Общественное движение в России в 60 – 70-е годы XIX века - Шнеер Менделевич Левин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чичерин утверждал тут же, что его письмо к Герцену встретило одобрение «некоторых людей вполне либеральных». Впрочем, Кавелин и ряд других видных либералов (Анненков, Тургенев, Скребицкий и т.д.) тогда отказались от солидарности с Чичериным и сообщили об этом Герцену. В своем ответе Чичерину Кавелин объяснял, что из-за шаткости правительственной политики в крестьянском деле («дело освобождения крестьян… стало быстро двигаться назад») «вопрос о реформе и революции висит на волоске». Возлагая надежды исключительно на реформу, безоговорочно отвергая путь революции, Кавелин признавал шаг Чичерина ложным и вредным[215]. Однако сколь ненадежной была «защита» «Колокола» частью либералов, очень переоценивших либеральные колебания Герцена, видно уже из того, что, например, либерал Бабст, присоединившийся к критике Кавелиным Чичерина, всего через несколько месяцев стал, по характеристике Герцена, «наповал» ругать «Колокол»[216]. Позднее и сам Кавелин «совсем пошел, – по меткому определению Герцена, – в Чичерины»[217].
В конце 50-х годов надежды, возлагавшиеся Герценом на Александра II, все заметнее тускнели и выветривались. Вместе с тем все более выпрямлялась политическая линия «Колокола» и увеличивалась пропасть, отделявшая Герцена от лагеря либерализма.
Следует иметь в виду, что при всей умеренности ближайших практических лозунгов раннего «Колокола» и «Полярной звезды» Герцен с самого начала мечтал о замене существовавшего в России «порядка дел» «свободными и народными учреждениями». Об этом он не раз говорил еще в 1855 – 1858 гг.[218] Апеллируя к верхам, Герцен по существу требовал от них самоотречения. «Надобно, – писал он в конце 1857 г. – отказаться от своевластия власти, от казарменного деспотизма, от глухонемого канцелярского управления, не дичиться человеческой речи, ознакомиться с современной мыслью…»[219] В одном из позднейших документов автобиографического характера Герцен справедливо отмечал, что программа «Колокола» «с каждым шагом» расширялась[220].
Это относится и к непосредственно политическим требованиям и стремлениям. Мы приводили заявление Герцена, свидетельствующее как будто о безразличии к государственным формам (и заявление, далеко не единственное у него в таком роде). Но вот уже весной 1860 г. в ответ на предположение эмигранта князя Петра Долгорукова, что издатели «Колокола» не согласятся с его (Долгорукова) конституционными планами, Герцен твердо заявлял: «Мы думаем, напротив, что есть обстоятельства, при которых нельзя избегнуть этих переходных форм, они столько же необходимы беснующемуся самодержавию, сколько камзол – беснующемуся вообще». «Разумеется, что в таком положении (в какое страна поставлена политикой власти. – Ш.Л.) всякого рода перила, плотины… со стороны общества против Зимнего дворца очень хороши»[221].
В середине 1860 г. («Колокол», 1 августа 1860 г.) Огарев сформулировал программу требований, более широкую и полную по сравнению с программой 1857 г. В статье («Письма к соотечественнику») требовалось: освободить крестьян с землею немедленно; освободить Россию от казенной администрации, от казенного управительства, дать развитие выборному началу и сельскому и городскому самоуправлению; дать гласность суду, освободить народный обычный суд от казенного формализма; позволить мнению устно и печатно высказываться искренне (т.е. вполне свободно); дозволить отдельным местностям соединяться в области, как они сочтут для себя более естественным и выгодным, предоставить областям право на свое выборное областное управление и областные выборные суды; освободить Польшу и протянуть ей руку на союз свободный, а не насильственный, и т.д.[222] При дальнейшем уточнении и более подробном развитии этой программы Огарев в статье «На новый год»[223], опубликованной в «Колоколе» 1 января 1861 г., добавлял такие пункты, как учреждение областных законодательных дум, учреждение государственной союзной думы (Россия должна была стать союзом вольных областей). «Правительство, – гласил один из пунктов огаревской (фактически герценовско-огаревской) программы, – не может привести в исполнение ни одного закона, не утвержденного государственной союзной думой, и ни в коем случае не нарушает областных прав и законодательств»[224].
На протяжении 1860 г. (с весны этого года) Герцен и Огарев неоднократно писали о бесплодности надежд на правительство[225]. «Убедимтесь, что от правительства ждать нечего»[226], – заявил Герцен в апреле 1860 г. (во «Введении» к сборнику своих статей за последнее пятилетие). В цитированной статье Огарева «На новый год» говорилось: «От правительства ждать нечего, станемте на свои ноги… Общество вынуждено составлять свои центры действия и упорству династического страха противупоставлять мощь общественного развития. Образуются ли эти центры понемногу и тихо или быстро и явно – это зависит от силы обстоятельств, от силы людей, от силы их сближения и согласия. Как бы они ни образовывались, но они, по необходимости, должны образоваться: иначе нельзя итти вперед, а остановиться невозможно»[227].
В статье прямо ставился вопрос об организации общественных сил, противопоставляющих себя правительству. Рукописные материалы, сохранившиеся от Огарева[228], свидетельствуют о том, что имелась в виду организация не только открытых, но и нелегальных, тайных обществ (или тайного общества). Вопрос о тайном обществе разрабатывался Огаревым давно: первая известная нам его записка о тайном обществе относится, видимо, к 1857 г.[229] Но с прояснением внутреннего положения в России и изменением политических и тактических планов Герцена и Огарева задачи, возлагаемые на будущее общество, также изменялись – приобретали более боевой политический характер.
Интересна записка Огарева, относящаяся к 1859 или 1860 г. В ней проектировалось общество тайное, хотя и широко использующее все открытые, легальные возможности для борьбы за «социальный мир» на началах общинного землевладения и самоуправления. Существующее правительство характеризовалось как «центрально-военно-бюрократическое». Ему противопоставлялся идеал свободной конфедерации девяти областных союзов при выборной форме власти. В методах деятельности общества Огарев, однако, не выходил за рамки влияния этого общества на общественное мнение путем устной и литературной пропаганды и т.п.[230]
В канун объявления крестьянской реформы «Колокол» предсказывал мнимый, канцелярский характер предстоящего освобождения, предсказывал, что свобода окажется поддельной. Естественно было ожидать и взрыва крестьянского недовольства. В статье «На новый год» Огарев призывал «умножать число образованных офицеров, чтобы войско не было употреблено против крестьян» и
