Я – рысь. Время одиночества - Ева Шембекова

только лет в десять-двенадцать. Мама чуть отступила и замерла рядом. Почти добежав до нас, мелкий резко попытался затормозить. Не вышло. Пропахав попой по траве, он кувыркнулся вперёд и, коротко вякнув, распластался почти у моих ног. Закинув рюкзак на плечо, я опустился на корточки.

— Ну, привет, что ли, братишка? — тихо проворчал я на зверином языке и медленно протянул вперёд руку.

Волчонок собрал лапы в кучу, встряхнулся и деловито обнюхал, радостно виляя всей попой и подпрыгивая от нетерпения.

— Ты мой брат? Который из тайги? А я тебя знаю! Мама про тебя все-все рассказала! Тебя зовут Юрррргеш! Правильно? — руки мелкому показалось мало, и он взобрался передними лапами на моё колено, обнюхивая все, до чего только мог дотянуться своей носопыркой. Потом и вовсе попытался запрыгнуть весь.

— Правильно, — смеюсь я, придерживая рукой меховой шарик, набитый любопытством. — Идём-ка в дом. У меня есть для тебя подарок.

— Идём! Я очень люблю подарки! — он попытался спрыгнуть, навернулся вниз, тут же вскочил и во все лапы понёсся обратно к дому, забавно тявкая и рыча. — Ура! Брат приехал! Мой брат приехал!

— Юр, а ты надолго? — осторожно спрашивает мама.

— Я только переночевать, ма, — улыбнулся и, не удержавшись, слегка поддел. — Долго терпеть не придётся.

— Ой, дурной! — ворчит мама, отвешивая лёгкий подзатыльник. — Это когда это я терпела? И куда ты теперь намылился?

— Так, в армию! — ухмыляюсь я. — Мне по паспорту уже девятнадцать!

Мы не спеша направились к одному из типовых домиков. И как волки их различают? По запаху, что ли? У них же все весь мир через нюх воспринимается. Наверное, для волков дома и впрямь разные. А, вот, мне нужно принюхиваться, чтобы их отличить. Внутри все устроено примерно так же, как и у нас. Сразу за дверью небольшая прихожая. У нас она одновременно и кладовая, потому как почти круглый год, за исключением пары месяцев, температура там отрицательная. Дальше одна комната большая. Это гостиная, зал для посиделок, столовая и библиотека в зависимости от обстоятельств. И, вот, как только я туда зашёл, замер и завис. Прямо напротив входа висела картина. Таёжный лес, запорошённый пушистым снегом, какой бывает только в начале зимы. Наш, рысий посёлок Лесной. Дом, в котором я вырос, на нем легко узнается. Сейчас там дядя Улар с Дианой в ожидании первенца. Но на картине там… я! В рысьей ипостаси, каким я выглядел лет пять назад. И рядом дядя Улар.

— Похоже, получилось, правда? — улыбается мама. — Уверена, что там и сейчас ничего не изменилось.

— А, вот, тут ты ошибаешься! — я достал мобильник и раскрыл фотографии. — К нам приехала тётя Ди. И вот… — протягиваю маме телефон, на котором наши бревенчатые избушки, заборчики и плетни раскрашены под камень, мрамор, берёзовую рощу, вязаный шарфик. — Теперь это не Лесной, а Цветной!

Мама с удивлением рассматривает фотографии, смеётся. Потом слегка грустнеет. Я достаю из рюкзака подарок. Деревянную фигурку на которой две рыси. Папа и я. Вместе.

— Мам, это тебе. Папу не вернуть и ты уже не принадлежишь роду рыси. Но он все равно с нами. Здесь, — я вложил фигурку в ее ладони и прижал их к ее груди.

— Улеш! — всхлипнула мама. И неожиданно обняла меня. — Думаешь, я забыла твоего отца? Юрка, ты не представляешь, как я его любила! Больше жизни! Если б не ты тогда, я бы, наверное, тоже не смогла дальше жить. Когда узнала, что ты там с голоду помираешь, бросила все! Наплевала на все контракты! Я его никогда не забуду. Не смогу.

— Знаю, — проворчал я. — Мам, не плачь. Я ее сделал не для того, чтобы ты плакала. Я хочу, чтобы глядя на нее ты вспоминала самое лучшее, что было в той жизни. Папа ушёл и больше не вернётся. Он тебя отпустил, понимаешь? И то, что ты сейчас с Матвеем, это правильно. Так и должно было быть. С самого начала.

— Думаешь, я сделала тогда неправильный выбор? — скривилась мама, отстранившись. — Они, ведь, оба за мной ухаживали. Твой отец и Матвей. Нет, я не ошиблась тогда. Будь Улеш рядом…

— Мам, ошиблась не ты, — вздохнул я. — Ошибся отец. Он должен был… да, все это по сути уже неважно. Просто Матвей действительно твой. А я попробую исправить то, что не сбылось.

В памяти всплыл образ Риты Котовой. Судьбой предназначенная мне пара. Что мне с ней делать? Смогу ли я переупрямить ее дурной характер? Получится ли исправить былую ошибку? Или судьба сделает новый виток? Пока я не знаю. Время выбора ещё не настало, оно для меня впереди. И что я выберу, знает, наверное, только Бог.