Аргиш - Александр Олегович Гриневский

разбросанную по камням леску, внимательно оглядел и расправил мушку.

– Теперь вы? – протянул Виталию.

– Да нет… Ты лови, лови. Я себе сейчас что-нибудь подобное сделаю.

– Я вниз по каньону хочу пройти. Посмотреть, что там дальше.

– Ну тогда ладно. Давай!

День набирал силу. Светило солнце. Застыли тяжёлые белые облака. Текла река, прорезая путь в плоскости тундры.

Время здесь определялось только сменой дня и ночи, пространство же оставалось неизменным. И неестественными, чужеродными казались палатки, поставленные на каменистом берегу, лодки, вытащенные из воды, дым от костра, уходящий вертикально в небо, и уж тем более люди, нарушавшие суетливыми передвижениями сонное оцепенение летнего дня и застывшего постоянства природы. Двое копошились возле палаток. Один – ниже по течению реки – стоял по колено в воде на перекате. И ещё один брёл по берегу неизвестно куда и зачем.

Вадим вернулся только под вечер. Андрей волновался и злился, но старался не показывать вида.

Виталий притащил трёх хариусов. Их пожарили и тут же съели, оставив одного, что поменьше, для Вадима. После каш и макарон свежая рыба показалась пищей богов. Виталий возбуждённо, уже в который раз, пересказывал, как Вадим с помощью самодельной мушки поймал первого, самого крупного.

В лагере царил беспорядок. Повсюду на расстеленных плащах и брезентовых чехлах от лодок сушились подмоченные крупы. Колька время от времени, согнувшись в три погибели, перебирал их, матеря себя за то, что поленился привязать рюкзак. На колышках, возле костра, сушились сапоги и постиранные вещи.

Солнце заваливалось к горизонту. Посвежело. Начался комариный вылет.

Надев телогрейки, сидели у костра, ждали, когда закипит вода в котелке, но на самом деле ждали Вадима, украдкой поглядывая на реку, стараясь разглядеть фигурку, бредущую вдоль берега.

Первым заметил Колька.

– Идёт вон…

– Андрюх, ты не ори на него сейчас, – попросил Виталий. – Какая-то ломка у него. Я чувствую.

– Да не буду я на него орать. Вернулся, и слава Богу.

– Ну и где тебя носило? – спросил Колька, когда Вадим подошёл.

– По берегу шёл, на реку смотрел.

Вадим стянул мокрые сапоги, пристроил возле костра. От голенищ повалил пар. Снял мокрые носки – ступни белые, вымоченные.

– Там в миске хариус жареный. Поешь. Сейчас я его подогрею, – Андрей пододвинул миску поближе к огню.

– Это не твой, – пояснил Виталий. – Твоего, здорового, мы уже съели. Колька, завари чай, пожалуйста. Вода закипела.

Ну рассказывай, что видел?

– Я, наверное, километров пять прошёл. Там уже всё другое. Река широкая и глубокая. Только одно место проблемное – это где мы с Виталием рыбу ловили. Дальше везде плыть можно. Ручьёв много впадает. Воды много. Каньон шире и другой какой-то… Стенки выше намного, трещины, блоки каменные. Есть места, где вдоль берега пешком не пройти, – стенки отвесные, чуть ли не под десять метров высотой. Красотища! Наверх приходилось выбираться. По верху обходить.

– Слушай, а с дровами как? Опять камень сплошной?

– В общем, камень. Но распадки, особенно по которым ручьи текут, деревьями заросли. С дровами особых проблем не будет. Надо только стоянку правильно выбирать.

– А рыба? – влез Виталий.

– Что рыба? – не понял Вадим.

– Ну… это… Рыбу не видел? Есть она?

– Виталик! Ты совсем на своей рыбе свихнулся. Уймись! Поймал двух карасей и уже переклинило, – возмутился Колька.

– Нет. Рыбу я не видал. Зато снег видел.

– Чего? Какой снег?

– Снежник там, среди скал. Я берегом шёл… Скалы здоровые, высоченные. И в одном месте – словно карман в них. Сложно объяснить, сами завтра увидите. Я думаю, зимой ветром снег надувает, и он там копится. Солнце в этот карман почти не попадает, вот он и лежит в тени всё лето.

– Интересно. Ладно… давайте в лагере приберёмся. – Андрей встал. – Крупы надо собрать и вещи, чтобы завтра утром не возиться. Ты, Вадим, – сиди. Мы сами.

Ночь – не ночь… белёсость какая-то. Сидели у костра, пили разбавленный спирт, запивая сладким чаем.

Словно по негласному уговору, не обсуждали, не строили предположений, что и как будет дальше. Казалось, живут только сегодняшним, ну и чуть-чуть завтрашним днём – собрать лагерь, погрузиться в лодки и вниз по реке – но всё равно каждый думал об этом, перебирал в голове варианты.

Андрей всё-таки не выдержал:

– Что мы головы, как страусы, в песок прячем? Понятно, что информации у нас никакой. Но одно мы с вами сейчас можем решить – как будем действовать? Напрягаемся и гребём вниз как можно быстрее или плывём спокойно, днёвки делаем, не суетимся? А дальше – будь что будет! Давайте решим.

– А что тут решать? – сразу же отозвался Колька. – Плывём как плывётся. Поспешаем не спеша, как говорится. Как-нибудь куда-нибудь да выберемся. Виталик вон… себя впервые свободным человеком почувствовал. Куда ему спешить? Ты тоже вроде особой нервозности не проявляешь. Вот если только Вадим?

– Я – как все, – Вадим отрешённо смотрел на огонь.

– Тогда давайте выпьем за то, чтобы у нас всё хорошо сложилось!

Стукнулись кружками. Запили чаем.

Вадим не пил. Так и сидел, не пошевелился.

– Эх! – выдохнул Колька. – Сейчас бы в баню! Попариться бы. Вот чего для полного счастья не хватает.

– А ты в речке помойся, – подсказал Виталий.

– Сам там мойся! Я сегодня попытался причиндалы помыть, так они чуть не отвалились. Вода – градусов шесть, наверное.

– Мне сегодня, когда на перекате стоял, дурная мысль в голову пришла, – задумчиво проговорил Виталий. – Я понимаю, что ахинея…

– Давай уж, не томи. Поделись откровением, – поторопил Колька.

– Смотрите. Жили мы… каждый из нас… какой-то своей жизнью – учились, работали, создавали семьи, растили детей. И так долгие годы. Определился свой собственный миропорядок. Вдруг – вертолёт, рискованная посадка в тумане – мы оказались в совершенно незнакомом месте. Больше того, мы даже не знаем, где находимся. И уж тем более не можем даже предполагать, что нас ждёт в ближайшем будущем.

– О чём – мысль-то? Пока ничего оригинального ты не изрёк. – Колька палкой подгребал угли поближе к чайнику.

– На что это похоже? – Виталий продолжал, не обращая внимания на Колькины подначки. – А похоже это на переход от одной привычной жизни, через смерть, к другой жизни – но уже загробной. И эта новая, так называемая загробная жизнь, совершенно неизведанна и непредсказуема. А что? По-моему, некая отдалённая аналогия присутствует.

– Ну ты даёшь! Вот бред-то! – хохотнул Колька.

– Подожди, Коль. Мысль, конечно, бредовая, но интересная по своей сути, – произнёс Андрей. – Ну… и если дальше следовать твоей аналогии, тогда – где мы сейчас? В аду? В раю?

– Нет, Андрюх, так прямолинейно нельзя.