Исповедь близнецов. Книга 3. Альбатрос - Валентина Жукова

– Вот и договорились. Знания не вещмешок, плечи не оттянут.

– А у меня всё наоборот, когда заканчивала десятилетку в вечерке.

– Иди ты! Ты после семилетки дальше пошла учиться?

– Не перебивай. Парень один в школе предложил пойти на сварщика учиться. Я это предложение приняла, как особую науку. Заинтересовалась. Говорю ему: «Почему бы нет». Он учит меня практичному делу на заводе…

Настя захихикала.

– Ничего смешного не вижу. На первых порах я в этом деле ничего не понимала. А он всё одно кричит мне на ухо: «Учись, дура! Кусок хлеба с маслом под старость лет пригодиться!»

– Ты на его оскорбления обиделась?

– Дурак разве может обижаться? Чем дурнее, тем потешнее.

Настя опять засмеялась.

– Я бы не стерпела.

– Бог терпел, и нам велел. Терпеть в жизни многое приходилось. Человек по-товарищески, или по великой дружбе не то может ляпнуть. И что, надо на это внимание обращать? И второй мужчина был преподавателем на практике сварщиков. Так этот с корыстью подходил. С намёками интима после сдачи практики. Терпеть таких мужиков не могу. Да ещё, тварь божья, женатый был. Ненавижу! Вмиг производственные отношения испортились.

– Это что, значит, натурой намёк давал рассчитаться? И что?

– Терпеть не могу, когда мужики, и бабы, в том числе, корыстные. Всё какую-то выгоду ищут. А нет, от себя отдать. С первым парнем я до сих пор в отличных отношениях, а со вторым…

– Так, может, у него «мужское достоинство» не в ладах с женщиной?

– Голодному хлеб снится. Однажды прихожу на работу, меня вызывают в кабинет цехового комитета. Задают вопрос: «Вы не догадываетесь, зачем сюда приглашены?» Я говорю: «Наверное, очередь подошла на квартиру? А мне отвечает в злости: «Да тебя выдворить с завода не мешало бы, а вы ещё размечталась в получении квартиры! Читайте! На вас ваш коллега заявление подал!» «Их у меня, коллег много. Кто подал?»

Это я должен вас спросить, зачем таковы ваши выходки!? Читайте же! Я пробежала глазами быстренько: «Впервые слышу и вижу!» «Такого человека, труженика, говном облить. Вы представляете себе то или нет?» Я спрашиваю: «Почему не указано время, когда это происходило? Например, я от двадцати часов до двадцати двух была в ДК на репетиции. Можете спросить у любого». «Тогда кто это сделал? Немедленно разберитесь!» «Даже и не подумаю. Меня это совсем не касается. Какая-нибудь шарахнула за его повадки, вот молодец, правильно поступила!»

Прихожу домой утром спрашиваю дочку: «Это ты облила фекалиями мужчину?» Она мне говорит: «Серенады в клубе поют, а не под спящими окнами. Мне надоело доказывать, что тебя дома нет, выключила свет. Принесла горшок и шарахнула вниз. Он успел только крикнуть про твою маму. Зачем она ему понадобилась, в поздний час, не знаю?» Я наказала дочку. Она мне говорит: «Зря ты так со мной, мама. Ты бы не смогла ему доказать умоляющими доказательствами. А я вот смогла, да ещё как. Теперь тихо, как в танке, и серенады не поются под окнами соседей».

– Она права. Может с ними так и надо. Дети за родителей не отвечают, тем более несовершеннолетние. Сколько ей было?

– Не помню.

– Горшок удержала в ручонках, значит, уже взрослая, за маму постояла.

– Вам куда надо ехать, женщина? – спросил посетитель гостиницы.

– В геологический посёлок «Партизанское ущелье».

– Так ведь я тоже туда намерен попасть. Говорят, вертолёт восьмиместный полетит с товаром для геологов. Один вопрос: возьмут ли?

– Маму возьмут, обязательно возьмут, она в геологии на хорошем счету у них была. Они без хлеба, знаете, сколько насиделись, когда мама там не работала? Мама, пойдём сейчас же, поднимем руки, и они догадаются; нас надо посадить на борт. А здесь сидеть будем – мы ничего не высидим, и никого не дождёмся.

– Тогда так, детки! Вы сидите здесь, а мы с папой дойдём до ГРЭ и там всё конкретно узнаем. Сегодня поедем или завтра, или вообще никогда. Всё дело в том, что ещё тогда, при моей бытности, поговаривали о свёртывании экспедиции. Оставят две дальние буровые вышки глубокого бурения. Остальные будут расформировывать по всей Сибири. Мне было предложено поехать с женщиной, мастером буровой установки, в Усть-Пит. А теперь я ничего о них не ведаю.

– Далеко идти? – спросил незнакомый мужчина. – Если попросить разрешения у дежурной позвонить в ГРЭ.

– Тоже верное предложение, чем ноги бить в такую даль, самое малое – три километра и назад столько же. Автобус ходит, но очень редко, только время потеряем на ходьбу и на ожидания транспорта. Сейчас я подойду к подруге детства, она мне разрешит позвонить.

