Гэсэр - Бурятский эпос

Встреча с царевной Тумэн-Жаргалан

От владений Саргала вдалиТам, где северо-запад земли,Гордый хан Турушхэй-БаянОбъявил указ-приказанье:«Кто, участвуя в состязанье,Три награды сумеет взять,Тот в мой дом да вступит как зять,Назовет мою дочь женою!Так Тумэн-Жаргалан светла,Что лица своего белизноюНаполняет все зеркала,А ее походкою плавнойОколдован дворец мой славный,И на многие тысячи летЕй ниспосланы счастье и свет!»

Как дошло до Сопливца нежданноПовеленье могучего хана,Порешил Нюсата-НюргайВ полуночный отправиться крайИ участвовать в состязанье.Испросил Соплячок у отцаИзволенье-благопожеланьеВ ту далекую землю отправиться,Пусть женой ему станет красавица!Порешила Тумэн-ЖаргаланПоскакать в это время весеннееНа моление-поклонение,Близких родичей навестить,Погостить у них беззаботно.Вот из бычьей кожи сумуНагрузила золотом плотно,Вот из конской кожи сумуСеребром нагрузила бессчетно,Поклонилась отцу своему,Чтоб сказал ей напутствия слово,Скакуна снарядила гнедогоС тридцатисаженным хребтом,—Поскакала знакомым путем.Прозорливым умом обладая,Догадался Нюсата скоро,Что спешит из далекого краяКонь гнедой, с быстротой облета:Расстоянье в три кругозора,—И помчался навстречу царевне.Там, где путь пролегает древний,На дороге владык малолюдной,На дороге народа простогоОн коня увидел гнедого,Повстречался с красавицей чудной,Он учтивую речь произнес,Он ей вежливо задал вопрос:

«Вы какого племени-роду?Из какой реки пьете воду?Как зовут вашу добрую мать?Как отца почтенного звать?Кто ваш хан? Где ваше жилье?Назовите мне имя свое!»

Соплячку удивилась царевна,Но сказала спокойно, безгневно:«Я из дальних приехала стран.Мой отец — Турущхэй-Баян.Я царевна Тумэн-Жаргалан.Там, где сходится север с закатом.Во дворце родилась я богатом…Из каких вы едете мест?Для какого скачете дела?»

Вновь красавица поглядела,—Никого не видно окрест,Лишь наглец поперек пути —Не проехать и не пройти!И сказала, дрожью объята:«Мне поручено вам привезтиСеребро и червонное злато».

Так, напугана тем Соплячком,Две сумы, набитых битком,Отдала ему ханская дочь,Чтоб Сопливец убрался прочь!На коня навьючил НюсатаСеребро и червонное злато:«Милой матушке дар я доставлюИ направлю обратно коня.Здесь, красавица, жди ты меня».

Поскакал домой мальчуган,А царевна Тумэн-ЖаргаланУ родных обрела приют,И снедала ее досада…Возвратился назад Нюсата,А слова его жалят и жгут:

«Если женщина нравом беззлобна,То в дому ее дети шумят.Если женщина суке подобна,То она производит щенят.Удивительны в мире дела:Дочка хана щенка родила!Род — высокий, а нрав-то — сучий:Нехороший, неслыханный случай!»

И Тумэн-Жаргалан, чья красаОзарить могла небеса,От позора-стыда запылала,Потеряла власть над собойИ упала к ногам зубоскала,Обратилась к нему с мольбой:

«Всех людей, чьи чисты сердца,Превзойдите делами благими!Вы мое не позорьте имя!Как дойдет до хана-отцаЭта злобная черная весть,Молодой головы мне не снесть!»

Так в смятенье, в тревоге душевной,Умоляла его царевна,У Сопливца валялась в ногах,Обливая слезами прах.Крепко сердце Нюсаты забилось,Докрасна оно раскалилось,Излучая сияющий свет.Он сказал царевне в ответ:«Разве я тебя опозорю?Твоему помогу я горю,Если стану тебе родным,Если головы соединим,Две судьбы сольем воедино».

Дочь Баяна, дочь властелина,Простодушна была и невинна,—Согласилась царевна с ним:«Как созреем для этого дела —Для единой судьбы-удела,—Наши головы соединим».

Речь заводит Нюсата снова:«Коль сказала ты верное слово,Коль дала обещанье святое,То вручи мне кольцо золотое,Что на правой ты носишь руке,Что на пальце твоем безымянном».

От родных и друзей вдалеке,На дороге, повитой туманом,Растерялась Тумэн-Жаргалан,И кольцо она с пальца снялаИ Сопливцу кольцо отдала.«За тобою примчусь: жди меняУ себя через два-три дня»,—Так Нюсата сказал озорной,Провожая царевну домой.Произнес он эти слова,И при помощи колдовстваПревратился он в муху черную.Как царевна поводья взялаИ пустилась дорогой торною,Сел он к ней на луку седла.

