Аргиш - Александр Олегович Гриневский

всё рвался пойти что-нибудь срубить – его отговаривали.

Хоть и наломались за день, возбуждение не отпускало. Разговор всё время возвращался к лодкам – как проводить, как не пропороть?

Вдруг Адрюха выругался:

– Твою мать! Верёвка-то у нас только одна! На вторую лодку нет. Блин!

– Фигня! – Колька сообразил сразу. – От палаток растяжки свяжем вместе. Какая проблема?

– Да. Хорошая идея.

– Я вот что ещё думаю, – подал голос Вадим, – по камням будем тащить – пропоремся. Надо мягкие вещи – палатки, спальники, рюкзаки личные – на дно, а ящики – сверху?

– И надуть послабее, – подхватил Колька. – Ладно. Завтра всё с утра опробуем. Виталик, ты там не уснул? Что молчишь? Разливай давай!

Виталий сидел с закрытыми глазами. Костёр исчез. Голоса отдалились.

Открыл глаза. Андрюха тряс за колено.

Стукнулись кружками. Выпили. Запили чаем.

– Виталик, а давай пальнём! Салют устроим! Имеем право – праздник у нас, речка нашлась. Правда, не та, по которой плыть собирались. Но ведь всё равно речка!

– Угомонись, Коль. У нас патронов с гулькин нос. Может, действительно кого-нибудь подстрелить удастся. Тушёнка-то кончится скоро, что жрать будем? Ещё неизвестно, сколько нам выбираться.

– Скучные вы люди. Нет в вас полёта, порыва. Считаете, что я всё просчитываю, везде выгоду свою ищу, а сами? На себя посмотрите.

– Всё. Колька надрался, – хохотнул Виталий.

– Может, и надрался. Только мне вот что интересно… Сейчас все такими прагматичными стали? Вот у Вадима хочу спросить – у молодёжи тоже так?

– Да о чём ты? – не выдержал Андрей.

– Сейчас расскажу… – Колька звонко убил комара на шее и отхлебнул из кружки.

– Познакомился я тут с дамой. Под тридцатничек. Симпатичная, свободная, весёлая. Поговорить с ней можно, а не только трахаться. И вроде как устроена по жизни.

Встречаемся. Всё хорошо. Я уже привыкать начал. Потянуло даже к ней.

А недавно… Позвонила. Говорит, встретиться надо, обсудить кое-что…

Приехала ко мне. Ну… как водится… А потом она спокойно мне говорит, что всё. Это – последний раз. Не хочет она больше со мной встречаться.

Ну, у меня, конечно, гордость взыграла – нет так нет! Уговаривать не буду. Уматывай! А в глубине – злость и обида. Как? Почему? Мужика нового завела? Провоцирует? Развести, женить на себе хочет?

А она сидит, чай пьёт, свеженькая такая, полотенцем после душа обмотанная, и рассуждает.

Я, говорит, почувствовала, что начала влюбляться в тебя. А мне это совсем не нужно. Не хочу я этих заморочек – слёзы, желания, мечты, бессонные ночи. Замуж стану хотеть. Себе жизнь испорчу, тебе тоже.

Никакого мужика на стороне нет, ты не думай. Просто… всё должно быть просто. Деловые, партнёрские отношения и постель в качестве приложения и удовольствия. Надо просто жить вместе по обоюдному удобству.

И никакой любви! Даже думать о ней не хочу!

Ну сами понимаете, меня несколько отпустило – чудит баба, истерит, вожжа под хвост попала – дело поправимое. Одумается. Сейчас мы её немного приласкаем, слов разных наговорим, и забудет она об этой фигне, размякнет.

Не тут-то было. Нет, и всё!

Поцеловала на прощание и говорит: «Ты не звони мне, не унижайся. Не вернёшь, озлишься только ещё больше».

Давай разлей, Виталик.

– Неправильно это как-то всё… – неуверенно произнёс Вадим.

– А я вот о чём подумал, – Виталик разливал разбавленный спирт по кружкам. – Ведь есть же тест на беременность? Так надо ещё придумать тест на любовь. А что? Пописал на бумажку – три красные чёрточки появились – значит, влюбился. Вот теперь и решай: то ли с любовью этой дальше жить, то ли избавляться – аборт делать.

– Ага! – подхватил идею Колька. – И контрацептивы должны быть всякие – предохраняться от любви, как от СПИДа. Заглотил таблеточку и трахайся на здоровье – никакая любовь тебе не грозит.

– Вы, мужики, совсем охренели. – Андрей поднялся и отошёл от костра.

Солнце так до конца и не зашло, слабо высвечивало горизонт. Ранние сумерки – отголоски «белых» ночей.

На берегу, возле воды, лежали перевёрнутые лодки.

День четвёртый

– Куда ты тянешь? В воду поглубже зайди, тогда и нос развернётся! – Андрей орал, полулёжа спиной на здоровенном валуне, пытаясь ногой развернуть корму лодки, чтобы направить её в слив между камнями. Вадим, стоя ниже по течению, тянул за верёвку, привязанную к носу лодки.

Вот чего он орёт? Нормально говорить не может? Ты объясни, как? Что ты хочешь? Я же не против, я сделаю. Орать-то, раздражаться зачем? Достал! Лучше бы я с Виталием плыл.

Устали. Время – к обеду, а уже вымотались. Всё было не так лучезарно, как представлялось.

Узкий поток бежал по каньону среди громадных хаотично наваленных глыб, делясь на отдельные струи.

Брели по воде, направляя носы лодок в сливы воды между камнями, а сами – либо обходили, либо перелезали через них.

Двигались медленно.

Плыть на лодках получилось всего несколько раз – метров по сто.

Но больше всего выматывали отмели и мелководье. Стенки каньона порой расступались, и поток разливался широко и мелко. Боялись пропороть днища о камни. Вчетвером, по двое с каждого борта, стараясь держать на весу, перетаскивали лодки через отмель.

Светило солнце, вода весело журчала, перекатываясь по камешкам, а они тащили, тащили, тащили… Потно, тяжело и бесконечно.

И наградой – за поворотом – широкая каменистая отмель и ручей – даже не ручей – маленькая речка по левому борту. И каньон сразу стал шире, и вода полетела вниз мощными струями, огибая камни, переливаясь через них тонкой искрящейся на солнце плёнкой.

Свершилось! Дождались! В лодки. Вёсла в руки. Отталкиваясь от громадных валунов.

Поплыли мимо навороченные каменной грудой стены каньона.

И плёс за поворотом. Первый плёс!

Река набрала силу, почувствовала уверенность, перестала неистово рваться вперёд, остановилась передохнуть.

Вынесло, выплюнуло на плёс.

Лодки покачивались на свободной воде. Редкие клочья оседающей пены. Течение слабое. Глубоко под днищем – вода прозрачная, дно видно.

Не гребли. Замерли. С вёсел – капли о воду, медленно, словно во сне…

– Ого-го-го! – заорал Колька. Порвал оцепенение.

– Что орёшь как оглашенный? Поплыли.

– Может, лагерем здесь встанем? Обсушимся, пока солнышко. Промокли же все насквозь, хоть выжимай, – Виталик, чуть пошевеливая вёслами, медленно подгребал к берегу. – И посмотреть хочется, что там за этими стенками? Вдруг там земля обетованная?

– Ладно. Давайте к берегу. Перекурим, – Андрюха резким противоходом вёсел развернул лодку. – Только останавливаться на ночёвку рано. Давайте ещё часок проплывём? Да и дров здесь нет.

Подгребли к берегу. Вылезли на камни.

Колька курил, развалившись полулёжа, закрыв глаза,