Я – рысь. Время одиночества - Ева Шембекова

Диана мрачно зыркнула на меня, но сдулась и рот закрыла. Потом не удержалась и въедливо спросила.

— Ну, и куда ты собрался? По девочкам?

— Можно сказать и так! — усмехнулся я, подхватывая рюкзак. — Тётя Ди, а ты пироги печь умеешь?

— Так, как твоя мама, нет, — нехотя призналась та. — А тебе зачем?

— Надо! — вздохнул я. — Ладно. Пойду у Ирги хлеба попрошу.

7. Туда-сюда-обратно

Следующие три с половиной недели я буквально разрывался между двумя посёлками, Лесным и Озёрным. Между Юльшай, которую, незаметно для себя стал называть сестрёнкой, и тётей, за которую волновался не меньше, чем за мелкую. За это время я несколько раз срывался в бешенство, зверея буквально на ровном месте. Пару раз это произошло прямо в посёлках, на глазах у всех. После чего в Лесном меня начали сторониться не только дети, но и взрослые, кого я знал. Изменившееся отношение я ощутил сразу же, всей сутью и расстроился. Впрочем, большая часть моего невменяемого состояния приходилась на лес. Летяга следил за мной бдительно, и каждый раз останавливал, не допуская жертв и разрушений. Зато в Озёрном новость обо мне никого особо не удивила. Взрослые только вздыхали сокрушённо и начинали заготовку брёвен для будущего строительства.

Познакомился я и с семьёй моего невольного спутника, которого, как выяснилось, звали Литуш Вранов. в том числе и с младшей сестрой, которая была прежде лучшей подругой Юльшай. Тайин сама подошла ко мне, узнав, что я хожу к Юльке в гости и разговариваю с ней. Пришлось объяснять девчонке, что с ее подружкой за беда приключилась. Узнав, что Юльшай больше никогда не станет прежней, Тайин расстроилась, даже плакала. Но все же поняла и приняла новости, пообещав, что сделает все, как я научил. А посоветовал я, исходя из собственного опыта, при встрече ни в коем случае не вспоминать прошлое. Им придётся знакомиться заново. И заново учиться дружить.

Юльке я носил еду, рассказывал о своей жизни в далёком городе. Она все-таки рискнула и начала перекидываться при мне. Правда, частенько плакала, разглядывая вышивку на сарафанах, или меховые варежки. Как-то сам собой, попавшись на глаза, лёг в руки перочинный нож. Я думал, что после смерти отца больше никогда не смогу взять его в руки. Однако вот он, очередной диковинный зверь, словно сам собой родился в моих руках, расправляя деревянные крылья.

— Какой он красивый! — немедленно восхитилась Юлька. — Юрка, а это кто?

— Не знаю, — честно ответил я, отложив нож. Зверь был странным. Похожим одновременно на кота и дракона, с мощным телом, перепончатыми крыльями, когтистыми лапами и длинным, пушистым хвостом. Он припал на лапы, словно готовился к прыжку или готов был вот-вот взлететь. — Наверное, дракот. Держи. Пусть он охраняет твои сны. Мой папа часто говорил, что мои игрушки получаются волшебными. У мамы есть кабан и лесной кот. Они охраняют ее мастерскую, где она рисует. А у Никиты, моего друга, есть снежный барс. И он охраняет его любимые книги. А у дяди Улара есть змей. Дядя его таскает везде с собой и говорит, что змей охраняет его от излишнего внимания. Я все думал, что это за такое внимание, которое лишнее. Потом понял. К дяде разные женщины все время подходят и… ну, как это у взрослых бывает. Глазки строят или ещё чего. А дядя этого самого змея как достанет, так женщины сразу разбегаются! А дракот умеет охранять сны. В нем живут две половинки, две сущности, как у настоящего оборотня. Одна из них кошачья. Она умеет видеть всякое потустороннее. Духов всяких и ведьм. А драконья сущность умеет ходить по снам.

— Вот, как ты это делаешь? — воскликнула Юльшай. — Я уже давно перестала верить в сказки! И уж точно знаю, что таких вот зверей не существует! Но все равно верится! — она прижала к себе деревянную фигурку и тихо спросила. — А ты откуда знаешь? Про сны…

— Оттуда, — вздохнул я. — Мне они тоже снились. Всякие. Такие, после которых я плакал каждое утро. Они, Юлька, ещё долго сниться будут, — я погладил деревянное чудище в ее руках. — Так, пусть они будут хотя бы не страшными. Такой защитник все зло прогонит.

— Ты снова уйдёшь сейчас, да? — тихо вздохнула Юльшай.

— Надо, Юль, — ответил я. — Там тётя без присмотра. А дядя все ещё на охоте. Браконьеров ловит. Пока его нет, я за тётю отвечаю. Тебе на завтра мяса хватит. А послезавтра с самого утра я приду. И принесу ещё еды.

— Придёшь? — Юлька пытливо заглядывает в глаза. — Тяжело, наверное, вот так, туда-сюда…

— Есть немного, — признал я. — Юль, а может ты к нам? Ну, переселишься? Лесной далеко отсюда и там не будет никого, кто напоминал бы тебе о прошлой жизни. Мне, когда я в город уехал, это здорово помогло.

— Бросить все и забыть? — нахмурилась Юльшай.

— Не забыть, — хмыкнул я. — Забыть это невозможно. До сих пор иногда мысли лезут, как бы было, если бы отец тогда… а, что теперь. И ты не забудешь. Даже если выкинешь все вещи и уедешь в другую страну. Да, ты и не захочешь. Но пока я был дома, мне каждая вещь напоминала о папе. И тоска прямо-таки грызла и грызла,… а там стало легче. Там все другое. Другие люди, другие друзья. Другая жизнь. Новая. И это новое как-то… заполнило пустоту, что ли. Мне стало легче примириться с тем, что папы нет рядом. Тебя, правда, в город не отпустят, но быть может, переезд и тебе поможет, как помог тогда мне? Ты обязательно вернёшься сюда, когда повзрослеешь и будешь готова.

— Ну, как-то… — Юльшай вздохнула.

— Страшно, да? — спросил я.

— Ага, — тихо призналась она. — Ладно. Только дай мне ещё пару дней. Я подумаю,… наберусь храбрости. А Пушистик как же?

— Ну, и Пушистика возьмём, — улыбнулся я. — У дяди есть большая машина. Ты подумай, прикинь, что с собой возьмёшь. Ну, там, одежду, наверное. У меня как-то платьев и сарафанов нету. Ну, может книжки любимые. Или занятия свои, девчачьи. Короче, подумай. А как дядя вернётся, я попрошу его за тобой приехать.

— Ладно, — Юльшай толкнула кулаком в плечо. — Ну, давай, иди уже. Вижу же, что не сидится тебе на месте. Вон, ужом вертишься. Иди. А послезавтра я тебя жду! — она порывисто чмокнула в щеку, обняла, потёрлась щекой о плечо. — Идём! Я тебя до двери провожу!

Мы вместе вышли на крыльцо. Было уже прилично поздно и на небе ярко