– Тебе куда, Варя, позвонить надо? – спросила Людмила Ивановна.

– Набери, мне, Людочка, геологию.

– А точнее, куда и кому?

– Давай посмотрим, в справочнике. Т-с-с. Гудки длинные пошли. Скажите, пожалуйста, кто со мной на проводе?

– Случайный сменный мастер, главный инженер буровых установок. Вам кто нужен, барышня?

– Павел Иванович, я же вас узнала! Это, я! Варька, пекарь!

– Ты почему на проводах повисла? Разве ты не знаешь моего дома?

– А то повисла, что я не одна и с вещами. До вашего дома не дотащиться. Я хотела узнать, как можно попасть в «Партизанское ущелье?»

– Очень просто. Завтра плывёт баржа к нам. От берега отчаливает приблизительно в десять. Ты, не забыла ещё, где наш причал?

– Как же мне его забыть?

– Вот и валяй к нему. А сегодня с дороги отдыхать глубоким сном! Завтра встретимся, обговорим. Я остался ещё так годика на полтора-два. Я заведующей накажу с тебя копейки за ночлег не брать.

– Спасибо. Заведующая мне доводится двоюродной сестрой.

Поутру вместе с семьёй они сидели на барже, на домашнем скарбе с приподнятым настроением. Пели песню:

«Будут новые плыть пароходы.Будут годы друг друга сменять.Но всё также девчонки на палубе.Под баян будут вальс танцевать.Навстречу утренней заре по Ангаре,По Ангаре, по Ангаре»…

– Мама, почему того дяденьки с нами нет, как ты думаешь?

– Вот бы у меня голова ещё о нём болела? Подозрительный тип. Ничего не скажешь. Скатертью ему дорога. У нас своя зеркальной гладью дорога – без пней и колод. Скорее всего, заинтересовался грузом богатым.

Прошло полтора года.

– Ну, и как, Варвара Степановна, справляетесь с винтиками, гаечками, с ключом накидным? – спросил старший мастер по буровым установкам, Борис Иванович, ранее знакомый по пекарне.

– Как я могу за себя отвечать? Пусть за меня скажет сменный мастер, тётя Клава. Но только не при мне. Не то опять будет хвалить или ругать, а мои щёки будут лопаться от температуры. Это уже производственная травма. Сами потом скажете, нарушила технику безопасности.

– Ты их снежком потри. Не лопнут.

– Я ушла, на досуге серы поковыряю. Борис Иванович, вы уж тут без меня.

– Точно, Варя, сходи, поковыряй и на мою долю. На-ка, вот тебе топор. Без него ни за что не отколоть кору, особенно, когда много там светлячков. Они сами отпадают, а на коре ещё много остаётся. Пойди, пойди, голубушка.

Варя вышла за дверь, пока сворачивала на тропинку в снегу, услышала:

– Ох, и девка – ума палата! С маху, на лету всё схватывает. Первую неделю приглядываясь, а потом, как пошла, как пошла. Вперёд меня лезет к рычагам управления. Представьте, особенно ночью, такая надёжная; станок гудит иногда с перебоями, я и то смотрю, иногда, думаю, вот скоро застопорит! Так боюсь, чтобы аварии не случилось. Ты, говорит, тётя, Клава, спи! Я сама догляжу. Я же по слуху понимаю, как должна работать в грунте коронка. И станок тоже понимаю, как должен гудеть, если что. За полтора года у нас нет аварий. Взвалила на себя такую ношу. Вернула свой подаренный соседу при отъезде стационарный мотор. Обзавелась снастями. Плавает со знакомыми на реку за красной рыбой. И мой супруг с ней на пару тоже плавает. Она ему показала, куда на зиму уходит стерлядь. Зачем-то дом построила. Картофель продолжает сажать в деревне, и как будто на Маланьину свадьбу – много. Зачем иметь ей много? Зачем?

– Как зачем? Смотрит в будущее с открытыми глазами. Не живёт одним днём. Она и собаку себе вернула. Бедный, как она уехала в город; он покой потерял. Отощал, а сейчас гляди ты, ожил.

– По собаке можно определить доброту хозяина. Тише. Идёт. Не-ет, очень хорошая женщина, только судьба ей не удалась. Не подчиняется, как бы хотелось. Она вожжами и так и сяк, и всё наперекосяк.

– Сплюнь, тётя Клава, – Варя чуть ли не бегом заскочила во времянку. – Что-то почувствовала, кажется, крадётся кто-то за мной?

– Надо разряд снизить вам, Варвара.

– Вы мне его ещё не давали. На каких основаниях снижать? Вы слышали, что я сказала? Кто-то крадётся за буровой вышкой….

– На работе нельзя отвлекаться другими безделушками. Серу нельзя жевать на работе. Она отвлекает от посторонних шумов. Здесь всегда надо быть начеку. Это первое. Второе: на производстве нет тёти, есть Клавдия Николаевна.

– А что можно тогда, если ничего нельзя?