Разгадал ее думы Нюсата:Дочь могучего хана сочла,Что она грешна, виноватаВ том, что верное слово дала,Отдала золотое кольцо.Было скорбным ее лицо:«На него противно смотреть.Стать Сопливцу женою — горе.Лучше мне сейчас умереть,И с утеса я брошусь в море».

На скалу взобралась крутую,Чтоб низринуться в бездну морскую,Вдруг Нюсата схватил гнедогоЗа его шелковистый хвостИ сказал душевное слово:«Не иди ты путем обмана.Не пристало дочери ханаОбещанье свое нарушать!» —И коня повернул он вспять.Испугалась дочь властелина:

«Здесь, где моря шумит пучина,Захотелось мне умереть,Но дала я верное словоИ его не нарушу впредь».И к пределам края родногоПогнала царевна гнедого,А Нюсата вернулся домой.

Кончен горный путь и степной,И предстала она перед ханом,Пред отцом Турушхэй-Баяном,О нежданной поведала встрече.Хан Баян, услыхав эти речи,Приласкал, успокоил ее,Пожелал ей счастья и мира,Приказал, чтоб для праздника-пираПриготовили яства-питье.

Прибытие женихов

До Зутана дошел в некий часТурушхэй-Баяна указ.Порешил криводушный хан,Что пора добыть ему счастье,В состязанье принять участье,В жены взять Тумэн-Жаргалан.Он велел коня черной мастиСнарядить в поход поскорей —Пусть к царевне свой бег направит,И решил Зутан, что возглавитТриста воинов-богатырей.Стал просить Нюсата-Нюргай:«В этот северо-западный крайВместе с вами, дядя, поеду,Может быть, я добуду победу».Рассердился Хара-Зутан,И не внял он просьбе-желанью,А прогнал племянника с бранью.

Возвратился Нюсата домой.Там, на тоненьких ножках, худой,Серой масти плелся лончак,Замедлял ослабелый шаг.Вот и лошадь для Соплячка!Серомастного лончакаОн седлает седлом дряннымС потником, но волосяным.Был из шкурок мышиных — подхвостник,Был из сусличьих шкурок — подгрудник,А подпруга, хотя и крепка,Да из шкурок была колонка,А из шкурки бурундукаОн к седлу приделал подкладку.Он сказал: «Снарядил скакуна,—Хоть на праздник помчится, хоть в схватку,Но и мне одежда нужна,Снаряжусь и я для порядку».

Позаботился он об одёже,—Он мышиные шкурки надел.Застегнул накидку-дэгэлИз обрезков-лоскутьев кожи.Малахай, на колоду похожий,Он на голову натянул.Он из ивового кустаЛук и стрелы сработал спроста.Был в глазу его правом гной —В бабку конскую величиной.Был в глазу его левом гнойникКак пчелы разбухшей двойник.Он, прищурясь, оглядывал разомЗапад неба своим правым глазом,А прищурив левое око,Он высматривал небо востока.В путь, который ему был неведом,На трепещущем лончакеОн за дядей отправился следом,А Зутан скакал вдалеке.

Край родной — за его спиной,В горный край он вступает чужой,А не видно Хара-Зутана.Вдруг примчались три великана:Глянешь спереди — горные кряжи,Если сзади посмотришь на них,То не сыщешь сравнения даже!Лица алые — цвета заката,Каждый зуб во рту — как лопата.Имена этих трех силачей;Нагадай-Мэргэн-дэгэй,Солнца светлого сын молодой,И Сэсэн-Мэргэн-дэгэй,Тот, который рожден звездой,И Сайхан-Мэргэн-дэгэй —Крепкостанный отпрыск луны.

Трех светил удальцы-сыныГромко крикнули, вопрошая:«Эй ты, черная тварь земная,Средь безлюдных гор и равнинДалеко ли ты едешь один?»

«Еду в край Турушхэй-Баяна,Чтоб жениться на дочери хана,На прекрасной Тумэн-Жаргалан».В гнев и ярость три великанаОт такого ответа пришли:«Ах ты, черная тварь земли!Удальцы, что тебя почище,К ней не смели приехать в дом!» —И огрели Нюсату кнутомС тамарисковым кнутовищем,И, помчавшись, над горным хребтом,Словно горы, они возвышались,За вершины порою держались,И верхушек деревьев касались,И деревьями сами казались.Вслед за ними — Нюргай, и нежданноОн догнал нойона Зутана,Но поплелся с опаскою сзади,Побоялся приблизиться к дяде.

Так приехали в те места,Где ни дерева, ни куста.Холод в этой глуши окаянной!У нойона Хара-ЗутанаВсе замерзло: и меч, и броня,И в колчане стрелы, и тело,И одежда на нем задубела,А согреться нельзя: нет огня!

