Три сестры - Фёдор Вадимович Летуновский

же долгим, только на корабле теперь стало очень спокойно, лишь работал его шумный двигатель. Тогда мне вспомнилось, что композитор Олег Каравайчук сказал в одном из своих последних интервью, что ему надоело жить в Комарово, потому что железная дорога здесь работает в «до-мажоре». А тайские корабли работают в «до-миноре», я слышал эту навязчивую музыку всё время своей поездки, она рифмовалась с отголосками рэйвов девяностых годов и ещё другими, пока не осмысленными мной фрагментами классической музыки.

Выйдя на корму, я с удивлением обнаружил, что она пуста. В отличие от путешествия «туда», когда по палубе расхаживала татуированная неформальная молодёжь, сейчас здесь никого не было. Практически все спали у себя на сидениях, либо наблюдали по плазменным панелям какой-то дурацкий ситком с закадровым смехом.

Я смотрел, как удаляется за кормой остров Тао, и вдруг подумал о том, что сегодня – восьмое марта, а Веру я так и не поздравил, но уже поздно и нет никакого смысла звонить ей или написать сообщение – мы уже попрощались.

На палубу вышли моряки – судя по их виду, явно уроженцы одной из бедных стран, граничащих с Таиландом на севере. Я угостил их сигаретами, протянув пачку, они пустили её по кругу и закурили. Потом я закурил сам, смотря на остров до тех пор, пока он не превратился в мираж, в синее облако на горизонте. Мне вспомнилось, что средневековые европейские путешественники называли это явление словом «Фата Моргана».

А потом он исчез, как будто его и никогда и не существовало.

6. Возвращение домой

На следующий день после моего возвращения ночная ярмарка заканчивала свою работу. Там даже устраивали салют, но я на нём не присутствовал, а наблюдал его из кафе Марка и Ио напротив своего дома – мне в тот вечер не хотелось никуда ехать. Салют этот был не хуже, чем в Москве на День Победы и раскрасить ночное небо ему очень хорошо удалось. На следующее утро те же неизменные работники с набелёнными лицами невозмутимо разбирали шатровые конструкции, чтобы через некоторое время возвести их на другом конце острова.

Проезжая мимо, я ощутил атмосферу уехавшего цирка и, вместе с ней, некоторую печаль. Надо сказать, что после возвращения с Тао несколько дней я был достаточно грустный, и меня утешало лишь то, что впереди оставался ещё целый месяц жизни на острове. И я уже так успел привыкнуть к своему Западному Побережью.

У меня больше не немели руки от велосипедного руля, а поездки на пляж два раза в день стали привычными и не приносили усталости. Я знал, где можно вкусно пообедать за смешные деньги и купить пиво с двух до пяти часов вечера, когда алкоголь официально не продаётся. А засыпал я теперь под лекции по литературе и не слышал больше заунывных песен из «пиратского» ресторана, который закрывался в районе полуночи.

И ещё я почувствовал, что когда испытываю голод, желудок уже не крутит спазмами, как было у меня начиная с января – начальная стадия язвы двенадцатипёрстной кишки начала меня отпускать. Конечно, я привёз с собой таблетки, но пил их не регулярно. Да и вообще, на второй месяц пребывания у меня стали проходить все мои привезённые из Вавилона болезни. А первым, ещё в феврале, прошло «зажатие» шеи, преследовавшее меня несколько лет, и теперь я спокойно мог держать голову при плавании и ходьбе.

Здесь, в Стране Отливов, стояла теперь жаркая осень. Дороги усыпали жёлтые и красные листья и иголки хвойных деревьев. Как-то раз, проезжая по джунглям я увидел, как с пальмы оторвалась серьёзных размеров ветка и бумажным самолётиком спикировала вниз, шумно упав в траву.

С домовладельцем Ки мы заранее договорились о скидке за второй месяц, пообещав оставить свой велосипед, чему он был весьма доволен. В компьютерном магазине я приобрёл вентиляторную подставку для нэтбука, потому что он начал перегреваться и подвисать. Но мозги пока ещё работали исправно, и я, наконец, доработал заявку на сериал про арт-среду во время кризиса, отправив её знакомой редакторше и одной режиссёрше, которая стала продюсером. Обе они ответили, что подобный проект для них не актуален и я вернулся к повести, которую урывками писал в прошлом году.

Это была история моего вымышленного друга, через которую я рассказывал о том, что происходило в моём родном городе последние двадцать лет. Однако здесь, на острове, я за три дня дописал тот фрагмент, на котором застрял, вымучивая его в Москве, и двинулся дальше.

В тот вечер, когда мы встретились с Надей, на большой сцене у пирса шёл дневной или ранне-вечерний концерт для школьников. Последними там выступали парень и девушка. Они пели вместе какие-то лирические песни про любовь, но в это время все уже расходились. Раз в пять минут кто-то из подростков клал на сцену пышный букет цветов, а потом дети садились в автобусы и уезжали. Во время последних песен этого дуэта площадь стремительно пустела, но они стоически продолжали исполнять запланированную программу, и я понял, что даже если у них совсем закончатся зрители, они всё равно будут петь дальше. Возможно, только для нас, ведь мы как раз встретились, когда все там расходились.

Надя сменила причёску, подстриглась и щеголяла теперь с короткой чёлкой-каре. Некоторые пряди её волос были окрашены в тёмно-синий и тёмно-фиолетовый цвет, что делало её ещё более похожей на модную азиатскую девушку лет двадцати.

– Надя, ну что это за детский сад! Ты же не тинейджер, а серьёзная и умная девушка!

– А может, я хочу казаться глупее, чем я есть, тебе это в голову не приходило?!

– В наше время это весьма редкое качество.

Она села на свою «Хонду», а я на велосипед, мы проехали её перекрёсток с водопадом, повернув направо, чтобы встретить закат в тихом месте с буддийской пагодой и поселением монахов. Там стояли каменные столы со стульями и сейчас они были усыпаны пожелтевшими иголками, упавшими с хвойных деревьев. По берегу бродили куры в сопровождении петуха, несколько женщин собирали ракушки и лишь какая-то парочка фотографировалась около кривой, полуповаленной пальмы.

Я вручил Наде Верину коробочку, от которой до сих пор исходил запах сирени. Она поблагодарила меня и, смахнув со стола иголки, достала предметы для гадания по «Книге перемен». Это были три монеты с квадратными дырами посередине, вроде тех «феншуйских денег» для привлечения богатства, что продаются в эзотерических магазинах.

– Ну что, давай я тебе погадаю, – она протянула мне монеты, – Сосредоточься