнера, чтобы он присоединился