Приключений не предвидится. Айсберг и фонарный столб - Николас Гэннон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Театр располагался в старом круглом здании. Девочка вошла через невысокую заднюю дверь и постаралась незамеченной проскользнуть мимо стола дежурного, где сидел господин Станислас. Ей это почти удалось, но тут она неожиданно громко икнула.
– А, фрейлейн Ади!
Господин Станислас был служитель театра и весьма неприятный человек. От грубых, будто ржавых звуков его голоса во рту у Аделаиды появлялся противный привкус.
– Добрый вечер, – ответила она и изо всех сил постаралась улыбнуться.
За любезное обхождение господину Станисласу не платили, поэтому он им себя не утруждал. Вместо этого он взял растрепанную пачку бумаг и принялся стучать ею по столу, пока листы не легли ровно. Все это время его нос, против всех законов гравитации, смотрел прямо на девочку.
– Ты что, опять была на крыше и кормила этих грязных птиц? – спросил он.
Аделаида пожала плечами.
– Не знаю, – ответила она.
На самом деле Аделаида проводила на театральной крыше почти все перемены, потому что другие юные балерины девочку не любили. Господин Станислас встал и перегнулся через стол, опираясь о него руками. Аделаида застыла на месте.
– Как, интересно, можно не знать, кормила ты птиц или не кормила? – спросил он. – Если человек кормил птиц, то он знает, что кормил, а если не кормил, то знает, что не кормил, но я ни разу не видел человека, который не знал бы, что он делал.
– Им же тоже надо что-то есть! – упрямо сказала Аделаида.
– Пусть едят где угодно, только не на моей крыше! – рявкнул господин Станислас. – Еще раз покормишь там этих тварей – будешь отмывать крышу своими руками! Если директор увидит, какая там грязища, он меня уволит. Ты меня поняла?
Аделаида не желала его понимать, однако кивнула и пошла дальше по залу, потирая язык о нёбо, чтобы стереть гадкий привкус. Повсюду в залах юные балерины растягивались и разогревались перед занятием. При виде Аделаиды они начинали перешептываться и хихикать. Гримерная Аделаиды носила номер семнадцать. Аделаида вошла и стала переодеваться.
БАЛЕТ АДЕЛАИДЫ Л. БЕЛЬМОН
Очень скоро после первых дней занятий оказалось, что Аделаида многократно превосходит всех остальных «крысок» (прозвище юных балерин Парижского театра балета) в своем классе. Учителя заметили ее выдающийся талант. Однако жизнь вовсе не кормила ее одними круассанами с шоколадной начинкой. Улиток тоже хватало. Другие крыски завидовали шумихе вокруг Аделаиды, вниманию, которое уделяли ей преподаватели.
– По-моему, она жульничает.
– Как так?
– Да она же плавает как снулая рыба, не видишь?
– Ну и что? Господин Равель говорит, что она лучше нас.
– Дело не в этом. Она сама думает, что она лучше нас.
Это была неправда, но и что с того? Крыски брались за руки и водили вокруг Аделаиды хоровод, распевая:
Королева пируэта
Загордилась, и за это
Изменится в силуэте,
Как королева Ан-ту-ан-нет-та!
В восемь лет Аделаида впервые выступила в сольной партии. Дело было на ученическом концерте, то есть билеты продавались за полцены, и даже при этом половина мест в зале остались пустыми. Но Аделаиду это не волновало.
Концерт начинался в восемь часов, поэтому она попросила папу прийти в семь, зная, что он все равно опоздает.
– В Парижский театр балета, и поскорее! – вскричал господин Бельмон, прыгая в такси.
Он взлетел по ступеням театра и угодил прямо в растопыренные руки господина Станисласа.
– Извините, не могу вас впустить, – сказал господин Станислас.
– Но там выступает моя дочь, – ответил господин Бельмон.
Господин Станислас заглянул в стеклянное окошко на двери.
– Фрейлейн? – спросил он.
Господин Бельмон поднял бровь.
– Ну, если вы ее так называете…
– В любом случае правила есть правила, – сказал господин Станислас и ехидно ухмыльнулся. – После начала представления в зал пускать не велено.
Мистер Бельмон помолчал, а потом попросил:
– Не могли бы вы налить мне стакан воды? Я всю дорогу бежал без остановки.
Господин Станислас скривился. Господин Бельмон настаивал.
– Ладно, подождите, – сказал господин Станислас и вышел, оставив свой пост.
Едва он скрылся из виду, как господин Бельмон проскользнул в зал.
Чаще всего бредущие друг за другом годы сливаются в одно смутное пятно, в котором уже ничего не различить. Но бывают годы, которые отличаются от остальных. Иногда они особенно хороши, иногда – особенно плохи. Вот такой особенный год и выпал Аделаиде, когда ей было девять, и особенным он оказался по печальным причинам. Началось все рано утром с пекарни.
ФУРГОН БУЛОЧНИКА И ФОНАРНЫЙ СТОЛБ
Булочник каждое утро должен вставать очень рано, а встав – все утро стоять у горячих печей, то сажая, то вытаскивая из них хлеба. Работа это тяжелая, но нужная, потому что без нее у всех у нас не было бы свежего хлеба. В «Кафе Бельмон» хлеб поставлял булочник по имени Кристоф, а Кристоф пек замечательно. Одна беда: он слишком любил поспать и часто не успевал испечь свежий хлеб. Вот и получалось, что зачастую ему приходилось продавать вчерашнюю, а то и позавчерашнюю выпечку.
– Опять лежалые, – сказал Амори.
– И внутри все слиплось, – сказала Аделаида. Мистер Бельмон взял телефонную трубку.
– …Я все понимаю, Кристоф, но, если вы еще хоть раз подсунете мне лежалые круассаны, я найду другого поставщика.
* * *
Когда впереди замаячила угроза потерять самого крупного клиента, Кристоф понял: выбора у него нет. Он поставил у кровати целых три будильника и каждое утро стал просыпаться рано-рано, чтобы успеть испечь свежий хлеб. Однако ранние подъемы сыграли с ним дурную шутку. Он начал видеть то, чего на самом деле не было, а когда человек видит то, чего нет, это может завести его в большую беду.
Как-то раз, после целого утра возни у печей, Кристоф и его партнер Николя загрузили свой фургончик и поехали в «Кафе Бельмон». По пути в голове у Кристофа начало мутиться. Он поглядел в боковое
