Погода нелётная - Юля Тихая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да и зачем это всё?
— Лови, — фыркнула она и швырнула в Макса мокрым комком.
Он, зараза, поймал. Расстелил по камню, разгладил. А сам застегнул комбез и плюхнулся в траву рядом с девушкой.
Тронул пальцами волосы, перебросил их через плечо. Маргарета прикрыла глаза, снова позволяя времени бежать вперёд без задержек, — но вынырнула, когда Макс спросил:
— Что это?
— Это?
— Ожог?
Она пожала здоровым плечом:
— Плохая посадка.
Прикосновение к шее было аккуратным, мягким. Она и забыла совсем, как это — когда трогает кто-то другой и при том не медик. Это было почти нежно, почти приятно, и где-то очень глубоко внутри что-то пожелало потянуться следом.
Потом пальцы скользнули ниже, ощущение прервалось, и тепло в груди снова потухло в серости.
Ожог был не такой и плохой, не самый страшный из того, что видали в лазарете, даже не пришлось отнимать руку. Пламя потушили довольно быстро, оно не успело задеть позвоночник, — но мышцы всё равно искорёжило, а спину скривило. И шрам вышел некрасивый, на треть спины и часть бока, бугристый и плотный; сквозь него она ощутила бы разве что, если бы Максу пришло в голову постучать.
— Не холодно?
— Что, стыдно стало?
— Нууу… самую капельку.
— Нечего было кидать меня в озеро!
— Пошла бы сама — я бы не кинул. Что за глупость, прийти на озеро и не поплавать?
— Посмотрите, какой рыцарь! А бабушек ты тоже через дорогу переводишь, даже если им туда и не надо?
— Ну, не бухти. Тебе не идёт.
— Эстетам слова не давали…
Она лениво прижмурила глаза, потянулась и откинулась на крепкую мужскую грудь.
Небо ворочалось гневливо, а здесь, на земле, было почти-хорошо. Уютно. По голой коже мурашки, но Макс закрывал девушку от ветра, а на грудь, прицокнув, накинул край полотенца. Разогретая земля охотно отдавала тепло.
И целоваться тоже было почти-хорошо. Первое прикосновение осторожное, ненастоящее, будто Макс сам не уверен в том, что делает. Потом он постепенно вошёл во вкус, глухо выдохнул что-то неразборчивое, обхватил девушку руками, прижал к себе.
Большой. Тёплый. Обнимает бережно. И лицо у него дурацкое такое: глаза закрыты, мокрые волосы приклеились ко лбу кучеряшками, и шрам этот его через бровь, как будто художником нарисованный для чистой красоты.
А небо над ним стояло залитое солнцем, выкрашенное белёной кафельной синевой. Тонкие облачные нити вихрились воронками, как сахарная вата крутится в алюминиевом тазу в цветастом фестивальном свете. Там должно быть шумно, душно, пусто и тесно одновременно, как на вечернем уличном празднике, где ты никого не знаешь, и никто не знает тебя.
Драконы вот только не полетят. Погода нелётная.
Макс отстранился. Маргарета поняла это по тому, как кольнуло холодом влажные губы, и только тогда сообразила: он целовал её. А она, кажется, отвечала даже. Или, может быть, делала вид, что ничего не замечает, раньше они любили эту игру…
Тень Маргареты подняла голову от книги, вздохнула и повернулась так, чтобы поймать страницами последние лучи уходящего солнца, размытые гразными стёклами. Томик в жёлтой обложке, «И дрогнет колосс», в слабом клеёном переплёте, — кое-где он рассыпался на отдельные сероватые листы, но это ничего, даже если часть страниц потеряется. Вот и теперь буквы расплывались в сумраке, но девушка по одной форме абзацев могла понять: Ночью над ратушей сменился флаг.
Долгое, тягучее мгновение ей казалось, что эта Маргарета и есть настоящая.
— Можно вернуть всё, как было, — хрипло сказал Макс, болезненно выдернув её из привычной картинки. — Было ведь хорошо? А теперь мы вернулись как будто, а как будто не мы. Но можно сделать, как было. Чтобы мы живые, обычные. Я цветочек тебе подарю, пойдём погуляем. Я ветеринарку закончу, а ты где летать хотела? В лесном хозяйстве? Дом купим, детей заведём. Ромашка… ты увольняйся.
Маргарета неловко подёрнула плечом.
— Увольняйся, — повторил Макс. — Поехали куда-нибудь, в Прелюме можно, там поля с тюльпанами. Забудем всё, и с чистого листа… Поехали, а? Поехали.
Глава 7. Чистый лист
отправлено: 14 марта
получено: 21 марта
на листе писчей бумаги
Привет, Ромашка!
Погода здесь — ###### говно. Я думал, в Монта-Чентанни мокро и всё время воняет, но это полная #####. Монта-Чентанни — это Небо на земле, Ромашка! А грешников ссылают на 3й западный, под ###########. В этих болотах утопло по меньшей мере сорок драконов. По крайней мере, воняет, как будто бы их было именно столько.
Расквартировали нас хорошо, здесь даже есть купальня и клуб, и кормят не консервами. Дома жилые, странно ночевать в чужом без хозяев. Где я сплю, была детская, поэтому кровать короче нужного, зато по потолку расклеены звёзды. Я засыпаю и вспоминаю, как мы с тобой в увольнительной бегали на склон и смотрели на звездопад. Все говорят, что бои закончатся скоро. Будет Господа воля, к осени меня уволят, я приеду к тебе, и мы посмотрим ещё.
А для виверн сюда привозят какое-то сено, был бы я зверем — жрать бы не стал.
Мы уже летаем помаленьку, хотя дела пока мало. У нас только единичные стычки. Помнишь Руджеро? Его подбили, остался без руки, спишут в тыл. Он хорохорится и просит водить драконов. Остальные пока все целы, и я тоже. За меня вообще не волнуйся, как я летаю, так никому не попасть.
Когда всё это закончится, мы знаешь куда с тобой ещё пойдём? На аттракционы! Столицу не жгли, думаю, горки ещё стоят. Покатаемся в игрушечном вагончике вверх-вниз, поржём. А потом я прокачу тебя на виверне (постарайся визжать так, чтобы я не оглох).
Как у вас там? Радуетесь, что мы съ#######? Очередей в душевные наверное таких нет. Но ты лучше не проверяй. Я вот, веришь, не проверяю. У меня всякие прошлые проверки в глазу выжжены, захочешь не забудешь.
Пришли фотографию.
Люблю тебя,
Макс