Не горюет Нюсата отважный:Он с собой взял огонь очажный.У огня, посреди дороги,Греет руки и греет ноги.

А Зутан, увидев дымок, —В чем тут дело, понять не мог.Повелел он воинам: «НадоРасспросить и услышать слова:Где Сопляк раздобыл дрова?» —И послал половину отряда.Прискакали сто пятьдесят,На огонь с удивленьем глядят.Говорит им Нюсата невинно:«Там, за горным хребтом, — седловина,Там простерлась Долина Седла.Значит, седла мы там добудем,Так к чему же хорошим людямЗамерзать-пропадать без тепла?Я свое разрубил седлоИ разжег-раздобыл тепло».

Удивились сто пятьдесят,Обогревшись, вернулись назад:«Нам сказал Соплячок озорной,Что Долина Седла — за горой,Значит, седла найдутся для нас,Так зачем же мерзнуть сейчас?Он свое разрубил седлоИ разжег-раздобыл тепло».Хан ответил своим удальцам:«Я об этом подумал и сам.Надо седла скорее рассечь,Надо пламя пожарче разжечь!»

Засверкало утро багряно,Осветились зарей облака.Встал Нюсата-Нюргай раным-рано,Не дождавшись Хара-Зутана,Оседлал седлом лончака,И в Долину Седла, за горой,Поскакал, облитый зарей.

А за ним копыта гремят:То Хара-Зутана отрядПоскакал в Долину Седла.Там и оторопь всех взяла:Ни для воина, ни для владельцаНи седла не видать, ни седельца!Происшествием этим расстроены,В путь без седел двинулись воиныИ достигли места ночевки.Посмотрели — Сопливец ловкийУ огня, наслаждаясь, прилег,А над пламенем вьется дымок.

Прискакал к Сопливцу отряд.Удальцы, дорогой измучены,—«Где огонь раздобыл?» — говорят.А Нюсата: «Возле излучиныМы увидим Долину Лука.Там окончится наша мука,Там отыщем и лук и колчан,—Потому-то поджег я стрелы».

Как услышал Хара-Зутан,От мороза осатанелый,Те слова, он сказал удальцам:«Догадался об этом я сам,Ведь племянника я поумней!Разрубите стрелы и луки,Разведите огонь посильней, —Отогреем ноги и руки!»Триста воинов-богатырейРазрубили луки и стрелы,Развели веселый огонь,—Да согреется ослабелыйКаждый воин и каждый конь!

Вот поели, спать улеглись.Разбудил их рассветный туман,—На конях вперед понеслись.Поутру и Нюсата встает.Все при нем — и лук и колчан.Устремился и он вперед.Вот синеет речная излука.Он вступает в Долину Лука.Как он въехал в нее, посмотрелНа несчастных воинов дяди:Нет ни седел, ни луков, ни стрел,Нелегка их дорога к награде!

Хоть страна Турушхэй-БаянаДалека была и пространна,А достигли ее наконец,А доехали быстрой рысью.Увидали под самой высьюУдивительный ханский дворец:Золотая сзади стена,Озаряет ярко онаПолуночные племена,А серебряная стена,Та, что спереди возведена,Озаряет с утра допозднаВсе полдневные племена.Сотни окон ярусов верхнихСвет небес вбирают в себя.Сотни окон ярусов нижнихСвет земли вбирают в себя.На лугах тучнеют отарыИ пестреют стада-табуны,Веселятся малый и старый,—Весь народ огромной страны.

Вот Хара-Зутана отрядДостигает дворцовых врат.Триста воинов верховыхПривязали коней боевыхК яркой коновязи из злата.Привязал и Сопливец-НюсатаНеказистого лончака,Чьи совсем отощали бока.На племянника СоплякаРодич-хан рассердился тогда,Закричал предводитель отряда:

«Эй, источник зловония-смрада,Для чего ты приехал сюда?Или желтой своей пачкотнейШелк наш хочешь измазать цветной?Или наши решил именаТы унизить на все времена?Иль задумал низвергнуть в грязьНашу славу, что ввысь вознеслась?Нашу власть не засыплешь ли перстью?Нашу честь не покроешь ли шерстью?»Так племянника дядя порочит,Так он гонит племянника прочь.Уходить Нюсата не хочет,Взять он хочет ханскую дочь!

В это время в страну БаянаПрискакали три великана,Сыновья светил вековых.Все увидеть хотят, всем желанноСостязание пятерых!У дворца, на зеленом пространстве,В наилучшем, нарядном убранстве,Любопытный толпится народ:Из пяти кто прославится в ханстве,Кто из них три награды возьмет?

Горла бычьи, толстые шеи,Стрелы — птиц, парящих быстрее,У троих — округлые руки,У троих — бухарские луки,У троих — налучник изогнут,Их сердца в поединке не дрогнут,У троих — багряные лица,Будут насмерть воители биться!

Четыре условия Баян-хана